— Душно, — сказала я, лишь бы от Димкиных расспросов отвязаться.
— Переволновалась, говорит, — подсказал Коростылёв.
— Она любительница попереживать, — улыбнулся Димка. — Правда, милая?
Я одарила его нетерпимым взглядом, но сказать ничего не успела. К нам подошёл Мартынов и с интересом на Калинина уставился. Я занервничала сильнее. А Димка, как назло, сел на своего любимого конька — изо всех сил налаживал деловые контакты.
— Надеюсь, не скучаете? — обратился он к Глебу.
Тот вроде бы удивился, взглянул на друга, потом усмехнулся.
— Я выгляжу таким неотесанным?
Коростылёв громко рассмеялся.
— Я тебе это всегда говорил! Но на самом деле это обманчивое впечатление, просто ты всегда с таким скучающим видом расхаживаешь.
— А, так вот в чём дело, — хмыкнул Мартынов. — Интересно. — А потом вдруг обратился ко мне: — На самом деле душно?
— Да.
— Может, стоит выйти на улицу ненадолго?
Я набралась смелости и взглянула ему прямо в глаза.
— Я выйду… Если честно, я собралась уходить.
— Уже? — Глеб окинул зал быстрым взглядом. — Кажется, люди только во вкус начали входить.
— Вот и замечательно. Значит, я им больше не нужна.
— Глеб, отпусти ты девушку, — вступился за меня Виктор Сергеевич. — Это ты толстокожий, а она создание нежное, вон щёки как разрумянились.
Если бы я могла ещё сильнее покраснеть, наверное, покраснела бы. Мужчины смотрели на меня, а мне хотелось сквозь землю провалиться.
— Не зря девушка любит пионы, — проговорил Мартынов чуть насмешливо.
Я нахмурилась.
— А с чего вы взяли, что я люблю пионы?
— Не любите?
— Терпеть не могу.
Не знаю, может я всерьёз надеялась Мартынова смутить, или хотя бы тень раскаяния в его глазах заметить, но этот гад только рассмеялся. Мне стало совсем плохо, я смотрела на него и чувствовала себя до того беспомощной, что хоть ложись и умирай.
Димка на меня взглянул озадачено.
— Ева, ты что?
— Свои предпочтения высказываю. — Я глубоко вздохнула, стараясь восстановить дыхание, а потом широко улыбнулась мужчинам. — Извините меня, я на самом деле пойду.
— Но завтра мы встретимся, я надеюсь? — засуетился Димка. Посмотрел на Коростылёва. — Я всё правильно понимаю, Виктор Сергеевич?
Тот замахал руками.
— Да ни за что! Бумажки, договоры… Это не ко мне. Своё мнение я уже озвучил, а всё остальное к Глебу. Если надо что-то подписать — он подпишет. А я завтра утром в Москву возвращаюсь. С вами мы встретимся через несколько недель, уже на моей территории.
Димка задумался на пару секунд, и довольно улыбнулся.
— Конечно. Если вам так удобнее, я спорить не собираюсь. Мы всё обсудим с Глебом…
— Степановичем, — подсказал Мартынов, разглядывая Калинина с издёвкой. Его высокомерие меня до ужаса раздражало. И то, что он на Димку так смотрел… Господи, какая же я дура была!
— Да, с Глебом Степановичем, — поддакнул Калинин, а у меня терпение закончилось.
— Извините, я пойду…
— Мне очень приятно было с вами познакомиться, Женя. — Коростылёв взял меня за руку, а потом поднёс её к губам. Я смутилась.
— Ну что вы… Мне тоже было очень приятно.
— Отдыхайте, набирайтесь сил. У меня большие планы на наше сотрудничество.
Я улыбнулась ему на прощание, коротко кивнула Калинину и огляделась по сторонам, отыскивая взглядом дядю и Соньку. На Глеба я намеренно не взглянула, и пока шла через зал, чувствовала его взгляд, направленный мне в затылок.
Я просто не понимала, что происходит. Он делает вид, что мы не знакомы, он насмешлив и нахален, но глаз с меня не спускает, что совершенно выбивает меня из колеи. Просто необходимо было поскорее уйти, выйти из этого зала, избавиться от ощущения близкого присутствия Глеба, от которого у меня что-то противно ныло в груди, и успокоиться. Ведь я научилась жить без него, как-то справилась, пережила, и начинать всё сначала, просто в угоду его самолюбию, не собираюсь.
Дядю, чтобы проститься, пришлось оторвать от разговора, поцеловала его торопливо в щёку, шепнула, что еду домой, и, получив его согласие, пошла к выходу, шикая на Соньку, которая всё старалась заглянуть мне в лицо. Подружка взяла меня под руку и так мы вышли из зала.
— Ты такси уже вызвала?
— Официанта попросила.
— Жень, ты на самом деле плохо себя чувствуешь? Что ты так рано засобиралась?
— У меня щёки горят, — сказала я.
— И что? — не поняла Сонька. — У тебя давление что ли?
— Откуда я знаю? — разозлилась я. — Приеду домой и померяю!
— А есть чем?
— Отстань!
— Да что с тобой? Димка сказал что-то не то? Или этот… спонсор?
Пока я размышляла над правильным ответом, боясь не верным словом разбудить Сонькино любопытство, ведь тогда она точно меня в покое не оставит, сзади послышались быстрые шаги. Мартынов подбежал и запросто приобнял меня за талию, совершенно не обратив внимания на онемевшую от изумления Соньку.
— Ну, и куда ты собралась? — поинтересовался он, наклоняясь к моему уху.
Я стукнула его по наглой руке, отступила и потребовала:
— Руки от меня убрал!
— Давай без концертов.
— Пошёл к чёрту!
— Женька…
— Какая я тебе Женька? — У меня голос затрясся, но совсем не от негодования. Глеб уже оттеснил меня от подруги, которая прыгала за его спиной, не зная, что предпринять, и смотрел на меня обеспокоенно. — Отпусти меня, — попросила я.
Он молча смотрел. Да и меня саму словно заклинило. Таращила на него глаза и молилась только о том, чтобы совершенно глупо не разреветься. Этого унижения я точно не переживу.
— Так, — угрожающе протянула очнувшаяся от шока Сонька. — Я зову на помощь!
— Зови, — согласился Мартынов, не оборачиваясь на неё.
— Я серьёзно говорю!
— И я серьёзно. Только не думаю, что от того красавчика много толка будет.
— От Димки-то? — неожиданно хмыкнула подружка. — Точно не будет. Но я Борю позову, и он тебя…
Глеб всё-таки повернулся к ней и посмотрел с интересом. Потом сказал:
— Вот, учись, пиончик, как надо с мужчинами на "ты" переходить.
— Вот и отлично, — не оценив его сарказм, сказала я, — продолжай восхищаться, а я пойду. С дороги уйди.
Он снова ко мне повернулся.
— Женя, я могу тебе всё объяснить.
— Можешь, — согласилась я. — Ещё полгода назад мог, но не захотел. А сейчас я не хочу тебя слушать.
Глеб сверлил меня взглядом и с места не двигался. Я подождала, стараясь взглядом с ним не сталкиваться, потом обратилась к Соньке.
— Дядю позови.
Она сомневалась, переводила взгляд с меня на Глеба и обратно, потом кивнула. Правда, с места не двинулась.
