Моё сердце бешено колотится, и здесь чертовски много семей с маленькими детьми, глазеющих на диораму железной дороги Биг-Тандер-Маунтин, которую я вижу позади близнецов МакКарти.
Напряжение между нами абсурдно, горячо и непристойно, определённо похотливо, определённо неуместно в данный момент. И всё же, когда Тобиас наклоняется и дышит мне в ухо, с моих губ срывается тихий вздох тоски.
— Попробуй, Чак, — шепчет он, поворачивая голову и захватывая мой рот в таком долгом, тягучем поцелуе. Это кажется таким запоздалым, таким запретным, но в то же время таким желанным. Я наклоняюсь, и он целует меня глубже, крепче, раздвигая мои губы языком.
«Я думаю, что нас сейчас выгонят из парка», — но тут Мика целует уголок моих губ и поворачивает мой подбородок к себе. Прежде чем я успеваю осознать это, я целую его вместо Тобиаса. Изменение происходит мгновенно, разительное в реальности своих различий. Там, где Тобиас целуется с тёплой, голодной страстью, поцелуй его брата острый, как нож.
Я отстраняюсь, прислоняюсь головой к колонне, тяжело дыша, как сумасшедшая.
— Приберегите остальное для комнаты, — рычит Рейнджер, беря меня за руку и вытаскивая из-под них двоих. У меня кружится голова, и я чувствую лёгкую дурноту. Не только от поцелуев (хотя это огромная часть всего), но и от всего остального. Появление парней в моей школе, сюрприз и речи. Я ничего такого не ожидала.
У меня сжимается грудь, когда мы поднимаемся на лифте и идём по коридору к двойным дверям.
— Это выглядит чертовски шикарно, — шепчу я, протягивая пальцы, чтобы коснуться таблички рядом с дверью с надписью: «Сказочный номер».
— О, это так, — обещает Рейнджер, отпирая дверь карточкой-ключом и прижимаясь к ней спиной, чтобы удержать её открытой.
У меня отвисает челюсть, когда я вхожу в комнату, оформленную в белых и фиолетовых тонах, повсюду сверкающие завитки, на стенах картины «Спящая красавица». Раздаётся весёлый звук колокольчика, и на стене слева от меня загораются три изображения, включая светящийся замок. И это всего лишь фойе.
В самой спальне есть целый ряд окон, выходящих в центр Диснея, и ванная комната с джакузи, достаточно большой для двух… или трёх, или даже четырёх человек.
Там есть кровать с балдахином, бархатные шезлонги и простыни, похожие на шёлк. Я падаю на них, но только на секунду. Затем я совершаю второй обход этого места, поражаясь размерам и великолепию чёртовой комнаты.
— Сколько это, блядь, стоит? — шепчу я, и Рейнджер с Черчем обмениваются взглядами. Спенсер тем временем открывает бутылку шампанского, которую достал из мини-бара, и наполняет несколько бокалов.
— Это не имеет значения, так ведь? — спрашивает Черч, открывая дверь на лёгкий стук и впуская швейцара с сумками парней. Всё, что есть у меня, — это мой рюкзак, но, если они говорят, что собираются купить мне новую одежду, меня это устраивает. Они не поймают эту цыпочку на сопротивлении бесплатной одежде.
Я украдкой наблюдаю, как Черч даёт чаевые швейцару, ожидая, может быть, доллар или два за сумку. Вместо этого он дает ему сто баксов, и я прикусываю губу. То, что моя мать работает горничной, заставило меня остро осознать, насколько плохо могут относиться к тем, кто работает в сфере услуг. Если бы Черч был груб, я не уверена, что смогла бы снова смотреть на него как раньше.
— Давайте поднимем тост, — говорит Спенсер, раздавая бокалы, его пальцы касаются моих. Я не могу не задаться вопросом, как здесь будут устроены спальные места. Насколько я могу видеть, здесь только одна кровать. — За Чака, нашего нового помощника.
— За Спенсера, за то, что он не умер, — добавляет Мика, поднимая свой бокал.
— И за Черча… — начинает Тобиас, а затем замолкает, когда Черч одаривает его убийственным взглядом холодных янтарных глаз. — Предложившего снять два номера: люкс «Пираты Карибского моря» и этот, для Чака.
— Это прекрасно. — Слова вырываются шёпотом, но я не уверена, что ещё могу сказать. Прямо сейчас я в буквальном смысле живу мечтой, и всё плохое просто исчезает. Трудно вспомнить, что кто-то хочет убить меня, когда я нахожусь на высоте двадцати девяти этажей и окружена друзьями. — Это уже слишком, парни, спасибо вам. — Мои щёки горят, когда мы чокаемся и пьём.
Рейнджер отходит, чтобы полюбоваться видом, в то время как Мика включает телевизор, нажимая кнопку, которая запускает бесконечный поток диснеевской музыки. «Go the distance», из фильма Геркулес, который сейчас показывают.
— Не слишком по-детски? — спрашивает меня Черч, элегантно держа бокал в одной руке и указывая другой на роскошную комнату. Я бросаю на него взгляд.
— Волшебная бесплатная поездка в Диснейленд, в люксе принцессы, с шампанским и хорошей компанией? Ты ведь шутишь, да? — он улыбается мне, когда я снова сажусь на край кровати, достаю телефон, чтобы отправить сообщение Монике. Она никогда не поверит в это дерьмо.
Конечно, есть ещё сообщение от папы с требованием, чтобы я ему перезвонила. Я мгновение размышляю над этим, а затем отправляю ему сообщение, давая понять, что со мной всё в порядке. Если он хочет контролировать всю мою жизнь, может быть, ему стоило подумать о том, чтобы оставить меня в Адамсоне? Я увижусь с мамой, пока буду здесь; это немного успокоит его.
— Каков план, как вернуть меня в Адамсон в следующем году? — небрежно спрашиваю я, но Черч игнорирует вопрос, глядя в окно на толпы, текущие по главной улице.
— Это летние каникулы — каникулы. Расслабься, Чак. — Мика падает на кровать и сбрасывает обувь, допивает шампанское и отставляет бокал в сторону. — Хорошо, так как же мы собираемся устроиться? Я говорю, что мы с Тобиасом проведём здесь две ночи, а потом Спенсер — последнюю. Это довольно справедливо.
— Ты предполагаешь, что Шарлотта вообще захочет, чтобы вы были в её комнате, — говорит Рейнджер, скрещивая руки на груди. Он создаёт довольно устрашающую картину, стоя там, за спиной у него виднеется горизонт, он одетый во всё черное, и видна его татуировка.
— Наверное, тебе лучше не оставаться здесь одной, на всякий случай, — размышляет Черч, усаживаясь в шезлонг и скрещивая длинные ноги. — Конечно, ты всегда можешь назначить одного из нас на этот диван. Он достаточно удобен.
— И вообще, зачем вам, ребята, две ночи подряд? — вставляет Спенсер, плюхаясь на один из фиолетовых стульев, а затем хватает лежащий на столе пакет, завёрнутый в пластик и украшенный бантом. Я ставлю своё шампанское на стол, и он протягивает его мне. Внутри есть множество тематических закусок. Забавно.
— Потому что нас двое, — говорят парни МакКарти, в унисон высовывая языки. Тобиас садится справа от меня и достаёт пакетик попкорна размером с закуску.
— Как долго вы, ребята, собираетесь заниматься этими вещами близнецов? — спрашиваю я с неподдельным любопытством. Тобиас встречает мой взгляд и приподнимает бровь. — Я имею в виду, например, говорить в унисон или… встречаться в унисон.
— Мы хотим жениться на одной и той же девушке, — отвечают они, и настаёт моя очередь приподнимать брови.
— Разве это, типа, не незаконно? — спрашиваю я, пока Спенсер достаёт бесплатную бутылку водки «Ketel One» и немного сока, чтобы смешать его с ней. Затем он хватает ведёрко со льдом и направляется в холл.
— Только если вы оба попытаетесь получить разрешение на брак. — Тобиас пожимает плечами, а затем улыбается, глядя себе на колени. — Мы просто лучше работаем, когда вместе. То, как мы поступали в прошлом… разрывало нас на части.
— И кроме того, — добавляет Мика, зевая, а затем стягивает рубашку через голову. Он бросает её на пол, как будто собирается уютно устроиться в моей комнате. Помню, я подумала, что близнецам было почти пугающе комфортно в папином доме, как будто они брали всё на себя, даже не осознавая этого. Однако на этот раз я действительно могу наблюдать за ними, воспринимать всё это, не беспокоясь о Спенсере. — Моногамия мертва. Посмотрите, что это сделало с нашими родителями? Нет уж, спасибо.
