– Н-никто тебе не помог? Никто не понял, что происходит? – спросила я сквозь сдавленное горло.
Он невесело рассмеялся.
– Кто пойдет против влиятельного миллионера и спросит, почему его ребенок вздрагивает от каждого прикосновения?
Я вздохнула и попыталась смягчить едкое жжение в легких. Весь образ Ромео, крутого парня, распадался у меня на глазах
– Потом, чтобы сделать еще хуже, их ребенок-разочарование должен был дважды отказаться от драфта НФЛ, пожертвовать своими мечтами, только чтобы люди случайно не узнали, что на самом деле он не биологический сын Кэтрин Принс, не ее гордость и радость. Скелеты должны быть надежно заперты в шкафу!
Ромео встал передо мной и, словно униженный, широко развел руки.
– Вот так, Мол. Вот почему мои родители так меня ненавидят, а наши с тобой отношения лишь подлили масла в огонь разочарования в их гребаном «обожаемом» сыночке.
Я осторожно шагнула вперед и дрожащими руками поправила его воротник.
– Вот почему все зовут тебя Роумом, а не Ромео… вот почему ты так ненавидишь это имя. Оно напоминает тебе о прошлом.
Он робко наблюдал за моими действиями.
– Да, моя биологическая мать сказала, что если они не оставят имя Ромео, то она все расскажет прессе, они не могли этого допустить, поэтому согласились… по неволе. Ее заставили подписать договор о неразглашении. – Он снова невесело рассмеялся. – Да и с чего бы самой богатой семье в Алабаме называть сына Ромео? На людях родители всегда звали меня Роумом, но в семейном кругу я был Ромео. Они называли меня так в насмешку и назидание. Ромео – сын шлюхи, Ромео – плохой подарок, который нельзя вернуть. Мне никогда не давали забыть об этом.
Я нежно поцеловала его в шею.
– Куда делась твоя биологическая мать?
– Наверное, вернулась в ту же дыру, из которой выползла.
– Ромео, я…
Его лицо исказилось, и он меня оттолкнул.
– Ты уйдешь от меня, не так ли? Я знал, что потеряю тебя. Просто знал. Кто ж согласится разгребать дерьмо моих родителей? Я не стою того, через что тебе придется пройти вместе со мной, верно? – Печаль исказила его черты лица, и он рухнул на старый коричневый диван, расположенный перед грязным неразведенным камином. Жгучие слезы потекли по его щекам, а широкие плечи затряслись от рыданий. Никогда не видела, чтобы он плакал.
Это едва меня не убило.
Я села на диван рядом с ним и притянула его в свои объятия. Он плакал, положив голову мне на колени. И я плакала вместе с ним. Плакала о маленьком мальчике, не знавшем любви. Плакала о маленьком мальчике, у которого не было детства. Плакала о мужчине, который так много мог предложить миру, но его сдерживали твердые руки его жестоких и манипулятивных родителей.
Когда он немного успокоился, я обхватила его лицо ладонями и заставила посмотреть на себя.
– Ромео…
– Я люблю тебя… Я люблю тебя, – снова и снова шептал он с широко открытыми, обезумевшими глазами, лаская мои влажные щеки кончиками пальцев.
– Ч-что? – Мое сердце подскочило к горлу.
Ромео поднялся на колени на диване и откинулся на спину, увлекая меня за собой.
– Я люблю тебя. Люблю больше, чем когда-либо мог представить возможным.
Я наклонилась вперед, моя грудь прижалась к его. Два сердца бились в бешеном ритме.
– Я тоже люблю тебя, малыш, – призналась я. – Люблю очень-очень сильно.
Его обеспокоенные глаза расширились.
– Правда, детка? Даже после…
– Я никуда не уйду. Я пришла сюда сказать тебе это. Я сидела в машине, ощущая твою боль, и поняла, что должна быть с тобой несмотря ни на что, сказать тебе, что никогда тебя не оставлю.
– Но мои родители…
– Да, твои родители – это нечто, но они не заставят меня отвернуться от тебя, отказаться от любви к тебе. Мы предназначены друг другу звездами, Ромео. Вмешательство родителей входит в комплект. – Я весело ему подмигнула.
Слабая улыбка появилась на его покусанных губах, преображая встревоженное лицо.
– Я чувствую себя голым… как будто кто-то вывернул мою грудь наизнанку и открыл всему миру испещренное шрамами сердце.
Я расстегнула его рубашку, пуговицу за пуговицей, и поцеловала местечко, где билось его сердце. Он застонал, и я снова прижалась губами к горячей, загорелой коже.
– Никто никогда не знал, какие они на самом деле, вдали от посторонних глаз. Я ни одной душе не рассказывал. Ты сегодня была огромным камнем, разбивающим их стеклянную крепость. Я видел панику в глазах отца. Ты можешь уничтожить все, над чем они так упорно работали.
Я провела пальцами по татуировке у него на ребрах.
– Как бы плохо это ни было, я рада, что побывала там, теперь я знаю, с чем тебе приходилось справляться. Мы не можем стереть секреты и плохие воспоминания из памяти, но мы можем начать новую главу нашей совместной жизни.
Тихие слезы вновь побежали по его щекам.
– Мол…
– Ш-ш-ш… – Я покрыла поцелуями его грудь, живот, лизнула пупок и спустилась еще ниже. Откинула края расстегнутой рубашки и, принявшись за брюки, рискнула посмотреть на Ромео – его глаза горели, хищно сверкая, пока он наблюдал за моими соблазнительными действиями. Его потемневший взгляд стал диким и необузданным.
Ширинка расстегнулась легко, я стянула брюки вместе с боксерами и погладила руками его бедра. Он был нужен мне больше воздуха.
От вида его обнаженного тела мой рот наполнился слюной. Нагнувшись, я нежно лизнула его по всей длине. Ромео запрокинул голову и зарычал.
Как раз то, что мне было нужно.
Я взяла его в рот, и бедра любимого дернулись. Обхватив рукой мой затылок, он медленно задвигал ими вперед и назад. Я чувствовала в себе невероятную силу. Ощущала себя главной и обожала то, как заставляла его мне покоряться.
– Бля, Мол. Твой рот! – прошипел он, и я простонала от удовольствия, вибрация заставила его ускорить движения. Ухватившись за пояс его джинсов, я полностью стянула их с мускулистых ног и швырнула на пол, только чтобы опять нагнуться и обрушиться дождем из влажных поцелуев на его бедра и голени. Я снова взяла его в рот, лаская зубами его кожу от основания до кончика. Ромео застонал и застыл, намотав мои волосы на кулак.
Ромео Принс сорвался.
– Встань, – властно приказал он.
Я сразу же встала, наблюдая, как он скинул с себя расстегнутую рубашку и остался передо мной полностью обнаженным, возбужденным и источающим настоящую силу. Взяв за плечи, Ромео развернул меня одним быстрым движением, расстегнул до поясницы молнию на платье, и оно моментально слетело на пол, превратившись в смятую горку черной ткани.
