— Я обещаю.
Я наблюдаю, как его плотная фигура становится прозрачной, и плачу еще сильнее.
— Я люблю тебя.
— Пик!
Непрозрачность переходит в облачность.
— Я буду скучать по тебе.
— Я тоже буду скучать по тебе.
Облачность исчезает в небытие.
И когда стойкие испарения его запаха рассеиваются, я падаю в объятия Деклана.
— Он ушел, — плачу я, страдая от свежезажитых ран, которые кровоточат внутри меня. — Люблю тебя до такой степени, что это причиняет боль, но я наслаждаюсь этой болью, потому что она напоминает мне о том, что то, что у нас есть, так глубоко сидит во мне. И я клянусь тебе, я никогда не перестану любить тебя.
Я вытираю дорожку слез с его лица.
— Скажи мне, что тебе тоже больно любить меня.
Обхватив ладонями его подбородок, чтобы почувствовать его щетину на своих ладонях, я отдаю ему самую чистую часть себя.
— В этом мире нет никого, ради кого я могла бы причинить больше боли. Пик помог мне выжить, но именно ты помогаешь мне жить. Я никогда не могла этого сделать, пока не появился ты.
И в безумии сердечной боли и глубокой любви Деклан принимает меня как свою, обнимает меня, трахает меня, исцеляет меня. Слезы не перестают литься из моих опухших глаз, когда я открываю свое сердце и позволяю Деклану свободно забраться внутрь и полностью завладеть всем из чего я сделана.
Я больше не знаю, где заканчиваюсь я и начинается он, когда мы укрепляем аморфные границы между нами.
Мы — змеи, которые питаются друг другом, чтобы выжить.
Мы — все, чем должна быть любовь.
— Я собираюсь позаботиться о тебе. Мне нужно, чтобы ты верила в меня.
— Я действительно верю в тебя. Просто больно отпускать его.
— Посмотри на меня, — требует он, и когда я делаю это, его лицо залито слезами. — Я люблю тебя.
Глава 32
Элизабет
Слезы кристаллизируются в соли, соли рассыпаются в пыль, а пыль уносится в бесконечное небо. И в конце концов у нас остается выбор: плыть или утонуть. Правильный выбор часто бывает самым трудным. Утонуть так легко и не требует никаких усилий — вы просто слабеете и погружаетесь все глубже в поглощающее вас отчаяние. Но Пик не хотел бы этого для меня, а мне нужно бороться за Деклана.
Поэтому я взяла свою любовь за руку и начала брыкаться, веря, что вместе с ним я найду путь на поверхность. Это было две недели назад, и сегодня я чувствую надежду.
Четыре дня назад я рассмеялась впервые с тех пор, как попрощалась со своим братом. Часть меня думала, что я больше никогда не буду смеяться, но я смеялась, и, как ни странно, именно Давина вытащила это из меня. Деклан подумал, что было бы неплохо пригласить ее на ужин. Он не сказал ей ничего из того, с чем мы имели дело, но она поняла, что что—то не так, когда я вошла в гостиную в растрепанном виде. Можно было бы подумать, что гость будет несколько сдержан, но только не Давина. Она бросила мне вызов, сказав, что я дерьмово выгляжу. Дело было не только в ее грубой честности, но и в ужасающем выражении ее лица и тоне голоса, который ей каким—то образом удавалось передать заботливым тоном.
И я рассмеялась.
Это было все, что требовалось.
На пару недель Деклан отложил все свои встречи и дал Лаклану отгул. Нам с Декланом нужно это время, чтобы побыть вместе и все исправить. Я чувствую, что понемногу выздоравливаю.
Деклан показывал мне город. Мы обедали везде, от «Типперери» до отмеченного мишленом ресторана «Ле Гаврош». Я кормила уток в Сент-Джеймс парке, и Деклан не смог сдержать смеха, когда два гуся погнались за мной. На следующий день мы выбрали Гайд-парк, где смогли поваляться на солнышке, заключив друг друга в объятия. В тот день мы целовались и разговаривали несколько часов подряд. А потом появился «Лондонский глаз». Несмотря на мой страх высоты и колеса обозрения, я отбросила осторожность и забралась внутрь. Хотя я так и не встала со скамейки в центре стеклянной капсулы, Деклан оценил мои усилия.
Мы отчаянно хотели провести это время вместе и теперь, когда оно у нас есть, мы хотим большего.
— Если бы ты могла попасть в любую точку мира, куда бы ты отправилась? — спрашивает Деклан, когда мы лежим обнаженные в постели и воздух липкий от запаха нашего секса.
— Вернуться в Брюнсвикхилл.
— Из всех мест ты выбрала наш дом в Шотландии?
— Мне там нравится.
Лениво проводя пальцами по моим волосам, он комментирует:
— Тебе там так сильно нравится?
Уткнувшись головой ему в подбородок, я киваю, а затем целую его в шею и закидываю ногу ему на бедро. Деклан хватает меня за задницу и притягивает ближе к себе, заставляя мою киску тереться о его твердеющий член. Страстно желая, чтобы он снова наполнил меня, я наклоняюсь, беру его в руку и направляю внутрь себя.
— Трахни меня, детка, — рычит он в нужде, и когда он переворачивается на спину, я завожу руки за спину, чтобы схватить его за бедра. Еще больше открывая ему свое тело в этой позе, я трахаю его, в то время как его руки касаются каждой части меня — ласкают, сжимают, пощипывают. Он сводит меня с ума, заставляя кончать прямо на него, все это время подтверждая мое место в его мире — в его сердце.
— Давай поедем туда, — говорит он, тяжело дыша, в то время как наши сердца замедляют биение.
— Куда?
— В твой сказочный замок. — Он одаривает меня сексуальной ухмылкой, и я издаю тихий смешок, когда волнение нарастает при мысли о возвращении в Шотландию.
Что-то происходит со мной физически, когда мы проезжаем через ворота Брюнсвикхилла. Я не могу полностью объяснить это, но, возможно, именно так я чувствую себя дома. Мы только вдвоем, рука об руку, и впервые за очень долгое время на моем сердце не так тяжело.
Когда мы добираемся до начала извилистой подъездной дорожки, я выпрыгиваю из машины, запрокидываю голову, делаю глубокий вдох и улыбаюсь.
— Что ты делаешь?
Деклан обнимает меня за талию, притягивая ближе, и с моими губами, все еще светящимися от радости, я говорю ему:
— Приятно вернуться.
— Теперь этот дом — твой дом.
— У меня никогда раньше такого не было. Я никогда не чувствовала себя дома до этого момента — прямо здесь, с тобой.
— Для меня это тоже впервые, дорогая, но я бы не хотел этого ни с кем, кроме тебя.
Его губы прижимаются к моим, захватывая меня в требовательном поцелуе, в то время как мои руки запутываются в его волосах. Я ощущаю вкус его счастья, когда он погружает свой язык в мой рот и скользит им по-моему. Это чуждое чувство, которое клубится внутри меня, овладевает мной, и смех вырывается наружу. Однако он не перестает осыпать меня поцелуями, и это всего лишь вопрос секунд, когда он тоже начинает смеяться.
— Что тут смешного? — бормочет он мне в губы.
Я отстраняюсь и смотрю на него снизу-вверх.
— Я просто счастлива.
Деклан возвращается к машине и открывает дверцу внедорожника, чтобы забрать наш багаж, и пока он это делает, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на большой многоярусный фонтан.
– Деклан, смотри! Пораженная цветением, я подхожу к огромному фонтану и вдыхаю землистый аромат.
— Они всегда цвели там, — говорит он мне, когда я с удивлением смотрю на все эти цветы лотоса.
Белый смешивался со всеми оттенками розового, и каждый из них был безупречен, несмотря на мутную воду, из которой они поднимались. Они светятся, когда греются на солнце.
— Они такие красивые.
— Иди сюда, — говорит он. — Я хочу показать тебе часть дома, которую ты никогда не видела.
Мы входим в двойные двери, и он оставляет наш багаж в фойе, берет меня за руку и ведет вверх по лестнице на третий этаж, в свой кабинет.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, когда он проводит рукой по стене.
Когда он перестает двигаться, то бросает взгляд на меня и с улыбкой толкает стену.
— Ты что, издеваешься надо мной? — Я удивленно смеюсь, когда выясняется, что часть стены представляет собой скрытую подпружиненную перегородку, которая ведет к секретной винтовой лестнице.
