Я позволяю ей поспать, а сам иду в шкаф, чтобы повесить свой пиджак, и когда я иду в ванную, чтобы ополоснуть лицо холодной водой, я понимаю, что забыл захватить полотенце для рук. Закрыв кран, я захожу в туалетную комнату и достаю полотенце из шкафчика для белья. Именно тогда я смотрю вниз и замечаю, что что—то лежит на дне унитаза. Я включаю свет и обнаруживаю, что это крошечная голубая таблетка, наполовину растворенная в воде.
Я подхожу к ее раковине и беру бутылочку с рецептом, чтобы убедиться, что это та же таблетка.
Она лгала мне.
Я должен задаться вопросом, почему она выбросила таблетку, вместо того чтобы принять ее, ведь ей нужно принимать их каждый день.
Возвращаясь в спальню, я сажусь на край кровати, где она все еще спит. Прогиб матраса подо мной заставляет ее пошевелиться и проснуться. Ее глаза распахиваются, и я осторожно беру ее за руку.
— Ты долго спала? — спросил я.
Она смотрит на часы на прикроватном столике и отвечает:
— Не слишком долго. Как прошел твой день?
— Суетливо. А как насчет твоего?
Она вздыхает, когда садится и снова откидывается на спинку кровати.
— Так же, что и днем ранее.
— Ты не забыла принять сегодня свою таблетку?
— Да, — отвечает она с любопытным выражением на лице. — Почему ты спрашиваешь?
— Ты знаешь, как важно принимать их каждый день, не так ли?
Раздражение окрашивает ее глаза.
— Да, Деклан. Я знаю. Зачем ты мне это рассказываешь?
— Потому что я хочу, чтобы ты заботилась о себе.
— Я забочусь.
— Тогда скажи мне, почему твоя таблетка на дне унитаза.
Ее глаза вспыхивают, расширяясь на мимолетную секунду, но я улавливаю это.
— Ты не хочешь объяснить мне, почему?
Ее горло сжимается, когда она с трудом глотает, и она медленно качает головой. Она напугана.
— Как давно ты этим занимаешься?
— Я могу сама о себе позаботиться. Мне не нужно, чтобы ты воспитывал меня, — огрызается она.
Я повышаю голос, требуя:
— Как долго?
— Я в порядке. Они мне не нужны.
— Как долго, Элизабет?
Она делает глубокий вдох, собираясь с духом, чтобы сразиться со мной, когда признается:
— С тех пор, как я их получила.
Я стискиваю зубы в попытке умерить свой гнев, и когда она замечает смену моего настроения, она пытается уговорить меня.
— Деклан, я в порядке.
— Ты не в порядке.
— Я в порядке.
— Я слышал, как ты с кем—то разговаривала прошлой ночью, но здесь никого не было, — говорю я, окликая ее.
— О чем ты говоришь?
Я встаю и отступаю на несколько шагов, чувствуя, как растет мое раздражение. — Ты была в этой комнате с закрытой дверью. Ты с кем—то разговаривала. Кто это был? И не смей кормить меня ложью.
Ее взгляд устремляется в угол комнаты, и когда я перевожу взгляд на окно, где она сосредоточена, правда поражает меня.
Пик.
Я поворачиваюсь и делаю несколько шагов по направлению к ней.
— На что ты смотришь?
Ее глаза, теперь наполненные слезами, снова переводятся на меня.
— Мне нужно, чтобы ты поговорила со мной, — умоляю я, снова садясь на кровать рядом с ней. — Это твой брат? Ты снова с ним встречаешься?
Элизабет
— Не лги ему.
Я окончательно поймана. Он собирается сбежать теперь, когда знает, что я сумасшедшая и что я лгала ему. Паника пронзает мое тело, когда Деклан пристально смотрит на меня.
— Поверь мне, Элизабет. Доверься мне настолько, чтобы рассказать.
Он берет мои руки в свои, и я вижу, как его переполняет беспокойство.
— Так вот на кого ты смотришь? Он здесь?
Я закрываю глаза, боясь, какой будет его реакция, но я не могу спрятаться от правды, которую он теперь знает. Мои руки дрожат в его руках, когда я, наконец, киваю головой в знак согласия.
— Он здесь?
Я снова киваю, и когда набираюсь смелости открыть глаза, признаюсь:
— Он мне нужен.
— Детка, — выдыхает он, обхватывая мою щеку одной рукой. — Ты не можешь так поступить с собой. Это вредно для здоровья, а ты мне нужна здоровой.
— Но... он мой брат.
— Он мертв.
Я моргаю, и по щекам текут слезы.
— Я знаю это. Но он все еще нужен мне.
— Нуждайся больше во мне.
Его слова выдают неуверенность, о которой я и не подозревала. Я смотрю в его глаза, по—настоящему смотрю — и вижу то, чего никогда раньше не видела — неуверенность в себе. Зелень в его глазах становится ярче, создавая эффект непролитых слез, которые грозят пролиться.
— Ты действительно нужен мне, — говорю я ему.
— Этого недостаточно.
— Не смей выбирать меня, а не его.
Я поворачиваюсь обратно к Пику, в то время как Деклан не сводит с меня глаз.
— Это должно закончиться, Элизабет. Ты должна начать принимать свои таблетки. Мне необходимо, чтобы ты была здоровой.
Я не смотрю на него, когда он говорит это, вместо этого я сосредотачиваюсь на Пике, и у меня текут слезы.
— Он прав.
— Нет.
Пик подходит ко мне и заползает на кровать, садясь с другой стороны от меня, напротив Деклана.
— Нет! — горячо повторяю я, чувствуя, как волокна моей души разрываются на части.
— Ты не можешь продолжать так цепляться за меня.
— Но ты мне нужен.
— Я больше не могу позволить тебе так поступать с собой, — говорит Деклан, и когда я оглядываюсь на него, я плачу,
— Но он мне нужен.
— И ты мне нужна. Ты должна отпустить его, — настаивает он. — Ты должна принять свои таблетки и поправиться.
Я снова поворачиваюсь к Пику, и когда я это делаю, Деклан прерывающимся голосом добавляет:
— Как бы сильно он ни был нужен тебе, ты нужна мне больше.
— Я не хочу терять тебя, Пик.
— Все будет хорошо.
— Это не нормально. Все это не в порядке.
— Пришло время отпустить меня.
Его просьба превращает кусочки моего сердца в пепел. Я чувствую это — обжигающий жар и волдыри внутри меня, и, кажется, я не могу плакать достаточно сильно, чтобы умерить пламя. Как мне отпустить его, когда я не знаю, как прожить без него и дня?
— Не оставляй меня! — Я отчаянно всхлипываю.
— Детка, меня убивает то, что я вижу тебя такой, — говорит Деклан, останавливаясь рядом со мной.
— Попрощайся со мной, Элизабет.
Мое лицо искажается, когда агония от потери брата навсегда сжимает мое сердце, парализуя желудочки. Слезы текут по моим щекам, режа меня, как осколки льда.
— Не оставляй меня.
— Ты самая лучшая сестра, какая только может быть у кого—либо, и мне так повезло, что ты была моей.
— Не смей прощаться, Пик.
— Посмотри на Деклана. Посмотри, что мы с ним делаем.
Я поворачиваюсь в сторону и вижу, что Деклан одной рукой обхватывает голову, а другой держится за меня, и он плачет.
О, боже мой, он плачет.
— Деклан, пожалуйста, не пла...
— Ты нужна мне, — отчаянно умоляет он.
— Мы не можем продолжать это.
Я смотрю, как слезы текут по лицу Деклана, и это удар под дых — видеть, как сильно ему больно. Человек, который никогда не ломался, теперь рушится передо мной — из—за меня. Каждая его слеза — это трещина в моем разбивающемся сердце, прокладывающая себе путь глубже в нежные ткани.
Я не могу так с ним поступить.
Я люблю Пика. Он жертвовал собой снова и снова, всей своей жизнью, просто чтобы защитить меня и нет слов, чтобы выразить, как много он значит для меня. Но теперь моя очередь защищать. И именно о Деклане мне нужно заботиться, потому что он нужен мне сильным, чтобы он мог заботиться обо мне в ответ.
Как бы сильно это меня ни убивало, я копаюсь глубоко во всех своих загноившихся ранах, чтобы найти в себе силы попрощаться.
— Я никогда бы не выжила в этом мире без тебя, Пик.
— Но ты все—таки выжила. И с тобой все будет в порядке без меня.
— Я люблю тебя.
— Мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что будешь слушаться Деклана, что начнешь принимать свои таблетки и станешь здоровой.
Он непреклонен, и я даю ему слово, несмотря на напряжение в горле.
