Ты ведь такие любишь?
– Чертов щенок, – подскакивает и тут же опускается, видимо, сердечко барахлит, узнав, что все, чем он владел, в прямом смысле, горит… сгорело, если быть точнее, – я тебя и твою шлюху закопаю в саду, и посажу на ваших могилах березы.
Сжимаю кулаки и вижу еще одного, выходящего из-за угла. Как шакал. Как трус.
– О, так ты тоже здесь?
– Ждал тебя.
– И я пришел. Хочешь помолиться? Чтобы я твои грехи отпустил перед смертью?
– Не в этот раз. Я твоей принцессе обещал красивую жизнь, так что я решил пока что задержаться на этом свете, а вот о тебе этого сказать не могу.
– Ну ты свои обещания частенько не выполняешь, так что в этот раз, думаю, без тебя обойдемся, она не обидится. Я там тоже пару слов обронил, придется выполнять.
– Каких?
– Зависит от тяжести твоих грехов «дружище». Значит, спелись за моей спиной? – складываю руки на груди и смотрю на то, как выглядят крысы. Оказывается, их легко перепутать с людьми.
Артур начинает ходить вдоль стены, а я поглядываю на часы. У ребят есть пять минут еще, прежде чем они займут позиции по периметру и разом всех лишних уберут, значит, можно поболтать.
– Ты идиот, не смог понять одного, – снова берет слово Санаев, – что деньги – это власть. Без денег ты никто. Власть тебя в итоге задавит.
– Отец, давай без твоих нравоучений. Эти фразочки из девяностых, припаси для остальных пенсионеров. Вон позади тебя стоит любитель подобной чепухи. Кажется, он даже верит в то, что ты несешь.
Артур хмыкает и отходит, чтобы облокотиться, подкуривая сигарету.
– Ну что, давайте говорите. Мы тут все за праздничным столом собрались не просто так?
– Ты всегда был клоуном, – выдает «друг», приковывая мое внимание.
– Ага, зато не был его подстилкой, – тычу в отца. – Ты же как выпрашивающая кость псина, вставал на задние лапы и просил поощрения.
– Он хотя бы не забывал кто я такой. Стал ему почти отцом, в отличие от родного сына, который взял материнскую фамилию и от меня открестился.
– А ты думал, я прощу тебе то, что случилось с мамой?
– Я не виноват, – орет на весь дом, а я смеюсь.
– Ты был защитником нашей семьи. Их жизни были в твоих руках. Четыре жизни, которые ты должен был беречь. А ты развлекался со шлюхами, пока они горели заживо, выродок.
– Их не должно было быть в той машине. Это было уготовано мне, не им.
– А мне насрать. Ты не дал мне убить того ублюдка. Поэтому я убью тебя, давно стоило это сделать.
– Убьешь? Ты?
Он встает и подходит ко мне вплотную, пока мои руки держат два щенка по обеим сторонам.
– Ну так попробуй, – провоцирует, а я снова смотрю, как секундная стрелка отбивает пять минут, и улыбаюсь ему в рожу.
– Секунду, – растягиваю свой рот в оскале, потому что оба охранника замертво падают, а я хватаю Санаева за горло. – Видишь, не обманул. Ровно секунда и ты в моих руках, старик.
Он начинает что-то там мычать и кряхтеть.
– Что? Хочешь сказать, что тебе жаль? – шепчу зло на ухо. – Да только мне твои покаяния на хуй не нужны. Я хотел пустить в твою пустую голову пулю сразу, но решил просто задушить. Чтобы ты смотрел в мои глаза, пока жизнь будет оставлять твое гнилое тело. За маму, сестру, обеих племянниц… Жалкая мразь, – сильней сжимаю пальцы на его гортани и ощущаю злость вперемежку с яростью, чувством отмщения… болью.
Он бьет по руке и царапает кисть. Его глаза закатываются, а удары становятся слабей и слабей.
Перед моими глазами вспыхивает тот день, заполняя их слезами.
Я уехал из города по поручению отца. Наш завод был в пригороде. Уладив пару вопросов, я уже возвращался обратно. Мама позвонила и сказала, что будет ждать в торговом центре с моей сестрой и ее детьми. Что им нужна новая обувь. Я отправил с ними надежного водителя, позвонив тому сразу же. На трассе у них спустило колесо. Водитель остановился, хотел быстро поменять. В этот момент племяшки попросили сестру позвонить мне, и мы смеялись. Уже не помню, о чем говорили точно. Кажется, о том, что они просили подарки в следующий раз, когда я поеду куда-то.
Помню, как мама спросила водителя, почему не открывается дверь и окно тоже. Он сказал, что не понимает ничего. Я задал вопрос о том, что случилось, а в следующую секунду сестра стала кричать… за ней мама и детский крик…
Я не сбрасывал вызов, пока телефон сам не отключился, видимо, сгорая в том огнище.
Топил на педаль газа и все равно не успел.
К моему приезду машина выгорела полностью с ними вместе. Как и я, смотря на черный металл.
В голове стихли их крики, забрав воспоминания, и я снова посмотрел на отца, прежде чем вытащить пистолет и пусть пулю ему в лоб.
Он рухнул к моим ногам, а я смотрел на него и сожалел, что не могу убить его еще три раза, за каждую их жизнь по разу.
Услышал шорох и, подняв глаза, увидел перед собой Артура, который за это время успел уйти и вернуться с Самар.
– Давид, – произнесла мое имя вслух, и я почти перестал дышать.
Потому что увидел ее, потому что услышал голос, возвращающий мне жизнь.
А еще она была одета в мужскую футболку, что вызвало во мне страх того, что это могло значить и синяк на щеке. Красные отметины на руках.
В глазах зарябило так, что я перестал себя контролировать, хотя все еще пытался сдержать зверя, чтобы не пугать мою мышку.
– Так мы закончим? Ты будешь держать в руках девушку? Изображая мужика?
– Ой, вот только без вот этих «Дерись со мной на кулаках».
– А я всегда знал, что ты еще больший трус, чем пытался казаться.
– А ты всегда все знаешь? Не так ли, Давид? Но вокруг имеются те люди, которые знаю куда больше, – мне не нравилось его ехидство в голосе. – Что? Задумался? Я тот, кто заберет у тебя все, уже забрал.
– Все? Думаешь, я отдам тебе мою жену? Арту-у-ур, – тяну его имя, шагая из стороны в сторону и посмеиваясь, на самом же деле искал лучший угол, чтобы не задеть Самар, но и не убить суку сразу. По факту мог пальнуть в голову и все, но нет. Не в этот раз. Он так просто не отделается. – Ты еще более наивный пацан, каким и был
