лице. Всего лишь знак, пусть и едва различимый, увидит и сразу отпустит. Поймет, что неприятен ей, и тут же уйдет, исчезнет, если так нужно будет. Свалит на другой конец света, если поймет, что неприятен ей.
А Анисия молчала. Смотрела зелеными глазищами, будто тянула жилы из него. Одну за одной.
И вдруг ладони свои вскинула.
Клим подумал – оттолкнет сейчас. Ведь не может она… к нему… Он далеко не идеал. И родословная у него – мрак да ужас. Пусть Платон и воспитал его, вырастил, усыновил, а биологический папаша – на «зоне» отдыхает. Словом, не пара он такой принцессе, как Анисия Адамиди.
Но хрупкие ладошки коснулись его рубашки, осторожно и аккуратно, будто он рассыпаться вздумает, если она надавит чуть сильнее.
Анисия задержала дыхание. А глаза закрыла. Крепко зажмурилась. Но не отстранилась, наоборот, как-то потянулась к нему всем телом, будто искала опоры.
А он подхватил. До жути перепугался. Она в обморок вздумала рухнуть?! Да какого хрена, а?!
Уже на помощь хотел звать. Но так и застыл с открытым ртом.
Потому что девчонка потянулась к нему. Сама неумело прижалась к его губам, дернув его к себе, ухватившись за рубашки тонкими пальцами.
А Климу ведь тридцать два. Не пацан. А будто в жизни не целовал никого. Будто все тело парализовало. Будто в кому впал. Все видит, все слышит, чувствует, а пошевелиться не может.
Ступор длился до тех пор, пока Анисия, всхлипнув, не начала отстраняться.
Боги, ну и кретин же он! Любимая девушка… сама… первая его целует. А он – в трансе. Ну идиот!
* * *
А Аниське хотелось рыдать. Слезы так и норовили вылиться из глаз. Но нет! Она ведь Адамиди! Не станет она рыдать прямо здесь. Только не на глазах у Клима. Лучше сбежать на край земли и никогда не видеть насмешки в этих глазах.
И вот девушка уже отшатнулась, собралась действительно сбежать. Но крепкие руки удержали. Словно намертво вплелись в ее волосы. А под ладонями мощные удары сердца увеличивали свой ритм.
Тук-тук…
Тук-тук…
А следом – взрыв. Потому что жадные губы сплелись в диком интимном танце. Словно дорвались до запретного и самого желанного лакомства. И дышать – уже не нужно. И весь мир исчез для этих двоих.
Второй их поцелуй разительно отличался от первого. Все ограничения сняты. Теперь – можно. А безумная неуемная жажда друг в друге связывала их все сильнее, сплетала в одно целое.
А потом, когда Клим сумел справиться с дикой потребностью в этой девочке, когда умудрился найти в себе силы, чтобы выпустить из плена нежные губы, а в голове немного прояснилось, все встало на свои места.
Кто запретит им? Ведь не могут они порознь. Не могут друг без друга. Он точно никуда уже без нее. И плевать на все запреты.
– Сядешь за руль? Я выпил, – пробормотал Клим, дрогнувшими пальцами отыскал в кармане ключ от тачки и вложил в хрупкую ладонь, обхватив ту пальцами.
И не выпускал, словно в плен взял, обжигая кожей.
А Анися распахнула глаза в удивлении. За руль? Да как? Она и сама точно пьяная. А ведь два глотка вина всего лишь и сделала.
– Но ведь никому нельзя брать твою тачку, – опешив, возразила девушка. Ведь не говорить же ему, что у нее ноги подкашиваются от его поцелуев!
А Клим крепко обхватил девушку руками, будто сорвался, не мог больше противиться желанию. Будто коснулся раз, и все, навсегда к себе припаял девчонку. А все нутро ревело: Моя!
– Тебе все можно, малышка, – пробормотал прямо в губы с такой страстью, что Аниси понятно стало. Да, ей действительно можно все.
Молодые люди убегали с вечеринки, держась за руки. А Клим чувствовал себя, будто ему лет семнадцать. Душу рвало на части, когда Анися смотрела на него, пряча улыбку. А взгляд – осоловевший.
Черт! Хорошо, что живет он рядом совсем. Иначе ведь терпения не хватит, чтобы сидеть рядом с ней и не касаться.
А оказавшись перед машиной, Клим помог Анисе устроиться за рулем, подогнал сиденье по росту, пристегнул девочку ремнями. И, не переставая, касался ее, в висок целовал, в макушку, в неприкрытое платьем плечико. Понимал, что безбожно отвлекает, что ей – за руль. Но не мог остановиться.
А может, самому сесть? Он хоть и выпил, управлять тачкой сможет.
Но нет, даже вопрос задавать не стал. Анисия не пустит его пьяным за руль. А он – чувствовал себя смертельно пьяным. Был под настоящим кайфом, ведь его любимая – с ним.
* * *
Стоило Климу и Анисии покинуть территорию владений Лера и Весты Адамиди, как охрана тут же доложила обо всех событиях хозяину.
Лер Адамиди, выслушав сообщение начбеза, усмехнулся. Взглянул на Платона. Друг пожал плечом, мол, я предупреждал. Он тоже слышал все, о чем докладывали парни.
Лер наигранно вздохнул и полез в карман за сложенными купюрами. Вынув те, протянул Ильдару.
– На, держи, грабитель! – проворчал Адамиди.
Камул усмехнулся, но выигрыш взял и спрятал в карман пиджака. А затем подхватил свой наполненный вином бокал и лаконично произнес:
– Что ж, давненько у нас не было свадеб!
Родные тост поддержали. Люся украдкой смахнула слезу, взглянула на мужа. А потом обменялась понимающими взглядами с Вестой.
Хорошо, когда любящие сердца находят друг друга, а не мучаются поодиночке.
– Свадьба – это хорошо, – кивнул Константин, одобряя выбор племянницы.
* * *
У Клима был свой дом. Просторный, пожалуй, даже чересчур большой для него одного. Но участок он купил давно, неподалеку от дома родителей. Да и самая первая мастерская была здесь же. До сих личные заказы Клим выполнял именно в своем личном гараже, для самых важных, так сказать, персон. Но заказов было все меньше, потому что приходилось отказывать. Клим теперь занимался только тачками семьи, да и то парни помогали.
А сейчас порадовался, что жил здесь, а не в городе. Аниси пришлось проехать всего десять километров по трассе, а дальше – опять по проселочной, где и движения почти нет.
Но зато они оказались вдали от шума и веселья. И никто не помешает. А ведь им поговорить – точно нужно. Просто поговорить. Решить что-то. Высказаться.
Анисия шумно выдохнула, когда заглушила мотор. Клим знал, что девочка отлично умеет водить, на этот счет даже не сомневался. Но, кажется, эти несколько километров дались ей тяжело.
Клим провел руками по лицу. Во всем теле – дрожь. Так и не пришел в себя. Точно, идиот. Ну или истеричка. Выбор не велик.
А Анисия сидела, не шелохнувшись,
