что будет дальше. В памяти у меня мало что сохранилось, но помню, что было приятно. Безумно приятно.
– С вами все в порядке? – кашляет мужчина в форме, вырывая меня из пошлых мыслей.
Я сглатываю, словно опасаясь, что кто-то может прочитать мои непристойные мысли. Тягучим взором обвожу руки Галаева, сжатые в кулаки до побледневших костяшек и выпуклых вен на предплечьях. Облизываю непроизвольно губы и резко поднимаю голову. Смотрю прямо в лицо тому, кто ждет моего ответа больше всех.
– Нет, – голос мой тверд, я впервые за долгое время в чем-то уверена настолько сильно. – Я здесь по своей воле и по своему желанию. Я – невеста Галаева Шамиля Саидовича.
Тишина. Только мое дыхание слышу. Глаза моего мужчины темнеют, словно грозовое небо, тело его расслабляется, на лице полуулыбка.
– Эльвира… – пораженно произносит мое имя Гриша, которого я уже и не чаяла увидеть.
Перевожу на него взгляд и спускаюсь. Полицейские еще пару раз переспрашивают, я же каждый раз повторяю одно и то же. Не смотрю ни на кого, подхожу к человеку, который так сильно хотел мне помочь, что готов был пойти против хозяина города. Это достойно уважения.
– Прости меня, Гриш, но… – беру его за руки, слышу сзади рык Шамиля, недовольного этим, но не обращаю на него внимания. – Ты – хороший, добрый парень, – заглядываю ему в больные глаза. – Я благодарна тебе, безумно благодарна. Но я нашла себя в этом доме, как бы странно это ни звучало.
Все прислушиваются к моим словам. Абсолютное безмолвие гостей. Даже владелец дома тихо стоит, не мешает мне прощаться с человеком, так много сделавшим для меня.
– Ты не можешь так думать, – качает он упрямо головой, поджимает губы. – Он тебе угрожал? Ничего не бойся, просто…
– Тише, – прикладываю палец к его губам. – Дело не в этом, Гриш. Он – отец моих детей. Поздравь меня, я родила близнецов, – улыбаюсь, вспоминая своих крошек. – Мальчика и девочку. Ты не представляешь, как это меняет женщину…
Даже не знаю, что можно сказать еще, чтобы уверить, что это решение – полностью обдуманный мною шаг. Но это, видимо, не требуется. Все это время мы с другом смотрим друг другу в глаза. И судя по печальному выражению его лица, он все понял и без лишних слов.
– Надеюсь, – подает голос после продолжительной паузы, – ты знаешь, что делаешь.
– И я, – слегка улыбаюсь уголком губ, опуская глаза вниз.
Никто и никогда не знает, правильно ли поступает. Но ведь главное это надежда, не правда ли?
– Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, Эль, – смиряется с происходящим и целует меня в лоб, слегка пожимает руками мои плечи. – Я всегда на связи.
Хриплый голос чуть утихает к концу, но я все слышу. Только киваю в ответ, чувствую, как першит в горле. Не уверена, что не расплачусь, если подам голос.
– Видимо, я ошибся, – уже громче обращается Гриша к полицейским.
И те, недовольно посматривая на Галаева, вынуждены ретироваться под прицелом множества глаз охраны. Чувствую присутствие Шамиля всем телом. Оно напряжено, ждет его прикосновений. И он не заставляет себя ждать. Осторожно подходит ближе, обволакивает меня своим запахом. Охрана уходит следом за незваными гостями, и в гостиной мы остаемся наедине. Стараюсь дышать размеренно, но живот сводит в предвкушающей судороге, так что получается из ряда вон плохо.
– Ты не пожалеешь, – хриплым голосом произносит мужчина, а затем прикасается грудью к моей спине, притягивая меня в кокон своих объятий.
Его рука прикасается к моему горлу и запрокидывает мою голову так, что его губы невесомо проходятся по доступной шее. Мурашки идут по коже, между ног сводит все желанием. Вторая его ладонь находится на моем животе, спускается чуть вниз, гладит сквозь ткань, распаляя мое вожделение. Прикрываю глаза, наслаждаясь мужской властью. Впервые.
– Уверен? – выдыхаю, намекая совсем на другую плоскость.
И он с рыком кусает меня за шею, сжимает, тискает мое тело. Его внушительное естество, натягивая брюки, упирается мне в ягодицы, намекая на высшую степень его похоти. И когда меня разворачивают к себе лицом и берут на руки, я обхватываю ногами его талию и позволяю унести себя наверх. Все для меня смешалось – и запахи, и движения, и его губы, и руки, гуляющие по чувствительным местечкам на моем теле.
– Куколка моя, – шепчет он между поцелуями.
Опускает на кровать, нависает сверху. Смотрит пронзительным взглядом, прожигает насквозь. И меня не коробит это прозвище. Только еще больше возбуждает.
– Да, мой зверь, – не отводя взгляда, касаюсь пальчиками пряжки ремня, провожу языком по нижней губе.
И это окончательно срывает ему стоп-кран. Дааа…Считай это моей капитуляцией, Шамиль. Но не думай, что я просто так прощу тебе… Ах… Вот так стисни… Да-а…
Грубые поцелуи обжигают кожу. Губы проходятся по чувствительным точкам на теле, даря какие-то трепетные и будоражащие ощущения. Тело словно наэлектризовано, мужские шершавые пальцы вызывают мурашки, вызывающие в животе полет бабочек. Сродни тому ощущению, когда несешься на аттракционах вниз, в пропасть.
– Это ничего не значит, – беру откуда-то моральные силы противостоять ему, говорю упрямо, непререкаемо.
– Как скажешь, – его язык обрисовывает знак бесконечности возле моего пупка, ощущаю, что он улыбается.
Тяну за волосы на его голове, поднимая вверх и заставляя оторваться от меня.
– Я не шучу, – поджимаю губы, но голос мой звучит хрипло, несерьезно.
В отражении его глаз словно вижу свое лицо – распутное, с поволокой в глазах. Со стоном откидываюсь на подушку и отдаюсь ощущениям. Разговоры – завтра. Ни он, ни я не готовы вести сейчас диалог. Все мысли сосредоточены внизу живота, о какой серьезности может идти речь?
– Мхм, – лишь хмыкает и продолжает свое непотребство.
Когда его рука касается вершинки моей груди и сжимает ее, меня прошибает током. Я выгибаюсь дугой, дыхание перехватывает. Никто никогда не ласкал меня таким образом…Не считая той ночи, о которой я толком и не помню.
– Не вспоминай, – подтягивается на руках Шамиль и смотрит мне прямо в глаза, не давая отвести взгляд. Будто мысли мои читает. – Забудь о прошлом.
Прикрываю глаза, но киваю. А затем его язык врывается в мой рот. Не властно, а изучающее, немного осторожно, но при этом все равно доминируя. Тяжесть его тела приятна, дарит ощущение чужой власти, что в постельной плоскости принимается моим сознанием безоговорочно.
– Хорошая, послушная девочка, – мужской шепот в ухо опаляет, посылает мурашки.
Руки снова гуляют по моему телу, проходясь невесомыми касаниями по ребрам, бокам, а затем с силой стискивают кожу бедра. Стону прямо ему
