Шел третий, критический час грандиозной пьянки. Критический потому, что именно в этот переломный момент половина народа расползается спать, а у другой половины открывается второе дыхание. Антону спать совсем не хотелось. Он, прислонившись к стене, сидел на полу возле подоконника и с интересом наблюдал за Денисом Рябцевым, который вот уже минуту дрожащими руками пытался поднести к сигарете зажигалку. Рябцев не был пьян. Скорее, он пребывал в стадии тупого похмельного оцепенения, но изящнее и ловчее его движения от этого не становились.
— Ну что ты на меня так смотришь! — наконец взбесился Денис. — Как лаборант на подопытного кролика! Ну да, перебрал немножко, но не все же, как некоторые, могут литрами водку заглатывать, а потом еще полночи по общаге дефилировать… Я вообще сейчас спать пойду.
— Счастливый! А мне что-то не хочется, — Антон потянулся и хрустнул суставами.
— Совсем ни с кем не хочется? — ехидно уточнил Рябцев. — Если ты сейчас ответишь «да», то я просто, наверное, рухну от неожиданности… Вот что меня всегда в тебе умиляло, так это твое умение относиться к этому делу, ну, как к чашке кофе, что ли? Выпил, сказал «спасибо», пошел… В другой комнате выпил еще…
— Завидуешь?
— Нет, почему? По-доброму восхищаюсь.
— Завидуешь.
Антон последний раз затянулся и загасил окурок о пол. Рябцев был белобрыс и прыщав, и по внешним данным вряд ли пригоден для карьеры Казановы. Да и, кроме всего прочего, он довольно часто ни с того ни с сего начинал заикаться. В принципе, в постели, конечно, разговаривать совсем необязательно, но все же…
— А может, ты теперь верность своей петербургской мадам хранишь? — снова вкрадчиво поинтересовался Денис, и глаза его как-то сально сверкнули.
— А что это тебя сегодня так моя сексуальная жизнь тревожит?
— Да ничего. Просто девочка одна тут на тебя уже часа два завороженными глазками таращится, вот я и думаю…
— Какая девочка? — Антон легко поднялся с пола и поправил ремень джинсов.
— А вон там, посмотри. На Максовой кровати вторая с краю сидит…
Антон подошел к двери комнаты и остановился у косяка. Девочку он вычислил сразу: она вздрогнула при его появлении и тут же торопливо отвела глаза. А глазки у нее, откровенно говоря, были так себе: голубенькие, кругленькие, опушенные светлыми ресничками. И вообще этими своими глазами, вздернутым коротким носиком и пушистыми льняными волосами она напоминала советскую пластмассовую куклу. Кроме того, Антон сразу отметил, что бюста у нее почти нет, и ноги, похоже, коротковаты.
— Н-да, — скептически произнес он, возвращаясь к подоконнику. — Девочка. Вижу. Ну и что?
— Не стоит? — сочувственно поинтересовался Рябцев, делая ударение на втором слоге.
— Абсолютно.
— А зря!.. Знаешь, между прочим, кто у нее родители и в какой она хате живет?
— Ну и кто у нее родители? — поинтересовался Антон с деланным равнодушием.
— Мама — директор какого-то крупного модельного агентства, а папа — генерал. Живут в хоромах, с потолками под четыре метра, где-то на Садовом кольце. Единственная дочка, между прочим…
— А как эту дочку зовут?
— Лиза.
— Лиза? — он усмехнулся. — Лиза, Лизочка, Лизетта… Ну ладно, посмотрим, что там за Лиза.
Когда Антон снова появился в дверях комнаты уже с бутылкой шампанского в руках, девочка несмело улыбнулась. И он с удовлетворением отметил это быстрым наметанным взглядом.
— Так, шампанское только дамам! — проговорил он, усаживаясь с нею рядом и подвигая к себе испачканный темной губной помадой стакан. — А самым юным и очаровательным — в первую очередь!
И она снова вскинула на него распахнутые и тревожные голубые глазенки.
Минут через пятнадцать они уже вышли вместе покурить. Лиза, как ни странно, курила довольно профессионально, глубоко затягиваясь и тонкой струйкой выпуская изо рта сизый дым. Антон сидел рядом и задумчиво смотрел на ее некрасивые, еще детские руки.
— Почему ты на меня так смотришь? — наконец проговорила она. Ему некстати вспомнилась точно такая же фраза в недавнем разговоре с Рябцевым и последующее сравнение — «смотришь, как лаборант на подопытного кролика». Он криво усмехнулся. Но тут же завуалировал усмешку удачно мелькнувшей в глазах печалью.
— Потому что мне хочется смотреть на тебя. У тебя очень красивые пальцы. Знаешь, как на картинах старых мастеров…
— Не надо! — Лиза так торопливо втянула в себя дым, что даже закашлялась. — Не надо меня обманывать. Я знаю, что ногти у меня безобразные, круглые, как в детском саду, и вообще я некрасивая.
— Кто это тебе сказал? — Антон удивленно и весело наморщил лоб. — Ты кокетничаешь, наверное?
— Нет, — прошептала она и опустила глаза. Тогда он бережно взял в свою руку ее теплые пальцы и поднес их к губам. Пальцы пахли табаком, дорогими духами и почему-то молоком.
— Ты очень красивая, Лиза, — проговорил он, лаская губами ее вздрагивающую руку. — Я просто голову теряю, какая ты красивая…
Как назло, ключ в замочной скважине отказался поворачиваться в самый ответственный момент. Они вот уже пять минут стояли в коридоре перед закрытой дверью, и Антон чувствовал, что девочка на пределе. Это значило, что в любой момент она могла сорваться и убежать.
— Ты уже жалеешь, что пошла со мной? — осторожно спросил он, продолжая остервенело орудовать ключом в замке. Она замялась. — Жалеешь, вижу, что жалеешь. Да и зачем я тебе такой, небогатый, непрестижный? Я ведь к тому же еще и женат был… Нет, ты не подумай, силой я тебя удерживать не буду, просто потому, что права на это не имею.
— А если бы имел, удержал бы?
Он бросил на нее мгновенный оценивающий взгляд. «Девочке, похоже, нравится, когда мужчина повелевает ею. Есть такие бабы со склонностью к мазохизму и пресмыканию. Ну что ж, значит, тактику надо менять полностью».
— Удержал бы. Да я и сейчас тебя удержу. Я уже нашел тебя и никому на свете не отдам, — Антон резко повернул ключ, и дверь наконец открылась. В комнате было темно, но он каким-то шестым чувством понял: что-то здесь не так. И точно, тюбик Полиной губной помады стоял на столе, серебристо сияя в лунном свете, как крошечная космическая ракета. Он ринулся к столу, быстро спрятал тюбик в карман и только потом мысленно выругался: «Вот чертова баба!» Он совсем не был уверен в том, что эта истеричка не оставила помаду специально, чтобы распугать потенциальных соперниц.
Лиза прошла через всю комнату и забралась с ногами на подоконник. Волосы ее, поникшие, тонкие, были похожи на уши печальной собаки. Антон подошел к ней и встал так близко, что ее острые колени уперлись в живот. Но обнимать ее он не торопился, точно зная, что так будет эффектнее и в результате эффективнее. Она сама вскинула свои тоненькие ручки и обвила ими его напрягшуюся шею. Твердые маленькие грудки скользнули по его груди. Лиза спрыгнула на пол и ткнулась лицом куда-то ему в подмышку.
