И они даже снова увлеклись этими поцелуйками, но нужно было столько дел переделать, так что Горянова вовремя отстранилась, потому что Ромка снова входил во вкус, а это обычно надолго…
— Ром, а я еще вчера хотела спросить, а эта ваша тетя Франческа… Она какая?
Савелов усмехнулся:
— По сути, она добрая, одинокая женщина, просто очень колоритная.
— Колоритная?
— Это мягко сказано. Возьми свою хитрожопую продуманку Эльку, добавь ей росту под метр девяносто, ну, и веса тоже, возраста. Представила?
— Ого!
— Дополни эту смесь неутомимостью, достаточно взрывным, категоричным характером, присыпь сверху католической набожностью. И в принципе портрет тетушки готов. Да, самое главное: она абсолютно и категорически не воспринимает слово «нет». Ни от кого… Может, если только от папы моего…
— Ужас! — Горянова сочувствующе покачала головой: — Как же вы с ней уживаетесь?
Савелов пожал плечами:
— Да как — то так… Все уже привыкли… Нам — то ничего… Мы все в России осели… А вот мама и ее сестры… Но, если честно, мама очень любит свою младшенькую, так что за последние годы каждодневного общения с ней она выработала отличный рецепт: все, что не может изменить во Франческе и ее делах, старается пережить с наименьшими потерями.
Даринка рассмеялась.
— А я думала, это у меня проблемы в общении с родными… А у вас все веселее…
У Ромки в ЗАГСе оказались связи. Регистрацию назначили на ближайшую субботу, подгадав перерыв между двумя вип-парами. Хозяин «Беседки у Палыча» удивлялся:
— Роман Владимирович, Даринела Александровна, у меня же очень маленький зал, на двадцать пять человек…
— Мы знаем! — улыбались они. — Нам больше и не нужно. Зато у вас так красиво! Так здорово! И так вкусно!
— Ну, что есть, то есть! — согласился, безмерно довольный похвалой, хозяин.
И правда, маленькое кафе на импровизированных сваях с панорамными окнами в круглых стенах, с сумасшедшей подсветкой по низу и с лаконичным светлым дизайном внутри, создавали ощущение сказки. Это кафе Павел Иванович создавал для себя и своего сына, больного легкой формой ДЦП, но открывшего в себе призвание повара и закончившего, несмотря на физические ограничения, престижную кулинарную школу во Франции. Это было место, где мечта побеждала безнадежную реальность… Лучшего и выбрать было нельзя.
— Осталось только купить тебе платье… Эх, хорошо бы ещё и кольцо…
— С платьем я разберусь без тебя! — прервала его Горянова. — А по поводу кольца я не поняла? Мы с тобой уже купили обручальные, так о каком кольце идет речь?
— Да я о том кольце, которым вы, девчонки, должны хвастаться друг перед дружкой. С камнем… — Ромка вздохнул. — Только прости… сейчас у меня вряд ли получится, но зато … к итальянскому недельному шабашу куплю… С изумрудом, чтобы тебя не сглазили…
Горянова счастливо рассмеялась и поцеловала Савелова:
— От сглаза изумруд не помогает…
— А что помогает? — возвращая поцелуй, поинтересовался Ромка.
— Голубой бриллиант…
— У сглаза губа не дура…
Даринка нервничала. Они с Ромкой ехали в дом к ее родителям…
— Да что с тобой? — беспокоился Савелов.
— Не знаю… Страшно… Больно… Ром, ты же знаешь… у меня все так сложно… Так непросто…
— Любимая, поверь мне, все будет хорошо!
Даринка нервно рассмеялась:
— Это ты меня так пытаешься утешить?
— Да! И вообще, оставь дальнейшее общение с твоими близкими моей маме… У нее большой опыт в смысле дружбы со сватами… Хотя, думаю, наличие у нее собственной виллы у Средиземного моря сильно способствует взаимопониманию…
Даринка снова рассмеялась, но уже спокойнее.
— Ром?
— Что…
— Всегда хотела спросить, а как твои родители познакомились? Нетривиальная, наверное, история,
— Наоборот, история самая банальная. Мама приехала в СССР вместе со своим отцом, членом коммунистической партии Италии, на какую — то конференцию. Она так устала сидеть в гостинице, что решила погулять. Это было в Москве, в 1972 году. Ей было тогда семнадцать лет. Мама увлекалась Буниным, зачитала до дыр его «Солнечный удар», знала немного русский. А папа, он занимался тогда легкой атлетикой, прилетел на сборы… Он выбежал из автобуса, везшего спортсменов на базу, на несколько минут за мороженым. А Катарина как раз выходила из дверей. Увидев ее, он остановился. Отец сказал ей, что влюбился в нее с первого взгляда. А она засмеялась — солнечный удар? Он сказал ей, что женится на ней через год. А она засмеялась и на ломаном русском ответила, что любовь требует проверки и сказала, что если ровно через 4 года (она и сама не знала, почему назвала эту цифру) он будет ждать ее на этом самом месте, то она выйдет за него замуж. Только у нее есть еще одно условие, ее родители владеют фруктовыми садами и в мужья хотят плодовода. Через минуту они расстались — папин автобус не мог больше ждать. А он даже не спросил, как ее зовут. Мама сказала, что совсем не вспоминала об этой встрече. Но в 1976 году её отца неожиданно пригласили в СССР. Он взял маму с собой. Говорит, она совсем не удивилась, когда увидела моего отца, стоящего с цветами у гостиницы «Интурист». Все! Больше они не расставались. Мамин дедушка был в ярости. Но мой отец сказал, что посадил ради нее маленький фруктовый сад. За 4 года он не только закончил с отличием экономический факультет университета (отец туда поступил ещё до знакомства с мамой), но и заочно получил диплом в аграрном институте. Их расписали без особых проблем (у моего отца родной дядька работал в КГБ). Владимир Андреевич серьезно подготовился ко встрече, и молодая семья осталась жить в Союзе, — усмехнулся Савелов. — А через год родился я… Дедушка простил маму в конце восьмидесятых, почти на смертном одре. Он оставил ей и своему русскому зятю все свои фруктовые сады.
— Ничего себе банальная история… — выдохнула Горянова, которая боялась пошевелиться все это время.
— Мы приехали, родная…
Родной дом встречал Горянову как дорогого гостя. Хотя времени на подготовку было совсем немного. Ведь Даринка позвонила отцу только в обед.
— Пап, — сказала она просто, — я замуж выхожу. Хочу познакомить вас с Романом Владимировичем. Можно, мы приедем вечером?
— Конечно, Дариночка, конечно!
На первый беглый взгляд можно было понять: Елена Артемовна расстаралась. Праздничный ужин, сервировка и даже новые покрывала на креслах и диване, становилось понятно: ждали дорогого гостя. Встречать вышла вся семья, кроме Пименова, тот опять был в ночную. Смотрели настороженно, но с явным интересом. Александр Айгирович напряженно вглядывался в Савелова, который в этих стенах смотрелся, как и холеная Горянова, инородно, франтом — все сидело на нем, как с иголочки. И Даринка впервые в жизни подумала, что ее Ромка даст фору моднику Истомину. Боже мой, неужели Ромка всегда был таким элегантным?! Какой он все — таки у нее красивый…
— Ты чего так на меня смотришь? — тихо спросил он, принимая у Горяновой верхнюю одежду.
— Любуюсь…
— Мг…
— Проходите, проходите, — суетилась Елена Артемовна, пытаясь быть гостеприимной, — Элечка, неси горячее.
За столом сначала было неловко. Всё было тихо, стучали ножи. И создавалось впечатление натянутости, стеснения и замешательства. Александр Айгирович, видимо, не ожидал, что избранником его дочери станет состоявшийся мужчина, старше ее более чем на десяток лет. То, что разница в возрасте существенно выше, он не догадывался, все — таки Ромка не выглядел на свои 43 года. Елена Артемовна, судя по всему, испытывала к будущему зятю подобострастное благоговение, сильно скрываемое, но угадываемое.
— А вы, Роман, вместе с Дариночкой работаете? — осторожно, если даже не робко, задала вопрос Елена Артемовна.
— Да. Я ее начальник, — Савелов приветливо улыбался и на самый придирчивый взгляд не испытывал ни малейшего смущения.
— О!
