ее на кровать. Ложусь рядом и спокойно засыпаю рядом.
Это самый счастливый вечер за последнее время. Я не хочу ни о чем думать.
Есть только я и Лика. И наш ребенок.
Глава 43
Тимур
– Тимур! Тимур! Ты слышишь? Кто-то стучит! – будит меня Ликин взволнованный голос.
Я с трудом продираю глаза и удивленно смотрю на нее и до меня действительно доносятся глухие удары.
– В дверь кто-то стучится, – опять повторяет Лика.
Я встаю, натягиваю штаны и иду к входной двери.
Удары продолжаются и я открываю дверь. В квартиру сразу же вваливаются трое полицейских.
– Собирайся! – кидает мне один и них.
– Куда? – спрашиваю я.
– В отделение! Живо! Собирайся! А то так поедешь! За нарушение режима. Следователь вызывает. Все.
Аркашка. Сука. Настучал-таки.
Но делать нечего. Я все равно не жалею.
Возвращаюсь в комнату. Лика уже испуганно смотрит на меня.
– Тимур? Что?
– Все в порядке, – быстро целую ее и одеваюсь.
– Тимур?
– Я же сказал: все в порядке, – пытаюсь улыбнуться. – К следователю вызывают. Ничего серьезного, – подмигиваю и оглядываюсь в поисках телефона.
– Тимур! – Лика вскакивает с кровати и кидается мне на шею.
– Ну? Долго еще? – грубый голос из коридора.
– Лика, девочка моя, послушай меня, – шепчу я ей быстро в ухо. – Все будет хорошо. Поняла? Ты должна думать о себе и о нашем ребенке.
А в ответ уже слышу всхлипы. Она пальцами вцепляется в мою майку.
– Тимур, я не отпущу тебя, – чуть не плачет.
– Тихо, слышишь? – глажу ее по волосам. Пытаюсь успокоить. – Ты мне не веришь? – спрашиваю строго. – Я же сказал: все будет хорошо.
– Тим…
– Все. Мне пора. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты ждешь меня здесь. Останешься?
Кивает.
– Ключи ты знаешь, где. Все остальное сама найдешь. Слышишь меня, Лика? – беру ее лицо в свои руки. – Ты должна успокоиться. Ради ребенка. Слышишь?
Часто моргает и кивает.
– Все, – быстро целую ее и отпускаю. – Жди меня здесь.
Иду в коридор. Там уже меня ждут с недовольными лицами.
Везут к следователю, а там без лишних разбирательств мне вручают постановление об изменении меры пресечения.
– А вещи? – лишь спрашиваю я.
– Родственники привезут, – сухо отвечает следователь. – Уведите, – кивает конвойному.
Я не спорю. Знаю сам, что виноват.
И только перед входом в камеру меня начинает трясти. Смотрю на конвойного, открывающего дверь, на серые стены и на решетки.
– Заходи, – конвойный толкает меня в спину и я вхожу в камеру.
– День добрый, – говорю я, входя в камеру. Сомневаюсь, конечно, что для тех, кто тут сидит, он добрый, но как ещё их приветствовать, понятия не имею.
– Не так говоришь, малой, – тут же слышу в ответ и перевожу взгляд на ухмыляющегося мужика в центре за столом. – В первый раз, что ли?
Я ничего не отвечаю. Отворачиваюсь и иду на показанную конвойным койку в углу снизу.
– Не так начинаешь, малой, – слышу в спину, но никак не реагирую.
Ложусь и отворачиваюсь к стене. Мне не до разговоров. Ни до чего.
Чтобы хоть как-то прийти в себя, вспоминаю Лику. Было ли ошибкой забрать ее? Да. Повторил бы я эту ошибку? Тоже да.
– Малой! – это точно ко мне обращаются, но я никак не реагирую. Мне не нравится это прозвище. Но на открытый конфликт не хочу идти.
Но тут кто-то толкает меня в плечо. Оборачиваюсь, не вставая.
У моей койки стоит щуплый пацан. На голове капюшон.
– Ты что? Порядка не знаешь? К старшему подойди, – с ухмылкой произносит он.
Сажусь на койке и смотрю в центр комнаты. Туда, где за столом сидят человек пять.
– Чего тебе? – перевожу взгляд на пацана. Стараюсь не хамить в открытую.
– На первый раз тебе только предупреждение. Сразу видно, что новенький. Иди к старшему, – говорит он.
Старший, я так понимаю, и есть тот самый мужик в центре, который сейчас с ухмылкой смотрит на меня.
Что случилось бы дальше, не знаю, но дверь в камеру открывается и заходит конвойный. Он пришел за мной. Меня вызывает следователь.
– Ну что, – говорит он, когда я оказываюсь у него в кабинете, – алиби мы ваше проверили. На работе подтвердили, что вы были там в момент нападения на потерпевшую. Но вы все равно под подозрением. Ваш биоматериал обнаружен в ней.
– И все? Больше ничей? – спрашиваю я.
Следователь смотрит на меня исподлобья.
– Еще один есть. Но чей, неизвестно. Пока данные экспертизы не пришли.
– Так вот! Это и есть насильник! – горячо говорю я. – У нас с Ликой секс был утром, а изнасилование произошло вечером. А она? Что говорит она?
В нашу последнюю встречу я не хотел поднимать эту тему. Я видел боль в глазах Лики.
– Потерпевшая не помнит, – отвечает мне следователь. – Она же сознание потеряла.
– Я знаю, – стискиваю зубы от боли и злости. Опять думаю о том, что ей пришлось пережить.
– Пока все, – говорит следователь.
Меня ведут обратно в камеру. В ней пусто. Все еще на прогулке.
Только один угрюмый парень сидит на соседней койке и как будто что-то делает руками. Я его сразу и не приметил. Его не было среди тех, кто сидел за столом.
Я прохожу мимо парня и слышу сбоку глухое:
– Сегодня ночью не спи.
Быстро оборачиваюсь к нему, но он так и сидит, опустив голову. Может, послышалось?
– Простите? – говорю я, обращаясь к нему.
Он встает и я встречаюсь с зорким взглядом черных глаз.
– Ты все правильно услышал, – произносит он.
Поворачивается ко мне спиной и отходит.
В это
