Он постоянно вызывал меня к себе в кабинет, по поводу и без. Постоянно трогал меня. Брал за руку, пытался обнять, поцеловать. Но это еще полбеды. В конце концов, его прикосновения не были мне неприятны, скорее даже наоборот.
Проблема заключалась в том, что границы между работой и домом попросту исчезли, стерлись. По вечерам, вместо того, чтобы отдыхать, мы продолжали обсуждать рабочие вопросы, спорили, кричали друг на друга, иногда даже ссорились. Наши ссоры заканчивались всегда одинаково — каким-то безудержным сексом, после которого мы засыпали за несколько часов до рассвета, а потом поднимались, как сомнамбулы.
Так провожалось недели три, а после мы оба поняли, что так дальше продолжаться не может.
И однажды в субботу утром, когда я пила чай, Плетнев вернулся из зала, зашел на кухню и, стоя в дверях, спросил:
— Не хочешь сменить место работы?
— Ты меня выгоняешь? — поинтересовалась в ответ, стараясь, чтобы мой голос не слишком звенел от радости.
Нет, мне не разонравилось работать у Плетнева, просто мешанина из бизнеса и личных эмоций надоела до чертиков.
— Именно, выгоняю, — кивнул Плетнев. — Ядя, у меня больше нет сил.
Он смотрел на меня немного виновато, а потом добавил с отчаянием:
— Я больше так не могу. Ядя, прости, но я хочу работать в офисе и отдыхать дома.
Он замолчал, явно подбирая слова для дальнейших объяснений.
— А не получается? — спросила у него с пониманием.
К слову сказать, я совсем не обижалась на него за то, что он начал разговор на эту тему. Сама последнее время ломала голову над тем, как бы не обидно намекнуть, что нам не стоит работать в одном месте.
— С тобой — нет, — вздохнул Виктор.
— Мне теперь сидеть дома? — спросила осторожно.
Все-таки я совершенно не представляла себя в роли домохозяйки.
— Только если ты этого хочешь. Но я готов устроить тебя в любое место, где ты захочешь работать, — ответил Плетнев. — Ну, почти в любое.
— И даже к конкурентам? — спросила с улыбкой.
— Ядя, — Плетнев чуть поморщился, — пожалуйста, не добивай меня. Ты же видишь, я волнуюсь и боюсь тебя обидеть.
Его так явно ломало, что я решила сжалиться и сказала:
— Вик, не дергайся. Я полностью с тобой согласна. Так больше продолжаться не может. Это не жизнь, а черти что. На работе мы обнимаемся, дома работаем. Я тоже устала, если честно.
— Почему не сказала?
— Боялась, что ты неправильно меня поймешь, — ответила честно.
— И что будем делать?
— Ты, правда, поможешь мне найти другую работу? Я не готова сидеть дома и печь пироги с утра до вечера.
— Ядя! — возмутился Плетнев.
— Не шуми, — сказала строго. — Вик, давай, я сменю работу, и мы будем жить, как люди. Утром завтракать и разъезжаться по своим офисам, спокойно трудиться каждый на своем рабочем месте, а вечером встречаться и ….
— И делать все то, что делают нормальные люди дома, — с воодушевлением подхватил Плетнев.
— Надеюсь, ты не против?
Плетнев только с облегчением выдохнул и покачал головой, пробормотав что-то про идеальную женщину. Каюсь, было приятно.
Так вот, через два с половиной месяца после того, как Виктор сделал мне предложение, он, наконец, обрел статус холостяка. Я не знала о том, что происходит у него с Мариной, по страусиному спрятав голову в песок.
Именно поэтому появление Виктора на моей новой работе днем, без предварительного звонка или сообщения несколько меня удивило. Он стремительно вошел в мой кабинет и положил на стол передо мной свидетельство о разводе.
— Теперь мы поженимся, — заявил решительно и на всякий случай нахмурился.
Я взяла документ, повертела его в руках и протянула Плетневу.
— Наверное, ты первый в мировой истории мужчина, который, только что получив долгожданную свободу, так быстро хочет с ней расстаться, — заметила спокойно.
Плетневу явно не понравились ни мои слова, ни моя реакция на его новость. Интересно, а чего он ожидал? Что я пущусь танцевать джигу-дрыгу?
Он опустился на стул напротив меня, повертел в руках свидетельство о разводе и осторожно спросил:
— Ты не рада?
— Тому, что ты развелся? — уточнила я.
— Тому, что мы поженимся, — ответил Плетнев.
— То есть, ты меня не спрашиваешь, а просто ставишь перед фактом, — развеселилась я.
— Ты уже согласилась, — напомнил мне Виктор, мрачнея с каждым словом.
— Согласилась, — кивнула я, стараясь спрятать улыбку.
Просто вот таким, с одной стороны решительным, а с другой — немного неуверенным, он мне безумно нравился, и казался таким трогательным, что начинало щемить сердце.
— Я не дам тебе возможности передумать, — сообщил Плетнев, хмурясь.
Вик, — я приподнялась и потянулась к нему через стол, — я не передумаю.
Обняла его лицо ладонями и поцеловала.
— Точно? — шепотом уточнил Виктор мне в губы.
— Точнее не бывает, — подтвердила в ответ.
Плетнев ничего не стал говорить, просто поцеловал.
— Послезавтра летим в Буэнос-Айрес, — сообщил между поцелуями.
— Куда?!
Я отстранилась и посмотрела на него, не скрывая удивления.
— В Аргентину.
— А зачем?
— А у нас предсвадебное путешествие, — не моргнув глазом, заявил Виктор.
Честно говоря, этим предсвадебным путешествием Плетневу удалось сбить меня с толка. Я решительно выпуталась из его объятий, села на место и задала вопрос:
— Зачем нам лететь в Южную Америку? Только честно.
— Ты чего напряглась? — удивился Плетнев. — Ядя, просто так совпало. У меня там переговоры. Ну, я и подумал, что мы можем полететь вдвоем. Я постараюсь за неделю завершить все дела в Буэнос-Айресе, потом мы отдохнем на побережье, а после рванем вглубь страны. Хочу посмотреть Анды, прокатиться по местным серпантинам. Ты представь себе: только ты, я, шум мотора и горы.
— А мясо и танго будет? — спросила, невольно захваченная его энтузиазмом.
— Мясо и танго? — не понял Виктор.
— Здрасьте, приехали. Это же две самые известные достопримечательности в Аргентине — говядина и танго. И, кстати, спешу напомнить, что у меня работа.
— С твоей работой я уже договорился, — отмахнулся Плетнев. — На три недели тебя отпускают.
— То есть, у нас незапланированный отпуск?
— Да. Предсвадебное путешествие. Думаю, мы вполне его заслужили. Проведем три недели вдвоем. Будем встречать рассветы и любоваться закатами. Купаться в Атлантическом океане и дышать свежим горным воздухом. Класс, скажи?
— Так что с мясом? — уточнила я.
— Будет тебе и говядина, и танцы, — твердо пообещал Виктор.
И сдержал свое слово.
Не успели мы спуститься по трапу самолета в международном аэропорту столицы Аргентины, как нас атаковали какие-то люди. Они радостно приветствовали Плетнева, целовали мне руки и всучили неимоверно огромный букет шикарных цветов. Я с большим трудом обхватила его руками, пытаясь удержать равновесие и не упасть. Виктор, заметив мои мучения, освободил меня от ноши, передал кому-то букет и взял под руку.
В здание аэропорта мы так и вошли: Плетнев, крепко держащий меня за локоть и толпа туземцев, радостно гомонящая на незнакомом мне языке.
— Вик, — спросила шепотом, будто опасаясь, что кто-то здесь говорит по-русски, — кто все эти люди?
— Впечатлилась? — весело хмыкнул Плетнев. — Держись, то ли еще будет. Это представители принимающей стороны.
— А как мы будем с ними общаться?
— Ядя, ты меня пугаешь. Через переводчика, разумеется.
— Здесь есть переводчик? — спросила и оглянулась.
— Ну, нам же переводили слова приветствия, — напомнил Виктор.
— Да?
— Ты стояла, придавленная цветами, — засмеялся Виктор, — и все пропустила.
— А было что-то важное?
— Ну, они рассказали, как рады нас видеть. Я бы даже сказал, счастливы.
— И что?
— Сейчас мы закончим с формальностями и поедем в отель. Сегодня никаких дел. А завтра с утра я еду на переговоры.
— А я?
— А тебя ждет заявленная культурная программа, — совсем уж весело ответил Виктор.
