— Сова, люблю валяться до обеда в постели. Смотреть всякие глупости. Мне повезло, Васька такой же: дрыхнет до последнего, пока его с постели не стащишь.
Дима внимательно слушает, при этом целует запястье на моей правой руке. Эта незатейливая ласка такая приятная.
— Что тебе не нравится больше всего?
Я, хихикнув, прижимаюсь к нему крепче, а он ни на секунду не прекращает меня трогать. Это интересное тактильное общение влияет на меня пагубно. Где же проходит та самая граница между очень-очень нравится и влюбилась до одурения? Мне кажется, я пересекла ее, несясь в его спорткаре на огромной скорости.
— Я не люблю пенку на молоке и заправлять одеяло в пододеяльник.
Димка забавно приподымает правую бровь и перекатывает меня на себя, не прекращая гладить.
— О, мистер мажор, ты, наверное, никогда этого не делал? Не заправлял одеяло в пододеяльник.
Он делает такое милое, извиняющееся лицо, что я не могу перестать смеяться. Хочется целовать его. Аж распирает.
— Ладно, я научу тебя. На худой конец, мы сможем залезть в пододеяльник с головой и чудесно провести там время, пытаясь засунуть угол в угол.
Дима заливается громким смехом, укутывая меня в свои объятья, и снова целует.
— У меня есть любезная Полина Сергеевна, которая приходит дважды в неделю и делает все эти штуки с одеялами, дорожками, окнами и шкафами.
— Домработница?
— А ты подумала, кто?
Димка вдруг становится неожиданно серьезным и проводит кончиками пальцев по моей щеке. Мне кажется, ему хочется, чтобы я его ревновала. Этот момент почти как током по оголенным нервам. Меня скручивает от переизбытка чувств, щемящей нежности и желания признаться ему в любви.
Нельзя такое говорить мужчине первой, он может решить, что я слишком доступная. К тому же наши отношения полны неопределенности. Это с Игорем с первого свидания было понятно: мы парень и девушка. А то, что мы, по мнению Димки, совпадаем в постели, может означать, что угодно. И вообще ни к чему не привести.
— Что насчет отношений? Игорь оказался не тем парнем?
— Игорь — это единственные отношения в моей жизни, которые можно считать более-менее серьезными. Он хороший, из него вышел бы отличный муж. Не могу сказать о нем что-то плохое. Многие девушки сочли бы его идеальным. С Игорем было хорошо.
Дима щурится и проводит языком по моей щеке.
— Не будем больше об Игоре.
Я пытаюсь скрыть улыбку, а Дима меняет тему, пряча ревность.
— А как же Кирилл?
— С Кириллом все было немного по-детски. Сейчас я это понимаю.
— На остановке это смотрелось совсем не по-детски.
Я задумываюсь о том, что вот эти минуты с Димой интереснее и дороже всех дней, проведенных с другими мужчинами. Дима пользуется этим моментом и зарывается носом в моим волосы, нежно целует местечко за ушком.
Настойчивые губы, ласковые руки и снова это сумасшедшее желание наговорить ему любовных глупостей.
К счастью, меня спасают часы, которые вдруг объявляют о том, что уже десять вечера.
— Мне пора, уже десять. Васька расстраивается, когда я задерживаюсь допоздна. Сейчас возьму такси и поеду.
— Давай, я лучше тебе денег на маршрутку дам, — косится Дима, поднимаясь с постели и начиная собираться, чтобы отвезти меня домой.
Я усмехаюсь. Смотрите-ка, у мажора есть чувство юмора.
Мы добираемся довольно быстро. Вначале долго целуемся в машине, потом на улице.
— Спокойной ночи, — объявляю я у подъезда, собираясь произнести какую-нибудь банальность о приятно проведенном вечере.
Но Дима тут же закрывает мне рот новым поцелуем. Прижимает к себе и снова нежно гладит по позвоночнику. Эта его ласка такая особенная и необычная.
Он сжимает меня изо всех сил, впечатывая в свое тело, вгрызаясь в рот более агрессивно. Страсть — это сумасшедшее явление. И пока я пытаюсь устоять в вертикальном положении, он торжественно объявляет:
— Завтра заберу Ваську и втроем поедем куда-нибудь поужинать. Ты ведь не против? Не хочу с вами расставаться надолго.
Мир начинает неожиданно быстро кружиться вокруг, а сердце отбивает сумасшедший ритм счастья, каждая прошедшая секунда превращается в сказочную вечность. Это ведь оно, то самое? Дима хочет провести время с нами. Со мной, с нашим сыном, втроем.
Глава 20
Нас обоих скоро выгонят с работы. Вернее, меня выпрут из «Агрохима», а сам себе хозяин Димка останется без клиентов и офисного планктона. Потому что мы с Красинским постоянно переписываемся. Я все время хихикаю, вообще ничего не соображаю и мало что делаю.
«Как ты, моя Иванка?»
От этих слов я тут же смущаюсь, поглаживая пальцем телефон и засматриваясь на трещину на столе. Представляя его, встречающего меня после работы пылкими поцелуями. Красинскому плевать, что в этот момент нас могут видеть все наши сотрудники. Он всегда прижимает меня к себе, и я чувствую, как под тонкой рубашкой перекатываются мускулы на широкой твердой спине. И тут же тянет внизу живота, и ведет, и становится жарко. И я вообще забываю, зачем, собственно говоря, спускалась по крыльцу, куда шла, как меня зовут. Это его «моя» — так сказочно, сладко и волнительно. Мозги собираются в кучку и слипаются в клейкую манную кашу.
«Я хорошо, Дим, перевожу какую-то ерунду, а ты?»
«Занимаюсь какой-то ерундой.»
Я начинаю хохотать, как будто это самая смешная шутка на свете, девчонки на меня косятся.
«Увидимся вечером?»
«Да.»
«Займемся какой-нибудь ерундой.» и подмигивающий смайлик.
Во рту все пересыхает, и сердце привычно замирает.
«Я уже неделю сплю по два часа.»
«Много, — задумчивый смайлик, — я плохо стараюсь, нужно лучше.»
Я подношу телефон к сердцу и провожу языком по губам, смачивая их сухость. Внутри все сжимается. Так и вижу, как он притягивает меня к себе, втягивает запах волос, шумно и по-звериному дышит, как будто ему это нужно физически. Все это сносит голову. С ним все иначе, как будто по-новому.
***
Неделю спустя, когда мы почти заканчиваем с переездом, Диме приходится уехать в командировку, заключать неимоверно важные контракты с гиперкрутыми поставщиками. Я отчаянно скучаю. Очень хочу слышать, что он тоже, поэтому в сообщениях немножечко дразнюсь, стараясь вызвать приступ ревности. Знаю ведь, какой он у меня жуткий собственник.
«Скучно здесь. Рассматриваем новые модели. А на деле одно и тоже: оцинкованный профиль, металл, поликарбонат, две двери и две форточки. И ведь в гостиницу не вернешься. Я же здесь босс и должен быть жестким, а уже, между прочим, семь вечера. Ты дома?»
«Нет, не дома. Здесь довольно мило. Мы с Каруговым на открытии агрофермы «Томная экзотика». Чудное название. Наверное, поэтому на открытии мужской стриптиз».
В нашей переписке возникает пауза.
«Старый пень что, совсем с ума сошел?»
«Нет, Владимир Иванович здесь совсем ни при чем. Просто в начальстве «Томной» одни женщины, и они решили хоть раз поступить, как им нравится.»
Димка молчит.
«Они танцуют в золотистых стрингах и сеточках на голое тело, обмазанное маслом. Занятно.»
«Не смешно, Иванка, я тебе не верю. Это же сельское хозяйство, а не бордель.»
Делаю фотографию и, смеясь, посылаю ему.
Дима снова не отвечает, и я начинаю думать, что зря это сделала. А вдруг он обиделся? Я даже звоню ему, но трубку никто не берет.
На самом деле, стриптиз мне совсем не интересен, даже немного смешно смотреть на этих клоунов, гордящихся своими перекачанными телами. Это выглядит комично. Но червячок сомнения грызет изнутри: ну почему Димка молчит?
Через полтора часа стул возле меня отодвигается. Один из обмазанных присаживается, флиртует, приглашает на танец. Мне немного не по себе. Каругов, в привычной ему панибратской манере, объявляет, что я девушка олигарха и что меня лучше не трогать. Обмазанный, наоборот, активизируется. Каругов, забавляется и хохочет, что, мол, танец — это же не что-то там плохое. И чего я в самом деле выламываюсь, если могу порадовать парня?
