Она опускает глаза:
— Я думала, мы будем вместе.
— Мы будем вместе! — повторяю я утвердительно, — Уже совсем скоро. А пока тебе нужно побыть с мамой наедине. Пусть посмотрит на внука. И к моему появлению станет добрее.
В зеркале заднего вида она улыбается. Я это вижу, ловлю её взгляд.
— Она тебя не укусит.
— А вдруг? — я смеюсь.
— Вообще-то она очень добрая, — делится Снежа.
— Я в этом не сомневаюсь, — произношу без иронии, — Даже добрые люди иногда могут позлиться.
Она хмурится. Весёлость сменяется грустью:
— А если у нас не получится?
— Что не получится? — замираю. Ведь я и сам задаюсь этим вопросом. Вдруг, у нас не получится жить? И в болезни, и в здравии, и в горе и в радости…
— Не получится помириться с мамой, — добавляет Снежана. Всего-то!
— Конечно, получится, — заверяю её.
По радио начинает играть знакомый трек. Всемирно известная тема для фильма «Привидение» с Патриком Суэйзи и Деми Мур. Помню её, так как Настя любила смотреть этот фильм. И всё время рыдала в конце. А следующие два дня постоянно напевала:
— Оооор, маааай лоооов!
Май дааарлииииинг,
Ай хоооопс ту маааач!
Лааав юююю….
Когда не помнила слов, просто мычала. А я подпевал иногда. Подходил, обнимал, утыкался в плечо. Эту песню кто только не пел! А кто спел её первым, не знаю.
— В каком фильме играет эта песенка, помнишь? — решаю спросить у Снежаны.
Та пожимает плечами:
— В «Красотке», наверное?
Я, хмыкнув, бросаю:
— Неа.
Снежана пытается вспомнить. Решаю её подтолкнуть:
— Ну, там ещё Патрик Суэйзи играл.
— Кто? — вопрошает она.
— «Грязные танцы» фильм знаешь? — интересуюсь я.
— Да, вроде бы, — Снежа в себе не уверена.
Устав, я решаю замять эту тему:
— Хорошая песенка, в общем, — делаю тише. Хотя навязчивый ритм композиции продолжает звучать в голове.
Мы въезжаем в город, и у Снежаны мутнеют глаза. Она наблюдает знакомые виды с обеих сторон.
«По дому соскучилась», — думаю я. Но Снежана и тут удивляет.
— Это значит, я тебя не увижу? Так долго.
Я улыбаюсь ей в зеркале заднего вида:
— Если тебе надоест, ты дашь знать. Я приеду пораньше. И тебя заберу.
Снежана вздыхает:
— А если я позвоню прямо сразу?
Усмехаюсь в ответ:
— Дай ей шанс.
Мы проезжаем мимо того автомата с какао. Которым я Снежу отпаивал после аварии с псом. Он и сейчас предлагает напитки! И я снова беру ей какао, а себе — крепкий кофе без сахара. Глаза у Снежаны такого же синего цвета, как в тот злополучный вечер. Только Джек уже бодрый, сидит на полу. А на коленях Снежаны — ребёнок. Как всё изменилось! За какой-нибудь год с небольшим.
— Знаешь, мне кажется, прошло уже так много времени, — произносит Снежана, как будто прочтя мои мысли.
— А мне кажется, только вчера, — отвечаю, глотнув.
Тогда было пасмурно, и улицы не были так живописны. Да и к тому же, вечерний туман их скрывал. Сейчас же листва оживляет аллеи, и даже на клумбах — цветы. Которых я прежде не видел! Хотя, Снежана пыталась показывать свой городок, но я был влюблён. Равнодушен к тому, что творится вокруг…
А вокруг зеленеет весна!
Скоро и мой день рождения. Возможно, на тот момент я буду в Грузии. Интересно, поздравит ли Настя? И что пожелает в ответ?
Дом всего в двух шагах. Но я подвожу её прямо к подъезду. Снежана, уткнувшись лбом в спинку переднего кресла, роняет последние слёзы.
— Лапуль! Ну, ты чего? Как будто мы не увидимся больше, — подношу её руку к губам.
— Я не знаю, — шепчет Снежана и мне вдруг так неохота её отпускать. Как будто и впрямь навсегда. Но я-то знаю, что скоро вернусь! А пока… Нужно использовать каждый момент долгожданной свободы.
— Когда ты в Израиле была, мы ещё дольше не виделись, — решаю сказать. Правда, в тот же момент вспоминаю, что там у Снежаны был друг. Рафаэль. Или как там его?
— Это было ужасно! — произносит она с придыханием.
— Поверь, мне будет гораздо тяжелее, чем тебе, — я смотрю на Никитку, и сердце сжимается.
День уже в самом разгаре. А мне возвращаться домой! Я подгоняю Снежану. Однако прервать поцелуй не могу. На лавочке пусто. И багаж приземляется прямо туда.
— Постой, я сейчас перегоню машину и донесу, — говорю, вынимая коляску. Благо, что летний вариант!
Этажей всего девять, Снежана живёт на шестом. Нам везёт! Из подъезда выходит какая-то женщина. Увидев Снежану, она удивлённо вздыхает:
— Снежечка, здравствуй!
— З-д-расте, — неловко бросает Снежана, в то время как я держу дверь.
— А ты… а тебя… так долго не было, — продолжает она. Изучая глазами Никитку. Пытаясь прикинуть, как именно долго.
— Да, — Снежа в ответ улыбается, — Уезжала.
— Ммм, понятно, — кивает соседка.
И я попадаю под резкий «прицел» её глаз.
— Тёть Валя, с третьего этажа, — раздражается Снежа.
И я понимаю — она угодила в свой мир. В мир, где прошло её детство. В дом, где она родилась. Это я здесь — чужой! А она, словно рыба в воде.
— Ой, а где мой рюкзак? — ищет Снежа.
— Вот он, — я снимаю с плеча.
Снежана лезет в карман. Кулачок её держит какую-то вещь.
— Это тебе, он освещенный, — произносит она. И, разжав, демонстрирует крестик. Маленький, цвета чернёного серебра. Вместо цепочки — шнурок.
Я веду языком по губе. Какая-то тяжесть на сердце! Не могу объяснить, почему. Мы выходим из лифта. Я прислоняю коляску к стене.
— Ты же знаешь, что я не ношу, — говорю, но беру из её рук подарок. Металл холодит мои пальцы. Вбирает тепло.
Снежана вздыхает:
— Хотя бы в карман положи.
— Хорошо, — я сжимаю вещицу в ладони.
Целую Никитку в висок. Снежана опять тянет руки. Соль на губах — от её нескончаемых слёз.
— Я приеду и сразу тебе позвоню, хорошо? — убеждаю.
И, прежде чем лифт распахнётся, давлю на звонок. Когда входная дверь открывается, я уже еду вниз. В машине беру себя в руки. Курю. И когда на экране смартфона загорается «Снежа», я с трудом выбираю «принять».
— Илья, Илья! Ты представляешь, Джека нигде нет! Он, наверно, сбежал, пока я болтала с соседкой! — лепечет Снежана. На заднем плане слышится вопль Никитки.
Я напрягаюсь, пытаясь припомнить, в какой момент упустил Джека из виду. Неужели лохматая псина опять испоганит все планы? Заставит меня колесить по Торжку?
Взявшись за голову, вижу движение сбоку. Пёс сидит у машины. И с упрёком глядит на меня.
— Он нашёлся, лапуль, он на улице! — спешу успокоить Снежану.
Она удивляется:
— Как?
— Сейчас приведу, — отвечаю. Опять выхожу. Но Снежана бросает:
— Пускай остаётся с тобой!
— Как? — теперь уже я в нетерпении.
— Ну, чтобы тебе скучно не было, — произносит она.
«Да мне и так очень весело», — думаю я. А вслух говорю:
— Это Джек без вас будет скучать!
— Но мы же скоро увидимся? — напоминает Снежана.
— Э… Конечно, — бросаю невнятно.
Тем временем Джек продолжает взирать снизу вверх, ожидая, какое решение примут хозяева. Кажется, ему всё равно — где коротать вечера. Лишь бы кормили.
— Только не забывай давать ему витамины, — звучат наставления.
Я смотрю на собаку:
— Ага, не забуду.
Мы прощаемся. Снежа «целует» меня, долго машет с балкона. Сто́ит мне приоткрыть заднюю дверь, как Джек благодарно ныряет туда. И ложится плашмя. Наверное, думал, его собираются выбросить? Испугался, бедняга!
— Стокгольмский синдром? — вспоминаю диагноз. Кажется, так называют ситуацию, когда жертва стремится быть рядом с мучителем.
Джек снисходительно фыркает.
«Кто из нас двоих мазохист?», — говорит его взгляд. Я завожусь, и мы отправляемся в путь. Сегодня суббота. А значит, два вечера лени, спокойствия и одиночества ожидают меня впереди.
Глава 48. Настя
То, что утро добрым не бывает, я понимаю сейчас. Напрасно пытаясь открыть один глаз. Второй утопает в подушке. Рядом кто-то сопит…
