уйти, ты сказал, что можешь обо мне позаботиться. Что ты имел в виду?
Градов отложил приборы и внимательно посмотрел на меня.
— То и имел. Я понимаю, что ты хочешь знать, как я отношусь к тебе. И я бы сам был рад сказать, что люблю тебя, — моё сердце пропустило удар, — но это чувство… как бы тебе объяснить… Оно слишком оторвано от реальности. Я могу испытывать желание, страсть, нежность, привязанность, что-то, что можно ощутить в действительности. У меня есть определённые проблемы с эмпатией, ты должна была это заметить. Поэтому для меня имеет цену всё приземлённое. Ты меня понимаешь?
Я медленно кивнула.
— Примерно, — я не врала. Это было понятно с самого начала.
— Поэтому для меня сказать, что я хочу заботиться о ком-то, аналогично признанию в любви. Вчера… ты призналась мне в своих чувствах, и я ночью думал о том, могу ли ответить тебе. Могу. Пусть и не совсем так, как бы тебе хотелось. Рядом со мной ты ни в чём не будешь нуждаться.
— Звучит как новый договор… — заметила с усмешкой.
— Так и есть. — Он кивнул. — Мы начали с него и можем им продолжить, пусть и на новых условиях. И если сперва я предлагал тебе только секс и сотрудничество, то сейчас к этому всему добавляется поддержка, забота и, я не побоюсь этого слова, семья. Я помню, что обещал не торопить тебя с принятием решения по переезду. Но мне хотелось бы конкретики, Кристина. Тем более с учётом вчерашнего.
— Я понимаю. — Разговор выдавался несколько тяжелее, чем я рассчитывала. Нет, я знала, что прагматизм властвует над Градовым в полной мере, и что меньше всего в своих действиях он руководствуется чувствами, но напоминание об этом царапнуло.
— Ты не обязана отвечать прямо сейчас. Но всё же получить ответ мне хотелось бы как можно скорее.
— Боишься, что я буду ждать, чем закончится суд и расследование палаты? — не могла не вставить едкую шпильку.
— Нет. Ты дала мне понять, что тебя не волнует мой статус адвоката и моя репутация. И я тебе верю.
— Ну вот. Хотя бы доверие между нами есть, — улыбнулась.
— Доверие — это уже много. Не каждый может его заслужить, — серьёзно произнёс Градов. — Так что нас связывает не только секс, Кристина.
— Знаешь, — разоткровенничалась, — умом я понимаю, что то, что есть между нами, — лучше, чем слепые безрассудные чувства, которые ни к чему хорошему обычно не приводят. Я и сама раньше руководствовалась прагматизмом, но степень твоего… шокирует меня. Всё это так похоже на обычный расчёт…
— Видимо, ты не сталкивалась с браком по расчёту, — Градов прервал меня. — Я скажу тебе так: то, что я предлагаю, не имеет с ним почти ничего общего. Мы взрослые люди, Кристина. И прежде чем принять важное решение, нужно всё узнать — и о нём, и о его последствиях.
— Ты прав, — хмыкнула. — Просто мне несколько непривычно, что на моё признание отвечают… вот так.
— Я хочу быть рядом с тобой. Хочу чувствовать всю твою любовь, нежность и желание. И поверь, ты можешь не сомневаться в том, что со своей стороны я обеспечу тебе достойный ответ.
— Ладно, — сказала прежде, чем передумала. Зачем? Да чёрт его знает. Наверное, потому что я бы согласилась вне зависимости от того, что мне сказал бы Градов. Наш разговор вовсю провонял цинизмом… но в этом цинизме честности было куда больше, чем во всех признаниях в любви.
— Ладно? — Евгений несколько насторожился. Видимо, мне-таки удалось сбить ему с панталыку.
— Давай попробуем. В случае чего разойтись никогда не поздно. — Я храбрилась. Храбрилась, потому что понимала, чем мне грозит расставание — возможно, разбитое сердце вновь меня сломает. Возможно, на этот раз мне потребуется куда больше времени, чтобы придти в себя. Но возможно, стакан наполовину полон, а не пуст. Не всё в этой жизни должно мне навредить. Как никак, я тоже достойна быть счастливой. Слышишь, Вселенная?! АУ! Я тоже хочу и могу быть счастливой!
— Вряд ли я смогу тебя отпустить, — Градов смотрел на меня, не моргая. Правда на этот раз в его серых глазах, кроме холода, было что-то ещё. Что-то, что заставляло поверить: он говорит правду.
***
О своём переезде я не обмолвилась ни словом. Ни маме, ни Алине, ни Веронике. Наверное, хотелось сперва разобраться с правильностью принятого решения.
Первую неделю мы притирались, и большая площадь дома сыграла на руку. Каждый из нас мог уединиться в своей комнате и не видеть другого — иначе я бы свихнулась. Я отвыкла жить с кем-то. Делить с кем-то личное пространство. Но куда тяжелее меня, было Градову.
Впрочем, он не показывал своего недовольства и был терпелив. Иногда даже чересчур.
Я не стала перевозить все вещи. Так, буквально самое необходимое. К тому же я никогда не была помешана на шмотках, и выделенный мне огромный шкаф в гардеробной оказался заполнен в лучшем случае на треть.
С бытом особых сложностей не возникало. Уборкой дважды в неделю занималась клининговая служба. Готовкой… Дома мы только завтракали или изредка ужинали. В основном, рестораны или доставка из них же. Правда разок я всё же встала за плиту ради собственного удовольствия.
Мы были заняты работой и встречались только ночью. Но эти ночи приобрели особый, изощрённый смак. Чем больше я прикасалась к Градову, тем больше мне хотелось — повторных прикосновений, поцелуев, близости. Я не боялась привыкнуть к его ласкам. Ибо удовольствие, какое бы оно ни было, не может приесться.
Я старалась присматриваться к Евгению. Так, я узнала, что ему нравится, когда я сплю обнажённая. Его взгляд горел, когда я ходила по дому в эротичном халатике или одном белье. Ещё ему нравилось гладить меня по волосам: он часто читал в гостиной на диване и любил, когда я ложусь рядом и кладу голову ему на колени. Он то перебирал мои волосы, зарываясь в них пальцами, то едва ощутимо касался лба, щёк, вырисовывал узоры на моих губах, уткнувшись в книгу. Иногда я сравнивала себя с домашней кошкой. Кощенственное сравнение, не правда ли? Ведь от кошек не ждёшь признания в любви, не наслаждаешься короткими словами «я люблю тебя», не ловишь их стоны и дыхание.
Градов не обманул, когда обещал, что я ни в чём не буду нуждаться. Он даже закрыл мой кредит за машину, незнамо как узнав о его существовании. Я отреагировала жёстко — мне не хотелось быть ему должной, хоть там и осталась не такая большая сумма долга.
