и коробку любимых конфет.
Я широко улыбнулась, радуясь его появлению, позабыв обо всем на свете, включая Котова и его цветы. Но Денис мне не ответил взаимной улыбкой.
Подошел к тумбочке, на которую медсестра поставила две вазы букетами. Прочел карточку с именем.
– Любой другой бы, наверное, повел себя иначе, Тоня. Отпустил бы. Не держал. Ты молодая, перспективная. Перед тобой открыты двери модельного бизнеса. После операции восстановишься. Тебя будет ждать контракт с известным модельным домом. Духи будешь пиарить. Или косметику. Что там нынче модно? И таких вот Стасов будет вокруг тебя целый табун, – голос Дениса звучал приглушенно, он словно говорил вопреки желанию и через силу, а я притихла, боялась пошевелиться, нервничала до жути: – С Котовым я разберусь. Это дело времени. Все улики указывают на него. Он хотел подставить меня, угрожал тебе. Я доберусь до сучонка, это факт. Другой вопрос: что делать, когда на горизонте замаячит очередной вот такой же Котов, пожелавший заполучить тебя?
– Зачем мне всякие Котовы, Денис? – прошептала я, а Шторм вдруг посмотрел на меня через плечо.
Я видела в его глазах борьбу. И больше всего на свете боялась, что он вдруг решит, будто мне без него будет лучше.
Нет! Не будет! Никогда не будет!
Я протянула руку, молча прося Дениса приблизиться.
Он подошел, сел в то самое кресло, в котором проводил все время, что находился рядом со мной.
Я смотрела в потемневшие глаза, смотрела, выискивая в них подсказки, намеки, обещания. Но так ничего и не нашла.
– Я ничего не боюсь, когда ты рядом. Мне никто не страшен. Ты делаешь меня сильнее. И вместе мы справимся, Денис, – прошептала я.
Шторм на миг прикрыл глаза, подался вперед, склонился над моей рукой, а потом прижался к ней своим лбом.
Я смотрела на короткие волосы, в которые хотелось нырнуть пальцами и ощутить их шелк.
– Я не смогу отпустить тебя, Тоня, никогда не смогу, – прошептал Денис приглушенно, не поднимая головы.
Я готова была рыдать от эмоций, переполнявших меня. Разве можно любить его сильнее? Кажется, можно. И с каждой секундой моя любовь к этому сильному мужчине крепнет.
– Найди Стаса, Шторм, и если взрыв подстроил действительно он, сунь этот букет ему в задницу! – попросила я, широко улыбаясь сквозь слезы.
Штормов хмыкнул, а потом сел удобнее, обхватив мои пальцы своими ладонями.
– И еще, Штормик, – опомнилась я. – Не знаю, что ты там себе надумал, но я не сбираюсь обращать внимания на непонятный гипотетический табун мужиков вокруг меня. Я вообще не уверена, что модельный бизнес – мое призвание.
– И чем бы ты хотела заниматься? – не стал возражать Денис.
– Я думаю над этим, – улыбнулась я, подмигнув Шторму. – Меня бы вполне устроила роль матери твоих детей. А потом, когда дети подрастут, мы придумаем, чем мне заниматься. Как тебе такой план?
– Одобряю, – тихо рассмеялся Штормов.
Мой мужчина ласково поглаживал ладонь, то и дело, оставляя короткие поцелуи на чувствительной коже. Мы тихонько болтали обо всем на свете, строили планы на будущее. Обговаривали дизайн гостиной, спальни, даже детской комнаты.
А спустя пару часов, Денису кто-то позвонил. И я поняла, что мой Шторм ждал именно этот звонок.
– Будь осторожен, родной, – улыбнулась я, глядя в его сосредоточенное лицо.
Неясная тревога настойчиво скребла сердце, но я постаралась не обращать на нее внимания. Я была уверена, что невзгоды нас миновали, и сейчас нас со Штормом ждут исключительно положительные новости и события.
– Ты поспи, я скоро вернусь, – пообещал Денис, нежно целуя меня в уголок рта. – И потом, там работы на минутку. Думаю, Котов уже настроен на эротическое свидание с веником.
– Боже, Шторм, ты просто не выносим! – рассмеялась я, тихо охнув от ноющей боли в теле.
– Я само очарование, Капитолина Кирилловна, – подмигнул Денис.
А я молча с ним согласилась, не найдя ни единого возражение против такого заявления. Мой Шторм шикарный мужчина.
* * *
Глава 41
Мой Штормик позвонил, спустя несколько часов, и сообщил, что сможет вырваться ко мне лишь на следующее утро. Я жутко расстроилась, но понимала: с Котовым и его семейкой нужно решить все проблемы. И если папин юрист официально готовит документы, чтобы исключить бывшего партнера из своего бизнеса, то у Штормова иные цели и методы, о которых мне велено не расспрашивать.
Разумеется, я задала отцу кучу вопросов, когда он появился на пороге моей палаты уже поздним вечером. Но получила упрямое молчание и короткую фразу:
– Не лезь в мужские дела.
– А где наша милая Генриетта? – подмигнула я отцу, когда, сменив пиджак и рубашку на футболку, помог мне удобнее устроиться на кровати. – Ты один. И хмурый. У вас все в порядке?
– Эта женщина меня просто убивает, – признался родитель, рухнув в свое излюбленное кресло в углу комнаты. – Взрыв заставил меня иначе взглянуть на мир. А она считает, что мы торопимся. Говорит, я на эмоциях. А подобные вопросы не решаются нахрапом.
– Трусит, что придется терпеть тебя до конца жизни? – захихикала я.
Вопреки моим ожиданиям, отец замолчал и нахмурился.
– Мы с твоей матерью поженились еще в универе. Мелкие были, глупые. Не думай, я не жалел, что ты у нас появилась так быстро. Но… Короче, я не помню, чтобы вот так сходил с ума по твоей матери, или по кому-то другому. Чтобы хотелось привязать к себе, наручниками пристегнуть. Чтобы каждую минуту видеть и чувствовать: она здесь, рядом, – вдруг сплошным потоком заговорил папа, а я притихла, глядя на отца. – У меня крышу сносит от мысли, что она на тачке своей врежется, или встретит кого-то лучше меня. Но эта упрямая женщина постоянно твердит, что мы знакомы меньше месяца. И какие там могут быть планы на будущее, если мы толком не узнали друг друга.
– Думаешь, Генри не любит тебя? – осторожно спросила я.
Папа лишь неопределенно пожал плечом. Мне стало вдруг жалко отца. Я и без его
