успела зажать рот ладонью, иначе точно бы сорвалась.
В.: «Привет, я наконец-то могу выдохнуть… Рыжов нас загонял, кажется, мои ноги перестали быть моими. Как твои дела, как прошел день?»
Р.: «В бесконечной уборке, сейчас готовим ужин. Привет, кстати».
В.: «Ужин?»
Я тихо выдохнула, перебирая варианты, почему он спросил про ужин. В каких Витя отношениях с отцом, я не знала, ну а про мать поняла – там все глухо как в танке. Возможно, Шестаков отвык от домашней кухни, возможно, ему никто не готовил. И мне вдруг захотелось удивить его, сделать что-то очень вкусное. Я была не мастером, но вполне могла бы попробовать сварганить что-то простенькое, типа блинчиков с мясом или горячих сэндвичей. Решено! Сделаю на всех и два стащу в школу. Никто не узнает.
Вите об этом я говорить не стала, зачем портить сюрприз.
Р.: «Ага, ужин. Ты уже ужинал?»
В.: «Не-а, надо в магазин сходить или заказать пиццу. А может, мне напроситься к тебе на ужин, Романова?»
Эх, хотелось, конечно, согласиться, но не с моими родителями. Папу хватил бы инфаркт, увидь он Витю на пороге нашего дома.
Р.: «Как-нибудь обязательно. Отдыхай, я пойду помогать маме».
В.: «Напиши или позвони, как освободишься. Иначе я умру от скуки…»
* * *
На следующий день в школу я шла в особенно приподнятом настроении, ведь почти всю ночь мы переписывались с Витей. Расставаться с телефоном было особенно сложно, словно отрывала часть себя. А ведь раньше такой физической тяги к девайсам не замечала. Вот что любовь делает, товарищи…
А уж когда Шестаков подловил меня в гардеробной, в очередной раз нагло чмокнув в щечку, я окончательно поплыла от потери рассудка и всего, что там теряют обычно в таких случаях. Да, этот его дружеский жест не остался без внимания, несколько наших одноклассников не просто заметили, а начали шептаться. Подружка Смирновой оказалась самой смелой, озвучила достаточно громко свои мысли насчет наших отношений с Витей:
– Кого-то на экзотику потянуло, проблемы со вкусом налицо, – с присущей брезгливостью в голосе заявила девчонка.
И прежде, чем Шестаков разразился ругательствами, а он, скажем так, реагировал особенно остро на подобные колкости в мой адрес, я поспешила ответить:
– Многие так переживают о своей внешности, что о мозгах забывают, – будничным тоном сказала, вешая куртку на крючок. – В некоторых случаях они бы не помешали.
– Как я люблю это, – прыснула истерично блондинка, скалясь с неподдельной враждебностью.
Да уж, люди не ожидают, что молчаливые невидимки умеют давать сдачи, думают, если человек молчит, то делает это из-за страха. Нет, увы, это далеко не так. Просто прекрасно понимаешь, что сражаться в одиночку против стаи – заведомое поражение, поэтому и выбираешь молчаливый уход в тень. Но сейчас на кону была не я, а Витя. Больше всего на свете мне не хотелось создавать ему проблем, ссорить с ребятами, с которыми он общался все одиннадцать лет. Я и так чувствовала себя в какой-то степени виноватой, будто забираю Шестакова у них.
– Милана, милая, вернись на землю, пока я тебя сам не спустил, – прорычал Шестаков, скрепя зубами.
– Господи, Шест, да ты глянь! – взывала девчонка пуще прежнего. Ее пунцовые щеки так и полыхали от раздражения. – Такие всегда притворяются невинными овечками, а вы, мужики, на них ведётесь, бросая настоящих девушек.
– Настоящих? Ты-то здесь у нас настоящая? – прикрикнул Витя.
– Разицкая! – вдруг раздался знакомый голос за нашими спинами. Я оглянулась и вмиг растеряла все слова, замечая Алену. Глаза ее, словно огненные стрелы, готовились сжечь все, включая горе-подругу.
Походкой королевы Смирнова скользнула мимо нас, а потом схватила под руку эту самую Милану и практически силой потащила вдоль коридора. Мы с Витей последовали их примеру, только двинулись на наш этаж под молчаливые взгляды ребят, что продолжали толпиться в гардеробной.
Не дойдя до нужного кабинета, Витя внезапно остановился, нашел мою руку, сплетая пальцы. Он наклонился, и я ощутила сбивчивое дыхание, тепло исходящее от парня. Между нами были считанные сантиметры, сердце едва не остановилось от нахлынувших чувств. Казалось, мир сузился до одного человека. И вот опять эта неконтролируемая магия, что исходила от Вити: он умел уносить в далекие дали, умел растворять в потоке бесконечно падающих звезд.
– Никому не позволю тебя обижать, слышишь? Если хоть кто-то… – оборвал себя Шестаков, щекоча дыханием мои губы. – Обязательно скажи мне, ладно? И да, это было круто. Мне нравится, когда ты показываешь зубки.
– Значит, тебе нравятся плохие девочки? – смущенно прошептала, поражаясь тому, что открыто с ним заигрываю.
– Нет, мне нравишься…
– Шестаков, Романова! – за одно мгновение голос классной разбил магию и фразу, которую мне до чертиков хотелось услышать. Умеют же люди! Ох…
Вместо первого урока математики нам поставили классный час. Наталья Егоровна именно для этой цели выхватила Витю из моих объятий, хотя это были далеко не объятия, просто сводящая с ума близость, и попросила его помочь принести какую-то коробку в кабинет. Шестаков адресовал мне блестящую улыбку и помчался выполнять поручение. Как мы позже узнали, в заветной коробочке хранились новогодние украшения.
Собственно, это была одна из задач классного часа: навести порядок, повесить дождик – подготовиться к дискотеке, которая по традиции проходила в последнюю пятницу декабря. В этом году день выпадал на двадцать шестое число.
Ребята радостно загомонили, по кабинету пронеслась волна возбужденного шепота, а кто-то и вовсе включил громкость на полную мощь. Кажется, меня одну не особо радовало предстоящее веселье. Почему, спросите вы? Наверное потому, что я туда не попаду. Отец по графику отдыхал в эту пятницу, соответственно, “отдыхала” и я.
И, пожалуй, как любой девушке, мне безумно не хотелось отпускать Витю одного на дискотеку, где однозначно будет Алена в ослепительно сексуальном платье. О других девчонках и разговора нет, все на подобное мероприятие планировали подготовиться по полной программе, судя по разговорам.
Однако Шестакову о своей ревности и собственнических порывах говорить я не спешила, да и зачем? Он взрослый самостоятельный парень, и не вокруг одной меня вертится его вселенная.
Эти мысли каруселью проносились в голове, забирая хорошее настроение. Я даже забыла про блинчики, которые упаковала в контейнер для Вити с утра пораньше. Вспомнила о них только на выходе из школы. Оглянулась на пустой коридор, Шестаков уже был на тренировке,
