– Приди в себя, Дима, – посмеивалась Аля. – Ты сколько книг за свою жизнь прочел? Пальцев на одной руке хватит? Куда тебе писать? Смешно, ей-богу.
Начались ссоры. Свое недовольство недоверием жены Дмитрий выплескивал в придирках. Альбину было трудно вывести из себя, но Шахов, кажется, поставил целью нервировать ее по поводу и без. Тогда Альбина выбрала тактику молчаливого наблюдателя. Больше никаких комментариев. Терпеливо, день за днем она будет следить за крушением наполеоновских планов Шахова. Он сломается. Не выдержит. Это не может продолжаться бесконечно. Мужчины рано или поздно пасуют. Шахов еще будет рыдать у нее на плече. Она примет его покаяние. Ну, зарвался. С кем не бывает? Но судьба распорядилась по-своему. Дима не собирается раскаиваться, потому что у него все получилось! Поверить невозможно.
Дождь усиливался. Альбина остановилась на красный сигнал светофора. Провела пальцем по прохладному стеклу. Осень. Любимая пора Дмитрия. Раньше он с удовольствием бродил с зонтом, прислушиваясь к шуму падающих капель. Она, как верная подруга, составляла ему компанию, в душе мечтая поскорее оказаться дома. Шахов не замечал подвоха. Он верил, что она с ним по зову сердца. Альбина вздохнула. Она никогда до конца не понимала его. Впрочем, Дмитрия это мало волновало. Он четко следовал своей теории о том, что жизнь коротка, и умел извлекать удовольствие из самых привычных событий. Даже из дождя умудрился сделать культ. Удивительная способность придавать любой мелочи масштабность. Чем сильнее дождь, тем большее удовольствие получал Дмитрий. Идеальный вариант – ливень с громом и молниями.
– Неконтролируемая сила, которая обрушивается сверху, делает тебя зависимым, ничтожным, – мечтательно глядя вдаль, объяснял Шахов. – Ты и стихия.
– Твое ничтожество и ее величие?
– Что-то в этом роде. Ты только вдумайся в происходящее. Какая силища! Одни ломаются, другие счастливы чувствовать себя частичкой бесконечности.
– А что чувствуешь ты? – Ей всегда было интересно, что он думал на самом деле.
Порой все его пафосные выступления оказывались отрывками чужих высказываний. Дмитрий как бы заигрывался, легко выдавая чужие мысли за свои. Этот грешок Альбина тоже ему прощала. Она без труда узнавала фразы из слышанных ими по телевидению, но не подавала вида. И все для того, чтобы притупить бдительность Шахова и знать то, что он думал на самом деле. Только муж был еще тот фрукт. По собственной инициативе он откровенничал крайне редко.
– Ты не ответил, Дима.
– Забудь. Просто поток сознания. Без комментариев. – Нет, он никогда и ничего не говорил просто так. Не хотел снисходить до разъяснений.
– Только что ты был со мной, а сейчас снова куда-то исчез!
– Не преувеличивай. Я рядом.
– Ну и черт с тобой! – в сердцах бросила Альбина.
– Его помощь мне не помешала бы, Алька! Как думаешь?
– Не ерунди.
– Я серьезно.
Периодически Шахов любил показать себя этаким безбожником. У него всегда были крайности: от следования церковным канонам, соблюдения поста до откровенного прославления дьявола и жажды чертовщины. Грешил словно понарошку. Себе он разрешал все и легко находил оправдание собственным слабостям. Думал, она не знала обо всех его похождениях? Знала, но, как умная женщина, не делала из этого трагедии. Альбина всегда была практичной. Пораскинула мозгами и решила делать вид, что все в порядке. Она принимала Шахова всего, вместе с противоречиями, недостатками. Разделяла все его увлечения, взгляды. Так и вдруг обострившаяся религиозность Шахова была воспринята Альбиной как должное.
Дмитрий искал отдушину. Он не мог заниматься чем-то просто так, только масштабно, как обычно. Поэтому изучал историю религий, количество литературы, перелопаченной им на эту тему, впечатлило Альбину. В очередной раз она поняла, что Шахов – вещь в себе. Никому не известен его потенциал. В его плотном графике появились новые пункты. Он стал при первой же возможности захаживать в церковь, оставлять подаяния, с рвением выполняя обряд четырех свечей.
О, это отдельная история. Альбина, словно завороженная монотонным мельканием дворников, вспоминала о том, как Шахов и ее научил этому мощному энергетическому действу.
– Главное, – объяснял он, – прислушиваться к себе и не переусердствовать. Да, и не очень часто прибегай к нему. Пару раз в год будет достаточно. Попробуй, расскажешь, что почувствовала.
Когда Альбина попробовала, результат удивил ее. Заехала в церковь просто потому, что та оказалась по пути. Золотые купола плыли в знойной рыхлости воздуха, и Шахова вспомнила, что в бардачке лежит косынка. Это Дима посоветовал: так она сможет войти в храм, как только почувствует, что готова. Убрав салфеткой помаду с губ, Альбина решила, что время пришло. На душе было паршиво, ссоры с Дмитрием становились все чаще. Просить прощения не хотелось ни ей, ни ему, потому что оба считали себя правыми. После работы каждый искал повод, чтобы задержаться, благо, с таким размахом бизнеса, как у Шахова, ему это было сделать легко. Альбина старалась не отставать в изобретательности и упорно преодолевала «трудности» своего развивающегося бизнеса.
Когда Альбина пыталась разобраться в причинах столь резкого охлаждения в их отношениях, она видела только одну причину. Откровенность Шахова, так редко проявляющаяся, в данном случае сыграла роковую роль для их брака. Его признание о желании прославиться на писательской ниве – вот камень преткновения. Все равно, как если бы она вдруг размечталась о карьере балерины, настаивая, что у нее все получится. Ее насмешки доводили Дмитрия до исступления. Она то обещала себе сдерживаться, то снова обрушивалась на него с колющей иронией. Тогда Альбина еще не могла поверить в серьезность угроз Шахова. Он вдруг заговорил о полном непонимании и разводе, как единственном выходе из сложившейся ситуации. Альбина насторожилась. Ей казалось, муж шантажирует ее, пытается таким образом заставить изменить свое мнение.
Одним словом, настал момент, когда переступить порог храма стало жизненно-важным. Ей было нужно почувствовать атмосферу благоденствия и чистоты, о которой говорил Шахов. Альбина хотела сравнить свои ощущения с восприятием этого совершенно другого, словно параллельного мира.
Неловко повязав платок под подбородком, Альбина мельком взглянула на себя в зеркало. Темные круги под глазами – никуда не годится. Давно пора за советом к Богу. Сама, что ли, додуматься не могла? Обязательно нужно было благословление Шахова получить? Как бы там ни было, Альбина вошла в церковь, трижды осенила себя крестным знаменем и подошла к окошку, чтобы купить свечи.
