Жаль только, что Эрин не знала, какие именно думы его терзают.
Эрин не хотела засыпать, но сон пришел, не спросив разрешения, едва она опустила голову на подушку. Обычно она спала чутко, но беременность изменила в ней многое, включая и привычки.
Эрин, удивленно моргая, обвела взглядом комнату. Окна с широкими римскими шторами нейтральных теплых тонов. Стены теплого сливочного оттенка. Разумное решение. Новым хозяевам не придется ничего менять, только внести кое-какие окончательные мазки, чтобы придать помещению индивидуальность.
Эрин не позволила себе дальше углубляться в размышления о том, кто мог бы стать хозяином этого красивого дома. Она потянулась и вдруг обнаружила, что рядом с ней в кровати никого нет. Должно быть, Коул встал намного раньше ее.
Она направилась в ванную и удивилась, увидев, что все ее туалетные принадлежности уже разложены. Его предупредительная заботливость не переставала удивлять Эрин, именно она заставляла ее цепляться за надежду, которая в конечном итоге, возможно, станет ее погибелью. Стараясь не думать о худшем, Эрин почистила зубы, умылась и вернулась в спальню как раз в тот момент, когда туда вошел Коул.
Волосы его были все еще растрепаны после сна, но он успел натянуть старые джинсы, которые не потрудился застегнуть. Ноги его были босыми, грудь обнажена, и при виде его у Эрин потекли слюнки.
– Доброе утро, – сказала она, не удивившись тому, как хрипло прозвучало ее приветствие.
– Привет. Выспалась?
Эрин кивнула:
– Спала как мертвая.
Уголки его губ опустились.
– Никогда так не шути.
Эрин села на кровать, подобрав под себя ногу.
– Если не буду шутить, то начну плакать, а этого я не хочу.
Глаза его потемнели. Коул присел рядом.
– Я приношу тебе одни несчастья. Джед был прав, когда говорил, что я для тебя не гожусь.
– Джед – осел, – пробормотала Эрин. – Ты всерьез хочешь мне сказать, что чувствуешь себя в ответе за то, что натворила какая-то психопатка? – Не в первый раз Коул брал на себя ответственность за действия других людей. Сначала его отец, теперь эта женщина.
Коул недоверчиво хмыкнул:
– Ты говоришь о чокнутой, которая даже не узнала бы о твоем существовании, если бы не я.
– На ее месте мог оказаться кто угодно. Например, один из тех, против кого я выступала в суде. Кто захочет найти повод для мести, тот его найдет. Мы не отвечаем за поступки других людей.
Коула ее логика не вполне убедила. Как обычно, он поймал себя на том, что его обезоруживает способность Эрин смотреть на вещи просто и принимать жизнь такой, как есть, не пытаясь найти во всем скрытый смысл.
– Это не одно и то же, – возразил он.
– Почему? Потому что тебе не нравится, когда твое уединение нарушают другие? Когда твой особенный, только тебе принадлежащий мирок соприкасается с миром другого человека? – спросила она с вызовом. Эрин не боялась задавать вопросы, на какие никто не решался.
Глаза ее, которые сегодня казались больше зелеными, чем карими, вероятно из-за освещения, метали искры. Ее отвага, готовность отстаивать свою точку зрения и восхищала, и возбуждала его. Он просто не мог заставить себя держать с ней дистанцию, хотя чем дальше будет от нее держаться, тем будет лучше для нее.
– Ну? – спросила она, расправляя плечи.
От движения плечами майка из мягкого трикотажа, что была на ней, опустилась ниже, обнажив восхитительное декольте.
– Ты о чем? – Коул окончательно потерял нить разговора.
Эрин потупилась, потом вновь подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
– Ты ведешь себя как типичный мужчина, – пробормотала она и засмеялась легко и весело. Злость ее как рукой сняло.
Вот и все, что было нужно, чтобы окончательно его обезоружить и сделать мягким и пушистым.
– Тебя что-то не устраивает? – спросил он, внезапно почувствовав игривый настрой.
Эрин окинула его взглядом. Сейчас она испытывала то же, что в тот момент, когда, выходя из ванной, увидела его. Только ощущения были острее.
– Нет, меня все устраивает.
И слова ее, и игривый тон возымели на него ожидаемое действие. Не то прорычав, не то простонав, он подмял ее под себя, накрыв своим телом. Она смотрела на него своими бездонными глазами, в которых он готов был утонуть навсегда.
– Ты опасный человек, Коул Сандерс, – сказала она и, дотянувшись рукой до его головы, погладила по встрепанным волосам.
Она и понятия не имела, какой он опасный.
– Прости за все. Я не хотел.
И, не дав ей ответить, и еще для того, чтобы не увязнуть еще глубже, Коул зажал ей рот поцелуем.
Со стоном она погрузила пальцы в его волосы, удерживая его голову на месте. Еще один сюрприз. Эта женщина, которая четыре месяца назад случайно оказалась у него в постели, теперь стала ему равной соперницей в любовной игре. И, черт возьми, это его заводило все сильнее.
И когда она закинула ногу на его бедро, удерживая его на месте, он позволил ей играть по ее правилам. Но, дьявол, это не означало, что он отводил себе роль пассивного наблюдателя. Язык его входил в ее рот резкими, жаркими толчками, бедра терлись о бедра.
Эрин повернула голову и укусила его за мочку уха.
– Я хочу тебя внутри, – сказала она, лизнув место укуса.
Пенис его мгновенно набух и отвердел.
– Господи, – пробормотал он. Тело его пробила дрожь.
На то, чтобы освободить ее от майки и коротких пижамных штанишек, много времени не потребовалось. Обнаружив, что под штанишками у нее ничего нет, Коул прерывисто произнес:
– Ты смерти моей хочешь.
Со смехом Эрин взялась за собачку молнии на его джинсах с намерением расстегнуть, но он остановил ее.
– Я сам. – Слишком рискованно.
Коул встал, быстро разделся и нырнул в кровать. Она протянула руку к его пенису, но он перехватил ее запястье и завел руку ей за голову.
– Не трогать, – процедил он сквозь зубы. – Не трогай, если ты действительно хочешь, чтобы я успел побывать у тебя внутри.
И тогда тихий стон сорвался с ее губ, она прогнулась ему навстречу, и увлажненное лоно ее вошло в прямой контакт с его членом.
Он посмотрел в ее затуманенные желанием глаза. Приятно сознавать, что Эрин так сильно его хочет.
– Другую руку тоже за голову, – сказал он.
Глядя на него широко распахнутыми глазами, Эрин повиновалась.
– Пусть они побудут там. Я не хочу кончать первым. Сначала это сделаешь ты.
Он скользнул головкой по клитору, и веки ее, задрожав, опустились.
Довольный тем, что угроза кончить раньше времени отступила, Коул вошел в нее резким толчком.
