Уилл понял намек, но не хотел затевать ссору прямо сейчас. Скотт, очевидно, тоже сообразил, что зашел слишком далеко, потому что отступил.
— Ладно, поговори с отцом. Может, найдешь способ втиснуть игры в свое расписание, — бросил он и отошел не оглянувшись.
Уилл, не зная, как лучше поступить, повел Ронни домой. Они уже отошли довольно далеко, когда Ронни обняла его за талию и спросила:
— Он имел в виду турнир, о котором ты мне рассказывал?
Уилл кивнул:
— На следующий уик-энд. Через день после свадьбы Меган.
— В воскресенье?
— Турнир длится два дня. Но в субботу играют женщины.
Ронни задумалась.
— И ему нужна стипендия, чтобы поступить в колледж.
— Во всяком случае, это бы здорово помогло, — пояснил Уилл.
— В таком случае найди время для тренировок. Сделай все, что можно, чтобы подготовиться. Он твой друг, верно? Мы найдем время побыть вместе. Даже если придется просиживать ночи у черепашьего гнезда. Я могу работать и невыспавшаяся.
— Что с нами будет, Ронни, когда кончится лето? — прошептал он, всматриваясь в нее.
— Ты поедешь в университет, — шепнула Ронни отворачиваясь. — А я вернусь в Нью-Йорк.
Он взял ее за подбородок и заглянул прямо в глаза.
— Ты понимаешь, о чем я.
— Да. Я прекрасно понимаю, о чем ты. Но не знаю, каких слов ты от меня ждешь. Не знаю, что мы можем сказать друг другу на этот счет.
— Как насчет «не хочу, чтобы все это закончилось»?
Взгляд зеленых, как море, глаз стал нежным. В нем светилась просьба о прощении.
— Не хочу, чтобы это закончилось, — повторила она.
Хотя именно это он желал услышать и Ронни была искренна, все же Уилл сознавал, что она уже знает: слова не могут изменить неизбежного. А у них самих может не хватить сил.
— Я приеду в Нью-Йорк тебя навестить, — пообещал он.
— Надеюсь.
— И хочу, чтобы ты приехала в Теннесси.
— Полагаю, что смогу выдержать еще одну поездку на юг, если для этого будет веская причина.
Уилл улыбнулся и повел ее дальше.
— Вот что: я сделаю все, о чем просил меня Скотт, и буду готовиться к турниру, если обещаешь прийти на свадьбу Меган.
— Иными словами, ты станешь делать то, что все равно должен делать, а взамен получишь желаемое.
Конечно, это не совсем то, что он сказал, но смысл был изложен точно.
— Да, — хмыкнул он. — Так и есть.
— Что-то еще? Поскольку ты так яростно торгуешься?
— Раз уж ты об этом упомянула, я просил бы тебя урезонить Блейз.
— Я уже пыталась с ней поговорить.
— Знаю, но когда это было? Шесть недель назад? С тех пор она видела нас вместе, знает, что Маркус тебя не интересует. И у нее было время перебороть свою ненависть к тебе.
— Она все равно не скажет правду, — возразила Ронни. — Потому что тогда ей самой грозит суд.
— Но как? Какое обвинение ей предъявят? Понимаешь, я не хочу, чтобы ты попала в беду за то, чего не совершала. Владелица магазина ничего не хочет слышать, окружной прокурор тоже, и я не говорю, что Блейз захочет слушать, но не вижу другого выхода, раз тебе необходимо выскочить из этого переплета.
— Ничего не получится, — настаивала Ронни.
— Может, и нет. Но думаю, попытаться стоит. Я давно ее знаю, и она не всегда была такой. Не исключено, что в глубине души она сознает, насколько не права, но ее нужно убедить, что попытаться исправить зло необходимо. Не только для тебя. Для нее самой.
Хотя Ронни и не стала возражать, все же не согласилась с ним. Они молча добрались до ее дома. Из открытой двери мастерской струился свет.
— Твой отец все еще работает над витражом?
— Конечно, — кивнула Ронни.
— Можно посмотреть?
— Почему нет?
Вместе они направились к обшарпанному строению. Переступив порог, Уилл увидел лампу без абажура, свисающую над большим рабочим столом в центре комнаты.
— Его здесь нет, — заметила Ронни, оглядываясь.
— Это и есть витраж? — спросил Уилл, подходя к столу. — Какой огромный!
— Поразительно, правда? Это для церкви, которая отстраивается после пожара.
— Этого ты мне не говорила, — выдавил он и понял, что голос звучит неестественно.
— Не думала, что это тебя интересует. А это важно? — удивилась она.
Уилл вынудил себя не думать о Скотте и пожаре.
— Да нет, — поспешно заверил он, делая вид, будто изучает работу Стива. — Просто не думал, что у твоего отца такой талант.
— Я тоже. Да и он сам не думал, пока не начал работу. Но сказал, что это для него очень много значит, так что, может быть, у него поэтому и открылись способности.
— Почему это так важно для него?
Пока Ронни пересказывала историю, услышанную от отца, Уилл смотрел на витраж и вспоминал все, что наделал Скотт. Но его вины в этом не было.
Должно быть, Ронни что-то поняла по его лицу, потому что внимательно на него уставилась:
— О чем ты думаешь?
Он провел рукой по готовой части витража.
— Ты когда-нибудь задумывалось над тем, что значит быть другом?
— Не совсем понимаю, о чем ты.
— Насколько далеко ты зайдешь, чтобы защитить друга? — неожиданно спросил он.
Ронни поколебалась.
— Полагаю, это зависит от того, что сделал друг. И насколько это серьезно.
Она вдруг положила руку ему на плечо.
— Почему ты мне не скажешь?
Уилл не ответил, и она подвинулась ближе.
— Понимаешь, рано или поздно ты все равно должен поступить как надо, даже если это сложно. Я знаю, что мои слова тебе не помогут, и не всегда поймешь, какой именно поступок правильный. Но даже когда я оправдывала свое воровство в магазинах, в глубине души знала, что это неправильно. Плохо. Некоторые люди могут с этим жить, особенно если проступки или преступления сходят им с рук. Они видят оттенки серого там, где я вижу черное и белое. Но я не из тех людей и, думаю, ты тоже.
Взгляд Уилла скользнул в сторону. Он хотел довериться ей, жаждал рассказать все, тем более что сознавал ее правоту, но не мог найти слов. Ронни понимала его так, как ни один человек в мире. А ведь он мог бы учиться у нее! Рядом с ней он сам становится лучше. И он так в ней нуждается!
Но он только молча кивнул, и она положила ему голову на грудь.
Когда они наконец вышли из мастерской, Уилл остановил ее, прежде чем она направилась к дому, притянул к себе и стал целовать в губы, щеки, шею. Ее кожа горела огнем, словно она часами лежала на солнце, и, снова поцеловав Ронни в губы, он почувствовал, как она дрожит. Он зарылся руками в ее волосы и, продолжая целовать, прижал к стене мастерской. Он любил ее, хотел и чувствовал, как ее руки медленно двигаются по его спине и плечам. Ее прикосновения воспламеняли его, дыхание обдавало жаром, и остатки разума стали покидать Уилла.
