Когда звуки совсем стихли, я огляделась, оглушенная, плохо соображающая, что со мной происходит. Впервые я заметила, что предвещающий грозу желтый утренний туман рассеялся и что сине-зеленая гора Абенаки четко виднеется на фоне неба, которое приобрело нормальный голубой цвет. Однако сейчас гора никак не могла повлиять на мое настроение. Случилось нечто ужасное, сокрушившее всю мою жизнь, что-то такое, что я не в состоянии была понять. Уэйн Мартин намеревался позволить, чтобы тетю Фрици оторвали от всего, ради чего она жила, и, кроме того, он полностью отверг меня.
Деревья, окружавшие меня, оказались белыми березами, хотя я только сейчас это заметила. Они тихонько перешептывались над моей головой, и у меня было странное ощущение, словно бы я не решалась расслышать то, что они могут мне сказать: что было реальным, а что – всего лишь воображаемым? Когда-то ребенок, плакавший здесь, стоя на коленях, был вполне реальным существом. Но сейчас этот ребенок с его кровоточащей щекой существовал только в воспоминании, так же как и Фрици Вернон – та давняя Фрици. Вот так же и я, молодая женщина, находящаяся в этом терзающем и страшном настоящем, скоро стану не более чем воспоминанием.
Но теперь я не могла убежать. Если я убегу, то у нынешней Фрици не останется ни одного защитника – ни одного человека, который выступил бы против моей бабушки.
Я медленно вышла из-под навеса деревьев на солнечный свет и двинулась через лужайку к началу узкой лесной тропинки, по которой мы шли с Уэйном сегодня утром. Когда я приблизилась к пруду, то увидела на воде лодку, в которой терпеливо сидел одинокий рыбак, закинувший за борт свою удочку. Рыбаком был Крис Мартин.
Я решительно направилась через лес в сторону лодочной станции. Через некоторое время я пустилась бегом по коричневому, пружинящему под ногами ковру сосновых палок. Пройдя мимо группы мертвых деревьев, чьи корявые высохшие ветви плотно переплелись, я пошла дальше через живой лес. Там и сям в тенистых местах встречались густые заросли папоротника, а один раз, когда я на минутку остановилась, чтобы проверить, не сбилась ли с пути, крошечная древесная жаба, сидевшая на соседней ветке, поглядела прямо на меня. Какое-то мгновение мы, казалось, удивленно глядели друг другу в глаза, а потом она исчезла, а я продолжала свой путь. Я не получала удовольствия от бега, всего лишь пыталась как можно скорее от чего-то уйти.
Лодочная станция была единственным прибежищем, где я могла укрыться. Впереди я опять увидела воду, серое каменное строение на берегу и ускорила шаг. Только подойдя к открытой части строения и заглянув внутрь, я поняла, что кто-то успел туда проникнуть раньше меня. Никого не было видно, но в дальнем конце помещения была открыта огромная дверь, ведущая в подпол, со ступеньками, уходящими в нижнее укрытие для лодок. Там были два человека, и они разговаривали. Сначала я уловила голос Элдена, потом – Нины Горэм.
– Я привезу из города человека, который выкинет весь этот хлам, – произнес Элден. – Дерево насквозь прогнило, все протекает. Единственная лодка, которая содержится в порядке, – это шлюпка Криса, потому что он сам за ней ухаживает. Сейчас ему нужен к ней моторчик, а позднее ему понадобится настоящая лодка.
Тетя Нина что-то рассеянно ему отвечала, и мне было слышно, как они двигаются там, внизу. Я стала искать глазами место, где можно было бы переждать, пока они уйдут и я смогу остаться на лодочной станции одна. Но спрятаться негде, если не выйти наружу. Я направилась к откинутой двери в подпол, чтобы дать им знать о своем присутствии.
– Ну, теперь уже можно не волноваться, – продолжал Элден. – Моя сестра и ваш сын больше друг другу не угрожают. Никакой свадьбы не будет.
– Конечно, не будет, – резким тоном отозвалась тетя Нина. – Джеральд решительно выступил против воли бабушки, и со временем она начнет смотреть на вещи так же, как он.
– Вы так думаете? – Элден засмеялся неприятным смехом. – Вы что, забыли, как быстро миссис Джулия может сменить направление, если ей что-нибудь взбредет в голову? Разве вы не видите, куда она сейчас клонит?
– Не знаю, о чем вы говорите, – возразила тетя Нина, но в голосе ее слышалось сомнение.
"Теперь я уж ни за что не перестану слушать", – пронеслось у меня в голове, и я еще ближе подошла к отверстию в полу.
– Вы прекрасно знаете, что для миссис Джулии главное – сохранить непрерывность рода, чтобы было кому оставить в наследство все свои богатства. Я сомневаюсь, чтобы ей приходило в голову изменить ранее принятое решение, пока она не увидела юную Малли. Но теперь-то вы видите, куда она гнет. Она понимает, что заполучить правнука с помощью этой девицы – вещь гораздо более вероятная, чем с помощью вашего сына Джеральда. Думаю, что она сегодня уже пересмотрела прежнее решение, так что вы можете вздохнуть свободно, так же как и я.
Я слышала сдавленный возмущением голос тети Нины:
– Мама Джулия никогда этого не сделает. Силверхилл для Джеральда – это все, все!
– Хотел бы я иметь такие возможности распорядиться Силверхиллом, какие были у него! – грубо возразил Элден. – Что он сделал тут хорошего? Отдать все это Джеральду Горэму – означало бы попросту выбросить все на ветер, и она начинает это понимать.
– Вы… вы забываетесь! – вскричала тетя Нина. Элден снова рассмеялся, и мне было слышно, как он перелезает через старые лодки и груды досок. Через некоторое время он выбрался через какой-то, еще ниже расположенный выход и быстро зашагал прочь между деревьями, ни разу не оглянувшись.
Тетя Нина поднялась по лестнице, вылезла наверх и подошла к откидной дверце, прикрывающей вход в подпол. Она не видела меня, пока я не окликнула ее, а увидев, поднесла ладонь ко рту и уставилась на меня с выражением, близким к ужасу.
– Я слышала, что сказал Элден, – поспешила я обратиться к ней. – Но если бы даже у бабушки возникла такая идея, это не имело бы никакого значения. Я все время повторяю всем одно и то же: мне не нужен ни Силверхилл, ни что-либо из того, что там находится. Вы не должны видеть во мне соперницу Джеральда.
Каждая черточка, каждая морщинка на ее лице были напряжены, и мне было ясно, что она не поверила ни единому слову из того, что я сказала. Она заговорила серьезным, настойчивым тоном, как будто ей нужно было каким-то образом убедить меня в том, что мне и без того было известно.
– Силверхилл для Джеральда – труд всей его жизни. Я не знаю, что он будет делать, если кто-нибудь попытается отнять у него этот дом. Когда он сердится… – При мысли о гневе Джеральда она содрогнулась и не стала заканчивать фразу.
Я не могла сказать ничего, что изменило бы ее слепую убежденность, и, видя, что я молчу, она попыталась сменить тактику, выворачиваясь наизнанку в отчаянной попытке убедить меня.
