Рон хрюкнул.
— Арден, Арден, ты до сих пор настолько наивна? Помнишь адвоката, дорогуша? Он мой приятель, и все записи хранятся в его сейфе. Все, что мне надо сделать, — показать их Макаслину. Кроме того, я уже говорил тебе, он считает, что обязан мне по гроб жизни за то, что я обеспечил его мальчишкой.
Настала ее очередь выглядеть самодовольной.
— Не рассчитывай на это, Рон. Он рассказал мне, как ты пытался выклянчить у него побольше денег из-за осложнений, с которыми якобы столкнулся. Так что он совсем не так превозносит тебя, как ты воображаешь.
Рон скривил уголок рта.
— Как бы то ни было, вряд ли ему понравится, если я расскажу прессе все, что знаю о его детеныше. Он будет выглядеть полным идиотом, уж не говоря о непоправимом ущербе репутации его дражайшей покойной супруги.
Рон прищурился.
— Признайся честно, вам там не тесно — втроем в одной постели? Ты, твой теннисист и призрак его жены?
Рон специально ударил ее в больную точку и преуспел. Знал он это или нет, но затронул самое уязвимое место.
— Это совсем не так, — отчаянно возразила Арден.
— Нет? Да он с ума сходил от любви к той женщине. Даже такой пресыщенный интрижками человек, как я, прекрасно видел это. И ты считаешь, что я поверю в твое умение заменить ее? Не забыла еще, что я был женат на тебе, Арден? Ты можешь быть чертовой домохозяйкой, поварихой и матерью, но как любовница ты просто ноль.
Ненависть, чистая и неразбавленная, накрыла ее с головой. Очень хотелось щегольнуть сексуальной жизнью с Дрю, поведать этому клоуну каждую великолепную деталь их совместного времяпровождения. Но Арден стиснула кулаки и процедила:
— Он любит меня. Я люблю его. Мы хотим еще одного ребенка. Мы…
Рон грубо заржал, прервав ее на полуслове.
— Ребенка? — Он гнусно ухмылялся. — Ты хочешь еще одного ребенка? С чего это ты вбила себе в башку идиотскую мысль, что все еще можешь иметь детей?
— Что… что ты имеешь в виду?
Легкие болезненно сжались. Арден не могла дышать. Она просто умирала в «Зале Орхидей».
— Я имею в виду, миссис Макаслин, что когда ты рожала этого ребенка, то была под воздействием обезболивающих. Я удалил тебе яичники. То есть, стерилизовал.
— Это невозможно, — прошептала она, — невозможно.
— Ты была под наркозом, помнишь?
— Но… у меня нет никаких шрамов. Для перевязки маточных труб…
Рон отмахнулся от ее лепета.
— Постоянно появляются новые методы, которые хочется опробовать. А кто самая лучшая подопытная свинья, если не жена гинеколога? Я боялся, что позже ты можешь пожалеть, что отдала ребенка, особенно учитывая здоровье Джоуи, и не хотел, чтобы ты сохранила способность рожать, если вдруг в тебе запылает материнский инстинкт. Хватит с меня детей. Медицинские счета Джоуи обошлись мне в целое состояние.
Арден мучительно застонала, словно получила смертельный удар. Как он смеет подобным образом говорить о Джоуи, собственном сыне? И теперь вся надежда на рождение еще одного малыша уничтожена эгоистичной жестокостью этого подонка. Чувствуя себя абсолютно разбитой, Арден вслепую нащупала сумочку.
— Сколько тебе нужно? Пять тысяч?
Она хотела выкинуть его из своей жизни. И если подкуп поспособствует этому, то отдаст ему любые деньги.
— Для начала, да. Они понадобятся мне завтра.
— Завтра?
Как найти такую сумму за такой короткий срок?
— Не уверена, что сумею так быстро достать столько денег, но постараюсь, — поднимаясь, пообещала Арден.
Затем задрожала, ощущая головокружение.
Рон поймал ее за запястье.
— Или принесешь мне завтра, или я нанесу визит твоему красавчику-мужу. Нам есть о чем поболтать.
Арден, чувствуя занесенную над головой секиру, вырвала руку, освобождаясь, и кинулась к двери. Солнечный свет ослепил ее. Или слезы?
* * *
— Завтра? — переспросила Арден.
Дрю ошарашил ее в тот момент, когда она подносила ко рту вилку. Рука застыла в воздухе, потом Арден положила прибор на тарелку.
— Мы уезжаем в Калифорнию завтра?
Завтра, завтра, завтра. Слово каталось в голове, как шарик рулетки, и, казалось, крутилось в мыслях весь последующий день.
— Понимаю, что все это очень неожиданно, но я и сам узнал об этом всего несколько минут назад.
Дрю присоединился к ним в столовой после разговора с Хэмом. Мэтт как обычно беспокоился и жаждал приступить к ужину, поэтому Арден начала его кормить.
— Миссис Лаани упакует вещи Мэтта сегодня вечером. Завтра в час дня мы вылетим на самолете в Гонолулу, затем направимся в Лос-Анджелес.
— Но почему такая спешка? — встревожилась Арден.
Как же она сможет заплатить Рону? Покинув «Зал Орхидей», Арден постоянно пыталась придумать предлог, чтобы попросить у Дрю пять тысяч долларов.
— Мэтт, используй салфетку, как папа, — Дрю продемонстрировал сыну, что нужно сделать и улыбнулся, когда ребенок повторил его действия. — По нескольким причинам. Во-первых, намечаются три турнира, в которых, как считает Хэм, я должен сыграть. Немногие из первоклассных звезд собираются в них участвовать, так что я смогу пополнить копилку своих побед. В Сан-Диего, Лас-Вегасе и еще один в Сан-Франсиско, поэтому путешествие не будет напряженным. Перерыв между ними всего несколько дней. К тому же у нас с Хэмом есть и другие дела, требующие внимания.
Арден уставилась в тарелку. Становилось все труднее и труднее смотреть Дрю в глаза. Теперь у нее две тайны, которые надо скрывать: что она мать Мэтта и свое бесплодие. Узнав любую из них, он получит более чем достаточное основание презирать ее. И, вдобавок ко всему, ей нужно изобрести способ выманить у него деньги, чтобы заплатить вымогателю. Господи, как же она низко пала!
Вопреки убеждению Рона у нее не было неограниченного лимита в банке. Дрю открыл счет на ее имя и щедро пополнял его, туда же перечисляли деньги за опубликованные статьи и прочие сочинения.
— Распоряжайся этим счетом, как считаешь нужным, — распорядился Дрю, делая первый взнос. — Только не трать на домашнее хозяйство, для этого существует другой счет, а этот — лично для тебя.
Сегодня Арден проверила баланс, там лежало гораздо меньше двадцати тысяч. На настоящий момент даже меньше пяти. Она понимала, что Рон, не колеблясь, все расскажет Дрю, если не отдать ему нужную сумму. Завтра. А они улетают на материк.
Арден рассеянно кивнула миссис Лаани, которая пришла отнести Мэтта наверх, чтобы они с Дрю закончили ужин вдвоем. Она поцеловала мальчика в щеку, но потом даже не вспомнила об этом. Арден чувствовала себя мумией, туго спеленатой проблемами, связанной и обездвиженной, исторгнутой из жизни.
