Московской.
Что у квартир похожая планировка, а у них одна на двоих «Пятёрочка» на Разъезжей и кафе-кондитерская «Буше», где его жена покупает Кельтский хлеб. Этот хлеб с семенами льна, подсолнечника, кунжутом и шротом, он видел и на кухне у Авроры.
Сейчас рядом с ней в спальне, кухня казалась так далеко, словно в другом измерении. А жена ещё дальше — в другой жизни.
Аврора подарила ему малахитовый шар, Демьян обещал, что всё же начнёт собирать коллекцию. Демьян достал из кармана куртки азурит, что Аврора выбрала в аэропорту, и она растрогалась: «Это же?..» «Да, тот самый», — кивнул Демьян.
Лёжа у Демьяна на плече, Аврора крутила кристалл в руках, вглядываясь в неровные грани, украшенные бирюзовыми краплениями. Демьян перебирал её светлые волосы, протягивая пряди сквозь пальцы, дыша запахом её шампуня, и ему было так хорошо, что не хотелось думать ни о чём.
— А твоя сестра? — неожиданно спросила Аврора. — Кто отец её ребёнка?
Демьян поперхнулся воздухом, резко вдохнув. Откашлялся. Постучал себя по груди.
— Он женат, — сказал сиплым нездоровым фальшивым голосом.
— Он тоже не знает о ребёнке?
— Он знал о её беременности. Нина ему сказала, — Демьян снова прочистил горло. — Ответил: делай аборт. Ему дети не нужны. Она решила рожать и больше никогда в жизни его не беспокоить.
— Тоже гордая. Понимаю, — потянулась Аврора поставить камень на прикроватную тумбочку. Тяжело вздохнула и уютно устроилась щекой у Демьяна на груди. — А женился он после?
— Нет, уже был женат.
— А сколько Нине лет?
— Двадцать пять исполнилось в феврале, — ответил Демьян и мысленно взмолился, чтобы она больше не спрашивала о Нине. Он готов был сейчас говорить о чём угодно, только не о сестре.
И Аврора его словно услышала.
— Тебе дали кредит? — спросила она, меняя тему.
Настроение у неё было отчаянное. И это отчаяние передалось Демьяну.
— Ты сказал, что подготовка к фестивалю идёт полным ходом, — уточнила Аврора.
— Нет, это не кредит, — вздохнул Демьян. — Денег даёт тесть. Восемь миллионов.
— Тесть? — Демьян не видел её лица, но физически почувствовал, как Аврора напряглась.
Он знал почему. Или думал, что знал.
— Да. Всё именно так, — Демьян сглотнул. — Я теперь в плену.
Вспомнил суровое лицо тестя…
Тот смотрел на него стальным взглядом с экрана монитора.
— Надеюсь, ты понимаешь, что это не благотворительность, Демьян. Не щедрость, не жест доброй воли. В твои предпринимательские способности я не верю от слова совсем, как и в твой забродивший квас. Я даю тебе деньги исключительно по просьбе дочери. Без процентов и каких-либо условий, кроме одного: пока вы вместе.
Демьян усмехнулся. Позади господина Штеймана, менявшего в частной клинике изношенный коленный сустав на новый, белела спинка больничной кровати. Горела лампа для чтения. На тумбочке стояли цветы, Демьян не знал их названия — в синих тонах, оттеняя голубизну больничных стен и лёд в глазах отца Полины.
Он мог бы ему сказать, что, пусть, по его мнению, предприниматель из Демьяна вышел так себе, но и господин Штейман как отец не справился. Дочь он упустил, избаловал, развратил, и не только деньгами. И друзья у него говно. Особенно один, что называл себя лучшим и трахал его дочь, а потом как не в чём ни бывало, приходил на семейные праздники с женой и детьми.
Девчонку без матери обидеть легко, особенно когда отцу некогда: у него и бизнес большой, и личная жизнь бурная. Но Демьян, конечно, ничего не сказал.
— Если по какой-либо причине вы расстанетесь, — хлебнув из закрытого крышкой стакана через трубочку, продолжил говорить тесть. — Неважно по какой: она тебя бросит или ты её, я дам ход документам и буду взыскивать с тебя по всем правилам с учётом процентов и пеней. Я доходчиво выражаюсь?
— Вполне, — кивнул Демьян. — Что-то ещё, Владислав Кириллович?
Он точно знал, что это единственное условие «пока они вместе» продиктовала отцу Полина, но, конечно, снова промолчал.
— Я только не вижу пока документы. Ты их подписал? — посмотрел ниже камеры на экран Штейман. Поводил пальцами по тачпаду, видимо, проверяя почту. — Имей в виду, деньги я переведу, только когда получу бумаги.
— Мой юрист с ними работает, — невозмутимо соврал Демьян.
Соврал безбожно: никакого юриста у него не было. Он просто хотел убедиться, что на самом деле подписывается…
— О разводе больше речь не идёт? — усмехнулась Аврора.
Демьян удивился: странно, но в её усмешке прозвучали и горечь, и облегчение.
— Идёт, — сказал он твёрдо.
— И который раз вы разводитесь?
— Не первый, ты права, — он безоговорочно согласился с её иронией. — Но последний. Потому что в этот раз так решил я. Возможно, придётся как-то продержаться до конца фестиваля: работа уже идёт, искать другие источники финансирования некогда. Но это ничего не изменит. Наш брак в принципе был ошибкой. А сейчас всё совсем плохо.
— Из-за меня? — она подняла голову, чтобы на него посмотреть.
— Хотел бы я сказать «нет», — улыбнулся Демьян. — Но «да». Ты помогла мне понять, что на самом деле наши отношения с женой держатся на единственном чувстве — на ненависти. Мы бесконечно мучим друг друга и находим в этом странное, болезненное удовольствие. Вот на нём всё и построено. И закончится это плохо. Ещё шаг и дойдёт до рукоприкладства, ещё два — и мы поубиваем друг друга.
— Ты серьёзно? — нахмурилась Аврора.
— Ещё как, — ответил Демьян и сам ужаснулся насколько это правда. — Помнишь, я спрашивал тебя про свинг-клуб?
— Конечно.
— На самом деле мы с Полиной познакомились в одном из них.
Аврора замерла.
— Не хочешь об этом говорить?
— Наоборот, хочу. И хочу, чтобы ты знала, почему я никому никогда об этом не рассказывал.
— Почему?
— Потому что это грязно, — скривился Демьян. — И мне стыдно. Чувства, что я там испытал…
— Своих чувств не нужно стыдиться, любых…
— Давай, я просто расскажу, — перебил Демьян. — Чтобы ты понимала.
Он был рад, что Аврора не видит его лица. Подставил плечо под её затылок. Обнял.
— Я не знаю, каким должен быть хороший свинг-клуб, — начал Демьян. — Нам
