Почему-то я в этом сомневаюсь.
ВОСКРЕСЕНЬЕ
Скарлетт
Сегодняшний день похож на сбывшуюся фантазию.
Роуди и его семья взяли меня поплавать с маской — впервые для меня. Мы вернулись после целого дня на чартерном судне, плескались в приливе на красивом общественном пляже возле корабельного причала.
Стоя по пояс в воде, я провожу ладонями по поверхности, только что ныряя с аквалангом от красочного рифа в пятидесяти футах от берега. Песок белый, вода кристально чистая, редкие рыбки шныряют вокруг, когда мы подходим ближе к берегу.
Я бездельничаю, не торопясь, вытаскиваю крошечные ракушки из их песчаных пластов. Поворачиваю их так и этак, внимательно изучая каждую.
Рядом Роуди ныряет в волны, запрокидывает голову в океан и откидывает назад волосы. Мои глаза впиваются в его грудь, когда он поднимается, соленая морская вода стекает с его твердого, загорелого тела.
Со стекающими каплями.
Мокрый.
Капли стекают по его спине, блестя вдоль позвоночника, впитываясь в его ярко-синие с ярко-розовой расцветкой плавки.
Его прекрасный рот был на мне прошлой ночью, между моих ног.
Я стараюсь не таращиться на него, но это чертовски трудно. Он улыбается мне, белые зубы и солнце отражаются от воды, сверкая, как бриллианты, на его плечах, груди и животе.
Боже милостивый!
Я роняю раковину из рук, и она уплывает, исчезает.
Звук волн — это соблазнительная ласка, и я чувствую себя возбужденной. Задумчивой.
— Роуди?
— Да? — Он шагает ко мне, волоча свою трубку по воде.
— Зачем ты пригласил меня сюда?
Он закатывает глаза.
— Потому что ты любишь воду.
— Не на пляж, дурачок, а в эту поездку, во Флориду, чтобы провести время с семьей.
Пожимание плечами.
— Билет на самолет был дешевым.
Мы уже ближе к берегу, мои синие очки покоятся на лбу, пальцы ног с каждым шагом погружаются в песчаное дно океана.
Моя рука взлетает, хватая его за мускулистый бицепс.
Мы оба смотрим вниз на мою руку, едва способную обхватить его толстую мышцу, прежде чем наши глаза встречаются.
— Стерлинг, прекрати.
В последнее время я стала называть его так, а не бейсбольным прозвищем. Это заставляет меня чувствовать себя ближе к нему, как будто у нас есть что-то особенное, и только я могу использовать его имя, чтобы обратиться к нему.
Он берет меня за другую руку, обнимая за узкую талию, и дрожит под палящим карибским солнцем.
— И это единственная причина? Дешевый авиабилет?
Он делает неуверенную паузу.
— Конечно, нет.
— Тогда почему?
— Я хотел сделать тебя счастливой. — Пока он это говорит, его руки поднимаются из воды вверх по моим рукам, ложатся мне на плечи.
— Но почему?
Его большие пальцы трут мою влажную кожу, обжигая ее до беспамятства.
— Господи, Скар, зачем ты задаешь все эти вопросы? Все в порядке?
Потому что я хочу услышать, как ты говоришь, что любишь меня — мне, а не только своей матери.
— Я не пытаюсь драматизировать. — Слишком поздно. — Мне просто любопытно. Волны заставили меня задуматься, вот и все. Я так счастлива сейчас, что даже не могу поверить, что я здесь. Я могла бы остаться здесь навсегда, прямо здесь, в этом месте.
С тобой.
— Ты вросла в меня, как сорняк, детка, конечно, я хочу таскать тебя повсюду.
— Сорняк, — невозмутимо отвечаю я.
— Симпатичная травка?
Симпатичная? Я прищуриваюсь.
— Дымящаяся горячая травка с красивыми сиськами, за которые я бы все отдал, чтобы увидеть голыми прямо сейчас?
Сиськи.
Боже, это слово.
— Стерлинг! — отчитываю его, хотя его слова так возбуждают меня, что я стону.
Никакое количество прохладных океанских волн не сможет заглушить электрическое шипение, пробегающее по моему позвоночнику.
Эти гигантские мужские руки задевают мой верх бикини, большие пальцы цепляются за бретельки, дергают.
— Там люди смотрят. — Везде есть семьи, дети. Пары. Бабушки и дедушки.
Его родители.
Мои глаза блуждают по пляжу, находя их под группой пальм, лежащих на шезлонгах, его отец читает книгу о Второй мировой войне, его мама спит с полотенцем, накинутым на лицо.
Роуди следит за моим взглядом, пока кончики его больших пальцев касаются моих сосков.
— Если бы мы были одни, ты бы позволила мне снять с тебя верх?
Это не проблема.
— Да.
— Какое совпадение, — напевает он, и от его глубокого голоса у меня мурашки бегут по коже. — Позже мы останемся одни.
— Секс — единственное, о чем ты думаешь?
— А кто говорит о сексе? Я говорю о том, чтобы сосать твои сиськи.
Если бы мое лицо не было уже красным от подводного плавания, я бы покраснела, но яркое солнце избавляет меня от смущения.
Роуди наклоняется и лижет мне ухо.
— Но если ты захочешь заняться сексом позже, я не буду сталкивать тебя с кровати, обещаю.
— Как романтично.
Теперь его руки на моей талии притягивают меня к себе, вода плещется вокруг нашего живота. Мои груди прижимаются к его груди — к его великолепным, упругим грудным мышцам. Его соски напряглись, темные ареолы сморщились.
— Ты выглядишь так чертовски мило в этой трубке для плаванья.
Я фыркаю.
— В трубке никто не выглядит симпатичным.
— Да, особенно с твоей маленькой пурпурной задницей, торчащей из воды.
— Ты вообще смотрел на рыб? — обвиняюще спрашиваю я, скользя ладонями вверх по его животу.
— Каких рыб?
Я шлепаю его по бицепсу.
— Эти прибрежные рифы служат средой обитания для самых красивых существ на этой планете, Стерлинг. Я не могу поверить, что ты даже не обратил внимания! Там был Нассауский групер!
— Ты такая сексуальная, когда становишься злюкой.
Я смотрю на него разочарованно.
— Малыш, это не смешно.
Внезапно его глаза расширяются от нежности, руки тянутся под воду, чтобы подхватить меня, поднимая меня в свои сильные руки из воды, ноги свисают с его предплечья.
— Стой! Отпусти меня, — требую я сквозь смех.
— Как ты меня только что назвала? — Он целует мою ключицу, рядом с желтой лентой моего бикини. — Детка, ты серьезно только что назвала меня малыш?
— Прекрати дразнить меня, ты, большой качок, отпусти меня.
Я почти не сопротивляюсь.
— Черт возьми, у меня есть большой качок. — Губы, которые разбудили меня сегодня утром, скользят по моему рту. — Я так хочу засунуть свой язык тебе в рот.
— Я бы серьезно умерла. Твои родители прямо там.
— Только один разок?
— Нас все видят! — Я широко раскидываю руки, указывая на заполненный людьми пляж, пока он качает меня в воде. — Буквально каждый пассажир с корабля находится на этом пляже вместе с нами.
— Ты позволишь мне хотя бы взглянуть на твои соски? Я закрою тебя своей спиной, чтобы никто не видел.
Мои соски твердеют, превращаясь в твердые камешки.
Он замечает.
— Ну пожалуйста! — он умоляет, и господи, если это меня не заводит. — Только заглянуть.
Я закатываю глаза и одновременно прикусываю нижнюю губу, промокнув до нитки — и не от окружающего нас моря.
— Клянусь, я убью тебя.
— Это означает «да»?
— Да, но только побыстрее.
Стерлинг достаточно силен, чтобы держать меня одной рукой, а другой он убирает скользкую ткань моего желтого треугольника, украдкой бросая взгляд на мою обнаженную грудь, ноздри раздуваются, когда перед ним открывается весь мой темный сосок.
— Ты уверена, что не позволишь мне пососать их?
Я корчусь, задыхаясь.
— Мы же на публике!
— Но они такие чертовски красивые, и это, бл*дь, возбуждает меня, — он стонет, сгибая шею. — Боже, Скарлетт, я такой твердый. Все, чего я хочу, это вернуться на корабль и трахнуть тебя.
— Ты говоришь, как похотливый четырнадцатилетний подросток. Это просто смешно.
— Ты винишь меня? Малышка, я весь на адреналине и не успел сегодня потренироваться. Я как бомба, готовая взорваться.
