состояться. Семья Юли хотела привлечь меня к ответственности, но отцу удалось все замять. Это стоило ему части бизнеса, пришлось откупаться и подтирать кое-какие факты. Пока я лежал без сознания в больнице, отец скрыл это и быстро отправил меня на военную службу. Прошло больше десяти лет, — помолчал. — Мы с отцом почти не общаемся до сих пор. Только в присутствии третьих лиц.
— Почему?
— Мы поругались по-крупному, когда я выяснил, как именно отец меня отмазал… Он задействовал все связи, сведений о том, что я был за рулем, нет нигде. Это стоило ему больших вложений и дружбы с семьей Юлии. Отец ожидал, что после службы я снова вернусь к обучению на юрфаке, как было до аварии, пойду по его стопам и встану у руля фирмы. Но к тому времени я понял, что юриспруденция — не мое. Пошел в экономику и, можно сказать, как неблагодарная свинья, похоронил его мечты о семейном клане блестящих юристов.
Я помолчала, проглотила слезы, вытерла их и внезапно для себя привстала, потянулась через малышку и легонько поцеловала Крестовского в губы. Он немного оторопело принял этот поцелуй, хотел задержать меня. Но я успела ускользнуть.
— Это было неожиданно и очень вкусно, — признался он.
— Ты сам приехал сюда?
— Да.
— В таком состоянии сел за руль! Испытываешь судьбу?!
— Возможно. Но что-то она больше не хочет испытывать меня.
— Я запрещаю тебе испытывать судьбу подобным образом! Ты останешься на ночь и никуда не поедешь в таком виде! — твердо произнесла я.
— Звучит, как приговор.
— Ты наказан, Крестовский. Спи.
— А наказать?
— Как?
— Пригвоздить к постели поцелуем.
Я не смогла ему отказать. Снова поцеловала. Глубоко и откровенно, неторопливо…
Думаю, он заслужил немного тепла и ласки.
— После такого я не смогу уснуть.
— Сможешь.
Я снова заняла место по другую сторону от Буськи. Мои пальцы и пальцы Крестовского встретились посередине. Кирилл уснул почти мгновенно, даже захрапел. Я не могла уснуть. Не потому что Крестовский похрапывал, эти звуки казались мне милыми…
Внезапно меня словно пронзило насквозь. Храп Крестовского показался мне милым!!! Храп не бывает милым! Я, что, окончательно влюбилась в него?!
Лежать не смогла. Сон окончательно пропал. Я повернулась, посмотрела на Буську, потом на Крестовского… На лице мужчины взгляд задержался дольше. Мне хотелось на него смотреть и быть рядом — тоже.
Окончательно признала поражение и расплакалась. Тихо-тихо… Пройдет через минуту, подумала. Но слезы не иссякали.
Я побоялась разбудить малышку и Крестовского, побрела в темноте на кухню. Села у окна и продолжила заливать слезами рукава пижамы.
Неожиданно меня позвали по имени:
— Васька?!
Я вздрогнула. Обернулась.
— Бабуля? — быстро вытерла слезы. — Что ты здесь делаешь?
Не ожидала, что бабушка могла встать в такой час.
— Бабуль, чего ты проснулась?
— Ты на кухне рыдаешь, вот я и проснулась.
— Я не рыдаю, — вытерла слезы поспешно.
— Пришла узнать, почему кавалер довел тебя до слез? Сам где?! Задрых, что ли? — поинтересовалась бабушка.
Я сконфуженно посмотрела на нее, ничего скрыть не удалось! Более того, бабуля говорила со мной так, словно это в порядке вещей!
Окончательно меня смутила.
— Крестовский уйдет утром, — пообещала я. — Извини, что не предупредила. Но его визит стал неожиданным для меня.
— Скорее, долгожданным.
— Не поняла?
— Тебе уже больше двадцати, а мужчины рядом все нет. Чего непонятного, — проворчала бабушка. — Вот дождалась я… Почему плачешь?
— Просто грустно немного.
— А чего? Мужик вроде хороший, — села рядом со мной бабушка.
Свет зажигать не стала, хватало света из окна.
— Невменяемый он, а не хороший.
— Видно же, что не увлекается гулянками!
— Ба, я думала, ты крепко спишь! Снотворное выпила…
— Оно меня уже не берет, Васенька. Так что я все слышала, но предпочла остаться у себя, чтобы не мешать вам общаться. Поговорили?
— Немного, — вздохнула я и снова вытерла слезы.
— Так чего ревешь? То, что с гулянки пришел? Ну ничего страшного. Не все спиваются, как мой Сенька и его Галка… — пробурчала бабушка, имея в виду моих родителей.
— Не в том дело. У Крестовского был повод немного повеселиться, успешный контракт, вечеринка… — вытерла слезы.
— Значит, не стоит переживать. Тем более, он не куда-то там двинул искать приключений, а к тебе приехал. Это о многом говорит, — шепотом поделилась бабушка. — Вот мой Леша тоже всегда с гулянок ко мне приходил. Ой, дурак был, прости господи! Такого иного натворит, а потом придет, сложит ко мне свою дурную голову на колени и хоть бей его, хоть режь, но рука не поднимается. Не со зла буянил, а по глупости. Твой этот Христовский…
— Крестовский, бабуль.
— Крестовский, — поправила себя. — Молодой еще. Главное, чтобы плохое не творил, а небольшие глупости можно и позволить…
Я заплакала еще горше. Почти в голос.
— Ну-ну… Чего ты? — удивилась бабушка. — Он тебе такие красивые комплименты говорил. Не ври, я все слышала. А как он на тебя смотрит!
— Откуда ты это знаешь?
— В передаче увидела. Глаза у него на тебя горят. На других не горят, а на тебя — полыхают!
“И не только глаза!” — подумала я некстати, но уверенности это мне не добавило.
Наоборот. Стало только хуже. Я поняла, что влюбляюсь в этого гада, циничного мерзавца, оказавшегося слишком напористым и обаятельным… Слишком… В нем всего — с избытком, и меня к нему тянет фатально.
— Нельзя, бабуль. Нельзя мне быть с ним!
—
