— Разве Борис так не делает?
— Делает. Но это другое. Я думаю, он тоже не навсегда останется холостяком. Знаешь, дело даже не в Инне, а скорее в вас. Вы такие… я прямо чувствую, что вы сможете быть счастливы вместе. Ну, знаешь, как те редкие любящие супружеские пары… Глядя на тебя с Вито, я этого не чувствовала, а вот Тимур… Я бы тоже так хотела.
— Значит, будет. Разве было когда-то что-то такое, чего ты хотела и не добивалась?
Она улыбнулась:
— Спасибо, Никусь.
Когда я вернулась в зал, Тимур сразу подхватил меня за талию и потащил в укромный уголок:
— Ну ты пропала! Я уже соскучился!
— Разве ты умеешь скучать?
— В такой толпе — да. Без тебя мне тут не выжить.
Я хихикнула. Тимур, напротив, посерьёзнел:
— Пойдём.
Взял меня за руку и потащил ещё куда-то по длинным переходам и лестницам. Втиснул в одну из дверей в пустынном коридоре — это оказалась какая-то подсобка. Я ошалело улыбалась и вопросительно поднимала брови.
— Хочу поцеловать тебя как следует, — объяснил он. — Мне не нравится, что там все пялятся. Это да. Мой медведище…
Мы целовались до умопомрачения, и как всегда, когда наши умы помрачались, большие сильные руки моего уже-мужа полезли ко мне под юбку. Только сейчас это была огромная конструкция с десятком слоёв.
— Тимур, ты что творишь?! — захихикала я, совсем не сопротивляясь. Наверное, тоже шампанское в голову ударило…
Он, конечно, пробрался к моим трусикам — тонким, кружевным и… не совсем сухим. Страстные поцелуи не прошли бесследно. Зарычал возбуждённо, потянул их вниз.
— Тим… — прошептала я уже совсем не укоризненно, а скорее томно, и в следующую секунду меня наклонили, многослойная юбка упала на спину, а сзади звякнула застёжка ремня.
— Прости, малыш, не могу терпеть…
Ох, боже мой, и как я не подумала. В ЗАГСе-то мы расписались, пора исполнять угрозы! Кроме того, последние несколько дней мы воздерживались от близости: было столько дел и волнений, а сегодня я вообще ночевала у папы… В общем, клапан сорвало у обоих.
Шумели мы безобразно, почему-то эта неподходящая обстановка нас только распаляла. Тимур гладил меня нежно, но двигался совершенно несдержанно. Дикарь — он и есть дикарь. Троглодит… неандерталец… ох, как же я его люблю..!
Когда мы, растрёпанные и всклокоченные, выскочили из той подсобки, в коридоре, как назло, возник мой батюшка. Я спряталась за широкое плечо мужа, чтобы не выглядеть перед родителем непристойной женщиной, но он, кажется, был достаточно навеселе, чтобы не замечать таких досадных мелочей.
— А я как раз вас ищу, думаю, куда вы запропастились!
Папа сделал самое умильное лицо, на какое был способен (а у него по этой части настоящий талант), и, взяв нас с Тимуром за руки, ласково пробормотал:
— Ну вот, детки мои, это совсем другое дело…
Я закатила глаза и с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть, но потом… мои глаза внезапно наполнились слезами благодарности. Он прав, это совсем другое. Без преувеличений, папа спас меня от ужасной судьбы. И я навсегда останусь перед ним в неоплатном долгу, потому что Тим для меня больше, чем любимый мужчина — он моя родственная душа и… такой фантастический дикарь, о каком мечтает каждая женщина! Позабыв о собственной растрёпанности, я обняла отца, поцеловала в гладко выбритую щёку и прошептала:
— Спасибо, папочка. Я тебя люблю.
Подарки мы толком разобрать не успели — только глянули на огромную гору коробок и стопку конвертов с деньгами, но в ней моё внимание привлёк яркий необычный прямоугольник. Я подхватила картонку — это была открытка с пейзажем… набережной Римини. Внутри оказался текст, старательно выведенный от руки по-итальянски. Не нужно было мне этого читать, но любопытство пересилило, и я выяснила значение незнакомых слов в переводчике:
"Дорогая Нико, я всё ещё жду тебя. Как надоест быть женой косолапого русского медведя, позвони мне. Твой Вито"
Невероятно! Я знала, что Витторио недолго пробыл в заключении. Его деньги и связи помогли ему освободиться достаточно быстро даже из Интерпола. Но в одном он просчитался: я отношусь к браку намного более серьёзно, чем он.
Я порвала открытку и бросила в мусорное ведро.
***
Не помню, как села в самолёт — не из-за опьянения, а потому что прошли почти сутки с утреннего подъёма. Да ещё я эти сутки проскакала на каблуках. Думаю, Тимур занёс меня в железную птицу на руках, потому что я задремала в зале ожидания после досмотра. Проснулась уже в Доминикане и только тогда поняла, почему мужу приспичило совокупиться в подсобке. Первую брачную ночь-то мы проспали в самолёте! Предусмотрительный мой, дальновидный…
В Пуэрто-Плата для нас была снята целая вилла с бассейном и обслуживанием, а до моря было рукой подать. Так же близко, но в другую сторону располагался шикарный ресторан, из которого можно было заказывать еду с доставкой. Мы постоянно обнимались — буквально целыми днями, оба не желая отлепляться друг от друга. Разумеется, много занимались любовью, разумеется, не предохраняясь — правда, результат стал известен, только когда вернулись на родину.
Мы прожили в том домике у моря две недели — больше не позволили дела. А потом вернулись в Москву. Какое-то время жили на два дома: порой так хотелось отдохнуть от столичной суеты. Дела Тимура шли только в гору. Он много работал, но уделял внимание и мне, а когда у нас родился первенец, то мы надолго перебрались в деревню: там маленькому ребёнку лучше. Илья Петрович перебрался к нам, и мой папа часто навещал, а уж как Лиза была счастлива! Никто не нянчил Егора Тамерлановича с таким удовольствием и рвением, как она. Я всегда смеялась, что это слишком длинное название для такого маленького существа, но ей нравилось величать его именно так.
Тимур тоже очень любил своего сына — буквально до обожания — и был главным идеологом дальнейшего расширения семьи. Алина Тамерлановна родилась через четыре года после Егорки, а ещё спустя пару лет мы перебрались обратно в Москву: детям нужно образование — так без конца твердили счастливые дедушки. Что ж, любящей семье и в мегаполисе неплохо.
Вышла ли моя подруга-тренер замуж? Отвечу: да, но за кого — интрига. Это уже совсем другая история…
Конец
