Он выкрутился: «Считай, что это плата за твою помощь в моих делах». Спорить с ним оказалось бесполезно, и я смирилась. Временно.
Ещё я заметила одну вещь: нелюдимость Градова. У него практически не было друзей, лишь компаньоны, клиенты или знакомые. С последними он мог изредка встречаться, посеать рестораны, мероприятия и прочее — но я видела: если возникнет необходимость, он с лёгкостью прервёт это общение. Я бы сказала, что он пользовался людьми, если бы это «пользование» не было обоюдным для обоих сторон. Мало кто удостаивался доверия Градова. Разве что женщин среди его круга общения оказалось так много, что даже бросалось в глаза.
Они окружали его везде: и я не могла их винить. Сама, как мотылёк, подлетела к огню, что вот-вот опалит крылья. Каким-то шестым чувством чуяла: Градов мне верен.
Пусть он и смотрел на других, но этот взгляд был скользко-скучающим, мимолётно-оценивающим и безразличным. И только на меня он смотрел так, что я знала: каждую ночь я буду, как тот самый мотылёк, сгорать, тлеть в его руках. Потому я не ревновала, может быть лишь чуточку. Позволить себе прищуренный взгляд — не считается, верно?
Градов не ревновал тоже. Наоборот, он словно наслаждался чужими заинтересованными взглядами в мою сторону. В такие моменты он по-собственнически приобнимал меня за талию или гладил по руке — в общем, делал всё, чтобы показать, кому я принадлежу. Принадлежу… неверное слово, ведь вещью я себя не считала. И всё же я не была против столь яркого проявления собственничества, пока оно не переходило границы разумного.
Однажды мы столкнулись с Беккером в «Панораме». Наша встреча была совершенно естественной — мы все продолжали оставаться завсегдатаями прекрасного заведения, и лиш воля случая, когда эта встреча бы состоялась.
Я давно не видела Егора, и на некоторое время зависла, не отводя от него взгляд. Буквально пара-тройка секунд, но от Градова не скрылся мой интерес. Как и ответная реакция со стороны Беккера. Тяжело забыть то прекрасное, что столько времени сближало нас. Градов был слишком проницателен и опытен, чтобы не понять, что между нами что-то было. Быть может, он помнил его — ибо когда-то эти мужчины в моей жизни играли противоположные роли. Но что воспоминание, когда невооружённым взглядом видна связь мужчины и женщины.
Мы поздоровались и разошлись, но моё сердце всё равно пропустило удар, будто на мгновение забыв, для чего оно предназначено.
— Ты до сих пор ему интересна, — с усмешкой отметил Градов, отвлёкшись от выбора блюд.
— Я знаю, — не стала юлить. — Тебя это напрягает?
— Отнюдь. Мне доставляет удовольствие видеть, как тебя хотят. — Он так просто рассуждал о таких вещах — впрочем, Градов есть Градов, ничего удивительного. — К тому же, это совершенно естественно. Ты привлекательна и раскованна — это не может не волновать мужчин.
Забавно, но я придерживалась схожей точки зрения относительно него самого. Пусть смотрят остальные — но близость-то дарит он мне. И под близостью я подразумеваю не только единение тел.
Градов оказался прав: нас связывало нечто большее, куда более глобальное чем любовь, привязанность и желание. С каждой проведённой ночью, с каждым взглядом глаза в глаза, с каждым совместным процессом, с каждым днём оно набирало силу и сильнее опутывало нас незримой паутиной.
Многие бы не поняли наши отношения. Осудили бы, посчитали их бездушными и может даже корыстными. Она с ним из-за статуса, денег и признания. Он с ней из-за молодости, красоты и секса. Со стороны оно могло быть и так. Но стороннему наблюдателю невдомёк, что в действительности творится за дверьми спальни, что скрывается за создаваемой нами картинкой. Ибо правду знали только мы. И никто больше.
На второй процесс по иску Шувалова я не попала, застряв на заседании по «Трубтеху» вместе с Горбылёвым. Я старалась по максимум сфокусироваться на деле, но мысли всё время путались и возвращались к Градову. Судья, как назло, не торопился и давал слово всем многочисленным желающим. Такого отборного бреда я не слышала уже давно: так переиначить обстоятельства на свой лад нужно уметь. Неудивительно, что заседание всё-таки отложили. Впрочем, я была согласна почти на всё лишь бы успеть.
Не успела. К моменту, как я оказалась у нужного зала, иск Шувалова рассматривался уже минут десять. Мне оставалось только ждать. Я могла бы сделать это и в офисе, но не сдвинулась с места.
Долго мучиться не пришлось. Я прошла всего пару уровней в игрушке «три в ряд» (любимое занятие юристов в судах, к слову), как дверь распахнулась практически перед моим носом. Градов и Андрей вышли — и вдруг тут же зашли. Я юркнула на оглашение за ними, встав рядом с Евгением и служа ему моральной поддержкой. Потому что, вслушиваясь в скупые фразы Шепелевой, я не верила своим ушам.
Она удовлетворила иск в полном объеме!
— Порядок обжалования вам известен? — обвела нас троих взглядом.
— Известен, — кивнул Градов. Он не выражал ни единой эмоции — что ж, не ему жаловаться на отсутствие самообладания.
Шувалов позволил себе улыбку только в коридоре.
— Жду апелляционную жалобу, — подмигнул мне. — Предполагаю, что там будет, что почитать.
Евгений пропустил его комментарий мимо ушей и повернулся ко мне:
— У тебя есть ещё процессы?
— Нет, — покачала головой, боковым зрением отметив, что Андрей, не получив должной реакции, попросту уходит.
— Хорошо. Тогда вместе поднимемся в офис.
В гардеробе собралась небольшая очередь.
— Ерунда какая-то, — нахмурилась, решив поделиться своими впечатлениями. — Признала договор в части неисполненным, взыскала аванс… и что… что дальше?
— Ты правда хочешь об этом думать? — Градов приподнял бровь. — Не стоит. Исход был ясен ещё неделю назад. Процесс был так, профанацией. — Он помог мне накинуть пальто и оделся сам.
— Тебя это совсем не заботит?
— Почему же? — мы прошли через турникеты и вышли из здания. Осень в самом разгаре, ещё чуть-чуть и ляжет снег. По крайней мере день сегодня выдался морозным, и мне было зябко даже в шерстяном пальто.
— Помнится, ты едва контролировал себя, когда речь заходила о Шувалове и его иске, — напомнила я.
— Эмоции и только. Сейчас, к счастью, я отношусь к этому делу так же, как ко всем остальным. Апелляции дай только повод и она разнесёт решение к чёртовой матери. — Всё же, несмотря на свои слова, Градов чуточку взбесился. — Посмотрим, что распишет в мотивировке. Хотя это и не имеет значения.
— И всё же я не понимаю твоего спокойствия.
— Чтобы уничтожить мою репутацию, одного
