— Христос. Закрой свой идеальный маленький ротик, Бетани. Я пытаюсь не порвать гребаный презерватив, — процедил он сквозь зубы, но, несмотря на это, долбил ее быстрее и сильнее, его губы двигались по ее губам, пробуя на вкус, их языки соприкасались и сплетались. Его хватка на ее заднице стала жестокой, он использовал свои руки, чтобы дернуть ее вниз в свои движения — и его свирепость щелкнула выключателем внутри нее, удовольствие хлынуло в ее живот и затопило ниже, давление нарастало до боли, прежде чем взорваться.
— Черт возьми, — выдавил Уэс, крепко прижимая ее к стене своими бедрами, его сильное тело сильно дрожало. — Боже, детка, — выдавил он сквозь стиснутые зубы, переводя дыхание. — Красивая женщина. Такая красивая, ты знаешь это? Ты заставляешь меня кончать так сильно.
Они как бы просто растаяли у стены, руки Уэса обнимают ее, его восстановительное дыхание развевает волосы на ее виске. Его член выскользнул из нее, и она сразу же упустила связь, но успокоилась, когда его большой палец нашел основание ее шеи и начал массировать круги там, его губы начали покрывать поцелуями линию ее волос. Благоговейно. Предвидя ее потребность в утешении еще до того, как она возникла. И это внимание, эта забота заставили любовь внутри нее забить гейзером.
Это потрясло ее своей силой.
Скажи это. Скажи, что ты любишь его.
Должно быть, было слишком рано произносить эти слова. Эоны слишком рано. Они едва привыкли к идее встречаться исключительно друг с другом. Что, если она испытывала к Уэсу более глубокие чувства, чем Уэс к ней?
Нет, лучше двигаться помедленнее.
Держать руку на пульсе реальности и убедиться, что Уэс чувствовал то же самое по отношению к ней, прежде чем она раскроет свои чувства. И все же…
Ее сердце болело от желания что-нибудь сделать. Чтобы выразить дикое чувство внутри нее.
Казалось, она не могла подавить это.
— Бетани?
— Что, если вы с Лаурой переедете ко мне? — Слава Богу, что наступила темнота. Как только эти слова слетели с ее губ, она почувствовала их масштаб, и паника сдавила ей горло, как кулак. Его лицо, вероятно, было маской крайнего ужаса. Она даже не слышала его дыхания. Был ли он мертв? Да, наверное, от шока и страха, что его кролика сварят.
— Я имела в виду… в качестве чисто делового соглашения. Вам нужно где-то жить, и, ну, ты сказал, что суд должен будет подтвердить стабильность условий ее проживания, и я просто подумала, знаешь, мой дом подходит под этот законопроект. И у меня есть две дополнительные спальни, которыми никто не пользуется. Это просто кажется, что я не знаю… Я не знаю.
— Деловое соглашение, — медленно произнес Уэс.
Благодарная, что он вообще заговорил, Бетани торопливо продолжила:
— Ну, конечно. Я имею в виду, мы же не переезжаем жить вместе. Это было бы безумием. Так скоро…
Уэс долго молчал.
— Мне нужно видеть твое лицо, пока мы ведем этот разговор, Бетани.
Это было "нет"?
Возможность отказа сжала ее дыхательное горло.
О Боже, у нее закружилась голова.
Она сползла по стене и нащупала свое нижнее белье и штаны для йоги, прислушиваясь к лязгу и молнии, с которыми Уэс застегивал джинсы, избавляясь от презерватива. Тишина была удушающей, пока ее не заполнил рев в ушах. Как только дверь открылась, она собиралась извиниться и пойти провести день, прячась в своем шкафу с бутылкой текилы. О чем, во имя всего святого, она думала?
Уэс опередил ее, открыв дверь, и выражение его лица стало шокированным тем, что он увидел на ее лице.
— О Господи, — усмехнулся он, хватая ее за талию, прежде чем она смогла убежать. — Нет. Ты остаешься на месте.
— Мне нужно идти…
— Ты могла бы, но я просто догоню тебя.
Ее губы сжались в прямую линию, и она уставилась на его плечо, желая, чтобы ее сердце перестало кататься колесом.
— Что?
— Что? — Он приподнял ее подбородок, чтобы она могла засвидетельствовать его недоверие. — Ты попросила меня переехать к тебе, а потом назвала это деловым соглашением. Примерно через тридцать секунд после того, как мы сожгли этот гребаный мир дотла. Подай на меня в суд, если я не могу понять, где, черт возьми, мы находимся.
— Я просто знаю, что хочу помочь, — прошептала она.
Уэс внимательно вгляделся в ее лицо.
— Это единственная причина, по которой ты хочешь, чтобы я был там? — Конечно, это не так. Она не только любила этого мужчину, но и обожала ребенка. Но незащищенная и уязвимая, Бетани могла только слегка покачать головой.
Должно быть, этого было достаточно, потому что в глазах Уэса зажглась привязанность. Он наклонился и поцеловал ее в лоб, сказав:
— Я могу это принять..
Глава двадцать вторая
Во вторник днем в кабинете секретаря округа Саффолк было тихо.
Уэс стоял снаружи, вертя в руках шляпу и оглядывая парковку в поисках своей сестры. Он предложил встретить ее на вокзале, но она предпочла добраться туда самостоятельно, что заставило его чертовски нервничать. Она согласилась встретиться с ним, чтобы подать прошение об опекунстве, но даже в свой лучший день на нее нельзя было положиться.
Ну же, Бекки. Пройди через это только один раз.
Когда он ушел, Бетани усердно работала над проектом "Судный день", укладывая плитку в ванной, и он сказал продюсеру, что пойдет перекусить. Ему было не по себе, что он уехал, не сказав Бетани, куда направляется. Черт возьми, он хотел, чтоб она была рядом. Сильно. Но она уже была испугана, после своего вчерашнего шокирующего предложения перевезти их в свой дом, поэтому он заставлял себя дать ей немного передышки. Достаточно, чтобы расслабить ее, но не настолько, чтобы позволить ей думать, что он куда-то собирается.
Да. Бетани Касл определенно заставила его ходить по натянутому канату.
Хорошо, что он не хотел, чтобы было по-другому.
Эта женщина была у него в крови. Он понимал ее немного больше каждый раз, когда она теряла контроль, а такие случаи становились все более и более частыми. У него возникло ощущение, что она боится его и тянется к нему одновременно. То же самое было верно и для него.
Любовь была операцией на открытом сердце без анестезии.
Но он не мог остаться в живых, пока Бетани не зашила его новым блестящим тикером. Тот, который был бы больше и выносливее, потому что в нем была ее любовь. До тех пор он просто боролся за свою жизнь на операционном столе.
Он начал расхаживать по тротуару, вертя шляпу на указательном пальце. Он подумал о Бетани, какой он оставил ее, покрытой цементным раствором, сосредоточенной морщинкой между бровями, этим сладким ароматом в воздухе.
Ладно, любовь — это не просто операция "на ощупь".
У них был секс в стиле "я вижу Иисуса".
Было то, как она стала его лучшим другом. Человеком, которому он доверился.
Хихиканье, которое она придумала для него — только для него — стоило небольшого беспокойства, что она передумает. Что она могла бы жить с ним и Лаурой в своем доме и устать от него. Он так старался не думать о доме Бетани как о пятнадцатом доме, в котором он жил, но так оно и было. Сомнение в его животе не очень заботило, что женщина, которую он любил, жила там. Она только хотела прошептать ему на ухо, что жизнь с ней будет временной, как и все остальное.
Но его сердце говорило: доверься ей.
Доверяй тому, что ты чувствуешь.
Господь свидетель, если бы в Порт-Джефферсоне была свободная квартира, он бы подумал о том, чтобы снять ее и дать Бетани больше времени, чтобы привыкнуть к нему. К тому факту, что он был рядом надолго. Он не только опекун Лауры или житель Порт-Джефферсона, но и ее мужчина. Я ее мужчина. У них были ускоренные сроки, и собственническому сукину сыну внутри него это нравилось, потому что чем скорее Бог и все вокруг поймут, что они пара, тем скорее он сможет перестать видеть кошмары о том, что она бросила его ради какого-то подходящего возраста болвана с семизначным банковским счетом.
