домой меня поставили в известность, что дела моей семьи в Испании закончились. У меня имелась пара дней, чтобы забрать документы из университета и попрощаться с друзьями.
Видимо, в этот раз планы Соломона шли вразрез с намерениями отца. Женишок встретил меня недалеко от университета.
– Садись в машину, Лисёнок, – взглянул на меня через чёрные очки, стоя рядом со своей крутой тачкой.
Задумчиво уставилась на него. Не такой уж он старый и страшный. Вовсе нет. Девчонки рядом со мной заинтересованно поглядывали в его сторону. Что-то в нём всё же было. Жажда власти и опасность. Они притягивают дурочек.
Но на любую силу найдётся сила покруче. Уж мне ли об этом не знать.
– Лисёнок, хочу, чтобы ты понимала, я не изменил своим планам. Я хочу быть с тобой. И мне плевать на Ямадаева.
Соломон сжал мои плечи, вглядываясь в глаза. А я видела лишь своё отражение в стёклах.
Мне вдруг стало смешно. Страх, растерянность и веселье – дикое сочетание.
– Будешь драться с ним? – усмехаюсь, передёрнув плечами. На улице жара, а тут ещё его клешни.
– Я убью его. Давно хотел это сделать, – говорит на полном серьёзе. – Но он не заберёт тебя у меня.
Его слова разозлили и напугали одновременно. Просто потому, что я знаю – он исполнит сказанное. Только честно играть не будет. И Шамилю стоит ждать выстрел в спину.
Возникло острое желание бежать отсюда к нему. Предупредить.
Вдруг поняла, что, начни я отговаривать Соломона, он исполнит сказанное ещё быстрее. Облизала пересохшие губы, не зная, как себя вести. Поэтому свернула со скользкой дорожки, симулируя беззаботность. Соломон всё же действительно терял голову в моём присутствии. Потому что стоило мне поулыбаться, как он забывал обо всём. Ненадолго.
– Надень это платье сегодня, – отец зашёл в мою спальню утром, будя. Я ещё не акклиматизировалась, вернувшись в пасмурную московскую погоду. – У нас запланирована важная встреча днём.
Сонно лупилась на наряд. Чёрное платье. Похоже, с бантом на шее.
– Ты что, собрался меня кому-то подарить? – спрашиваю, очевидное. Раз он решил обмотать меня в это платье, как в подарочную упаковку.
– Василиса, это вопрос жизни и смерти. Будь добра, хотя бы сегодня не перечь мне. Если не хочешь, чтобы твоего родителя убили.
– Снова, – тихо добавляю так, чтобы он меня не услышал. Впрочем, отца ответ не волновал. Он уже покинул мою спальню в новом доме.
Ленты платья, перекрещиваясь на шее, завязывались на груди, фиксируя внимание на голых плечах и глубоком вырезе. Бархатная ткань облепляла тело, не оставляя простора воображению, подчёркивая каждый изгиб.
Под ложечкой сосало от неприятного предчувствия. И так понятно, что меня продают. Не знаю только, почему отец вдруг решил сменить покупателя с Соломона на своего врага.
Или я бегу впереди паровоза и ситуация не так очевидна, как кажется?
Поправила чёртов бант, ощущая себя товаром. Без воли, без желаний. Без права выбора.
Не важно, чего я хочу. Всё будет так, как решат мужчины.
Отец даже не зашёл за мной. Просто отдал приказы через помощницу по дому.
– Василиса, вас ожидает машина, – учтиво улыбнувшись, сообщила женщина, давая понять, что мне пора выходить.
Предполагала, что мы поедем в какой-нибудь популярный ресторан или клуб. Но реальность меня удивила. Машина заехала в нутро подземного паркинга одной из московских высоток. Бизнес-центр. Откуда лифт довёз почти под самые небеса.
Следовала за отцом и его охраной, покачиваясь на тонких каблучках.
Две длинноногие секретарши вели нас по коридорам офиса с окнами от пола до потолка и с интересом поглядывали на моего сухощавого родителя. Должно быть, гадали, кем я ему прихожусь. Версия о том, что я его дочь, наверняка занимала нижнюю строчку.
Обратила внимание на название фирмы. Иностранная аудиторская компания – так гласили вывески.
Нас проводили в стеклянную переговорную. Внутри ожидал Соломон. Его присутствие вызвало недоумение. Или отец хочет сторговаться?
Мужчины обменялись рукопожатиями. А я всё пыталась понять, что за игра здесь ведётся. Врагами они не выглядели. Оба напряжённые, взвинченные. Молчаливые. Отчего мне вдруг сделалось ещё более не по себе.
Из их коротких диалогов создалось впечатление, что они сами не понимают, что происходит. И зачем мы здесь собрались.
Замерла, увидев за прозрачным стеклом направляющихся к нам людей. Взгляд тут же зацепился за Шамиля. Сердце пропустило удар. Вроде виделись не так давно, а я всё равно ощутила неуместную радость от встречи.
Стараясь отвлечься и не пялиться на него преданной собачонкой, перевела внимание на незнакомца рядом с ним.
Никак не могла сообразить, почему он напоминает мне пирата. Вроде и нет повязки на глазу и вместо правой кисти не висит крюк, но от него так и веяло смертельной опасностью для любого, кто попадёт на его корабль.
Когда они зашли в переговорную, я поняла, почему незнакомец вызывал странные ассоциации. Его тёмно-русые волосы стягивала тонкая резинка, оставляя открытым чётко вылепленное хищное лицо. Костюм-тройка не скрывал мощного тела. Ни он, ни Шамиль явно не нуждались в охране. Оба выглядели так, будто с удовольствием вступят в рукопашный бой, не помяв рубашек.
Шамиль даже не взглянул в мою сторону. Вопреки воле, я жадно изучала его, изо всех сил стараясь не пялиться. Дурацкая тяжесть сковала грудь.
Только вот отец неожиданно поднялся из-за стола. С трудом. Будто ноги отказывались его слушаться.
Не сразу сообразила, что происходит. А потом до меня дошло, что его трясёт от злобы.
– Ты, – прохрипел родитель вместо привычного пожатия рук.
Его пальцы сжались в кулаки, под загорелой кожей проступили вздувшиеся от напряжения вены. В какой-то момент мне даже стало страшно, что его может хватить удар.
– Спокойно, Вишневский, – усмехнулся Шамиль, занимая своё место за столом, – мы пришли поговорить о мире.
Переводила взгляд с одного действующего лица на другое, пытаясь разобраться в том, что здесь творится. Соломон сидел белее снега. Отец, наоборот, от напряжения весь побагровел.
Кто этот мужчина?
Джокер в рукаве Шамиля?
– Все твои счета в иностранных банках, имущество, купленное на третьих лиц, доли и акции в обществах, все операции, которые ты проводил, пока притворялся трупом, – в этой папке, – произнёс вердикт Ямадаев, толкая стопку документов в сторону отца. – У меня есть доступ ко всем твоим спрятанным средствам.
Папа сидел, потирая грудную клетку. Ему словно не хватало воздуха. Я ещё не видела его в таком состоянии.
Вспомнила его слова. Они тогда показались мне пустыми, но сейчас всплыли в памяти.
«Всё, что я делал, всегда было
