мое сердце выпрыгнуло, как рыба из воды.
Каждый раз, когда он публично вел себя мило и вежливо со мной, внутри меня порхали бабочки. Я не знала, почему. Ведь он был мил и вежлив со всеми .
Наверное ,потому , что он был мил и вежлив со всеми.
Круз подобрал мой чемодан и понес его к своей «ауди».
Миссис Костелло сказала «Неееет» в замедленной съемке.
— Я чур сижу спереди! — Бир ударил кулаком по воздуху.
Круз усмехнулся.
— Может быть, в следующий раз, сынок.
Сын.
От одной мысли о том, что кто-то зовет Бира сыном, мне захотелось плакать. С другой стороны, все вызывало у меня желание плакать, когда я была рядом с Крузом.
«Это хорошо, сказала я себе. Это значит, что он вам не очень нравится. Ни одна любовная история не начинается со слов «она не могла не орать каждый раз, когда он был в одной комнате…»
— Это мило с твоей стороны, — я вежливо улыбнулась Крузу, как будто мы не катались на гениталиях и лицах друг друга по три раза за ночь каждую ночь в течение последних семи дней.
Я не могла заставить себя поблагодарить его.
Я не знала, почему.
Мне просто казалось крайне важным выглядеть женщиной, которая не нуждалась в нем и не проявляла к нему особого интереса. Ни одного из нуждающихся, чересчур восторженных вариантов, с которыми он привык иметь дело.
Обратная дорога в бунгало прошла приятно: Круз и Бир говорили о видеоиграх, а я смотрела в окно, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем и заставляя себя не притворяться, что мы маленькая, но счастливая семья.
Я провела так много лет, не позволяя себе фантазировать, что начать делать это с кем-то, кто был и в пределах досягаемости, и так далеко, было пуленепробиваемым рецептом психического срыва.
Я должна была охранять свою жизнь.
Мое сердце.
И самое главное, мои трусики.
«Никаких больше детей, Теннесси Тернер. Ты уезжашь из этого города за несколько коротких лет, не углубляя эти корни.»
Когда мы подъехали к моему покосившемуся дому, Круз заглушил двигатель и повернулся к Биру.
— Не возражаешь, если я поговорю с твоей мамой наедине?
— Ты же не собираешься быть с ней грубым, не так ли? — рука Бира остановилась на ручке двери на заднем сиденье. Он посмотрел между нами, остро защищая меня.
Мое сердце дрогнуло.
—Слово скаута, — Круз поднял два пальца.
Мне понравилось, что он не называл Бира приятелем или, как это делал Уатт. В покровительственном то, как я нашла утомительным.
Бир кивнул, и Круз протянул руку, чтобы ударить его кулаком, на что Бир ответил взаимностью.
— Ты уверен, что позволишь мне поиграть в твоей игровой комнате? — снова скептически спросил Бир.
— И закажу нам пиццу. Отправь мне сообщение. Я дам тебе знать, когда освобожусь.
Этот разговор определенно не должен был заставить мои трусики растаять, но это произошло.
— Я скоро, пещерный медведь.
— Хорошо, мам.
Бир вышел из машины, обогнул ее, чтобы открыть багажник и вытащить наши чемоданы.
Круз повернулся ко мне.
— Я хочу увидеть тебя на этих выходных.
— Ты видишься со мной каждую неделю.
Играй круто. Играй круто.
— Не будь милой.
— Я не милая, я практичный человек. Что случилось с тобой, когда ты не хотел, чтобы я запятнала твое имя своей репутацией, и чтобы я не хотела действовать на последний нерв моей семье?
Круз открыл было рот, чтобы ответить, но стук в пассажирское окно заставил меня подпрыгнуть на сиденье. Я повернула голову его и обнаружила, что Бир грозно хмурится, глядя на меня сверху вниз.
Я никогда не видела его таким откровенно злым.Бир был самым холодным ребенком на планете Земля.
— В чем дело?
— Он здесь.
— Кто он?
Бир дернул подбородком в сторону нашей входной двери.
Я мотнула головой и увидела, что Роб сидит на лестнице, ведущей к нашему крыльцу. Он встал, когда увидел, что мы его заметили, и неуверенно помахал рукой в нашу сторону.
Он выглядел немного лучше, чем в первый раз, когда приехал около трех недель назад. Гипса уже не было, и он был свежевыбрит и щеголял в спортивном костюме.
— Круз? — лицо Роба просветлело, и он на мгновение забыл, что пришел сюда ради семьи, которую оставил. — Черт возьми, чувак. Костелло?
—Роб! — Круз нацепил свою красивую улыбку в духе старых друзей и выскользнул из машины, устремившись к Робу.
Двое мужчин обнялись, похлопали по спине и засмеялись, кружась вокруг друг друга, старея во время разговора. Я не знал, чего ожидать, но точно не этого .
Круз не говорил о Робе с любовью — или вообще — во время круиза. Через некоторое время я, естественно, решила, что он из команды Теннесси.
— Ой, дядя Круз дружит с этим крипером, — Бир вывел меня из задумчивости, открыв передо мной пассажирскую дверь и помог выбраться.
Я почувствовала морскую болезнь.
Я не могла поверить, что Круз так тепло встретил Роба после всего, что мы пережили за последние десять дней.
— Пожалуйста, перестань называть его дядей Крузом. Он не твой дядя.
— Это то, на чем мы сейчас сосредоточены? — Бир, дуясь, подкатил оба наших чемодана к нашей двери.
— Позволь мне говорить, когда мы подойдем к нему, — сказала я ему.
— Почему? Для меня он тоже был придурком, помнишь?
— Поверь мне, да, но с этим нужно обращаться тонко.
— Мама, ты и тонкость даже не можете сосуществовать в одной вселенной.
В моем желудке было такое ощущение, будто кто-то набил его камнями еще до того, как я достигла порога своей двери.
Бир был прямо рядом со мной, и когда Роб впервые взял его в руки — эту точную копию себя тринадцатилетнего возраста, — от удара он отшатнулся назад. Как будто одно только лицо Бира как-то ранило его.
—Иисус Христос, — он приложил руку ко рту. Его глаза были двумя ярко-зелеными лунами.
—Ага, — Бир нажал последнюю букву «А» полностью проигнорировав мою просьбу не говорить. — Это называется генетика, папа. Поищи в интернете.
— Извини, что звонил, Бир. Я просто… — Роб пытался подобрать нужные слова.
Да, удачи с этим.
Бир издал металлический смешок.
