Исаев провел ладонью по моей щеке. Пальцы у него тоже были холодные, но не настолько, как мои. Я перехватила его руку, не зная даже, зачем это делаю, и застыла.
- У тебя платье тоже мокрое, - шепнул он. – Наверное, снег забился под воротник, когда мы в сугробе валялись.
- А у тебя рубашка, - отозвалась я в ответ, путаясь в ее мелких пуговицах. – Снять надо, а то простудишься.
Я выскользнула из его рук и направилась к ступенькам на второй этаж. Взбежала по ним, чувствуя, как обжигают жаром полы мои замерзшие ноги. Даже не помнила, как дошла до спальни, но слышала, что Глеб последовал за мной.
Голова не соображала совершенно. Я запуталась в собственном платье, пока пыталась его снять. Мокрая ткань оказалась удивительно непослушной; она липла к телу, будто пыталась меня задушить, обернувшись несколько раз вокруг горла. Мне даже пришлось замереть, чтобы не запутаться еще сильнее, и я почувствовала, как горячие, отогревшиеся уже после снега руки Глеба ложатся на талию и прожигают даже сквозь одежду.
- Помогу, а то задушишься, - прошептал он на ухо, опаливая кожу своим дыханием.
Я послушно замерла, чувствуя, как он тянет за застежку платья а потом утаскивает вниз промокшую ткань. Даже не сразу пришло осознание, что я оказалась перед ним практически обнаженной. Промокшие колготки и платье лужицей валялись у ног, а я стояла в одном нижнем белье и пыталась отыскать затерявшееся где-то стеснение.
Глеб рывком повернул меня к себе лицом и поцеловал в губы, страстно, показывая, что уйти сегодня не позволит. Но я и не хотела никуда уходить. Я хотела принадлежать ему, и мое сознание было согласно с тем, что это совершенно нормально – наслаждаться близостью с мужчиной, в которого влюбилась.
Он пробежался кончиками пальцев по моей коже, и тело будто пронзило электрическим разрядом. Я шумно выдохнула воздух, отстраняясь от него, разрывая поцелуй, закусила губу и подняла затуманенный взгляд, чтобы посмотреть Исаеву в глаза. Он улыбнулся мне, но уже не весело, как обычно, а соблазнительно, будто утягивая в свои дьявольские сети.
Я не поняла, когда успела стянуть с него рубашку, но теперь чувствовала жар, исходивший от мужчины, в два раза острее, чем прежде. Замерла, любуясь его идеальной фигурой. Глеб, не иначе чтобы не смущать меня, спал обычно в пижамных штанах и в футболке, и обнаженным я его не видела. Теперь, не скрывая восторга, смотрела на роскошную фигуру: широкие плечи, сильные руки, накачанный торс и убегающую от живота куда-то вниз узкую полоску волос.
Как в трансе, подалась вперед, целуя первой. Глеб сгреб меня в охапку, отвечая жадно, страстно, словно мечтал об этом уже много дней. Дорожка поцелуев скользнула вниз; он больше не терзал мои губы, а будто оставлял свои клейма по всему телу: на щее, плечах, губах, животе.
Мы упали на кровать, словно в тот снежный сугроб. Глеб навис надо мной, всматриваясь в глаза, и я на секунду даже испугалась. Если б он сейчас спросил, уверена ли я, что хочу этого, не знаю, что бы ему сказала.
Но Глеб не стал ничего спрашивать.
Просто прошептал:
- Ничего не бойся.
И вновь поцеловал, утаскивая с собой в таинственный мир, полный чувственности и эмоций и не содержащий ни единой капли здравого смысла…
27
Было жарко. Не уютно тепло, как обычно, а именно жарко. Вчерашнее забвение и прощание со здравым смыслом сегодня навалилось на меня горой сомнений, и я, разбуженная чужими обжигающими прикосновениями, затихла и смотрела в темноту зимнего утра, пытаясь до конца осознать, что именно произошло.
Если б кто-то мне сказал, что я проснусь в одной постели с мужчиной, с которым знакома только неполные три недели, еще и после ночи любви, я б рассмеялась этому человеку в лицо. Я была не такая. Не интересовалась отношениями, была против скоротечности и откровенно раздражалась, когда кто-то говорил, что с таким подходом я останусь старой девой. А теперь я чувствовала, что вчерашний огонь, разожженный во мне Глебом, никак не хотел гаснуть.
Мне действительно было приятно принадлежать этому мужчине и не хотелось покидать его объятия. Я чувствовала жар, исходивший от его тела, и наслаждалась каждым его касанием.
- Давно не спишь?
Его шепот, тихий, вкрадчивый, будто забирающийся под кожу, заставил меня содрогнуться. Я повернулась на второй бок, сталкиваясь с Глебом взглядом, и несмело улыбнулась.
- Минут пятнадцать, - ответила честно. – А как ты понял? Я же лежала тихо.
- Дыхание сбилось, - усмехнулся Исаев, подаваясь вперед и осторожно касаясь губами моего виска.
Я ждала от него какого-то вопроса, вроде этих дурацких «тебе было хорошо» или «ничего ли у тебя не болит», но Глеб молчал, как будто уже заранее знал ответ и не хотел нарушать царящую между нами идиллию. Изредка он сдвигался с места, чтобы поцеловать меня еще раз, напомнить о себе случайным прикосновением…
- О чем думаешь? – нарушил наконец-то тишину он.
- А о чем должна?
- Не знаю. Знал бы – не спрашивал.
Я вздохнула. В устах Глеба все казалось таким простым и понятным, что я даже поразилась этому. Как будто то, что произошло между нами, было запланировано – просто обыденная часть жизни, хоть и приятная. Наверное, у нормальных людей так, это только меня сейчас грызут, словно голодные собаки кость, бесконечные сомнения.
- Думаю, откуда на мою голову свалилась эта сказка, - решила быть честной я. – И такой, как ты. Так же в реальной жизни не бывает.
- Не знаю, порадует ли тебя это, но я не волшебник, потому телепортировать тебя в другой мир, получше этого, не могу. Мы все еще в реальной жизни, - мягко отметил Глеб.
Я вздохнула. Было ли это правдой? Может, там, за завесой ближайших часа-двух, скрывалась какая-то жутко разочаровывающая истина, и мне еще предстояло до нее добраться? Тогда это действительно больше походило бы на реальность. Наверное, узнай я какую-то гадость, например, о том, что Глеб просто использовал меня в своих корыстных целях, я б его простила. Ну и что, что я ему нужна для наследства? Зато нужна.
Просто это немного опустило бы меня с небес на землю. Я бы хоть почувствовала, что все, что происходит вокруг, на самом деле. А так – будто витала в облаках и никак не могла осознать, что же на самом деле происходит. Мир как будто уплывал куда-то в сторону, и… Смешно это было. Смешно и странно.
Может, я просто трусиха. Трусиха и идиотка, которая просто не может принять свое счастье.
- Если мы в реальности, то это по меньшей мере странно, - прошептала я.
- Почему?
- Потому что такие, как ты, не смотрят на таких, как я, - честно ответила я, поворачиваясь на бок и заглядывая в его лучистые карие глаза. – Потому что здесь, рядом с тобой, может быть какая угодно девушка. От топ-модели до известной актрисы. А я – простой аналитик и Снегурка, свалившаяся тебе на голову. У меня ни опыта, ни…
- Если ты про опыт аналитика, то это все приходит со временем, - усмехнулся Глеб. – А если об опыте женщины, то, знаешь, последним дураком надо быть, чтобы жаловаться на то, что твоя избранница – чистая и неиспорченная.
- Кто-то жалуется.
- Идиоты значит, - откровенно сказал Глеб. – Я мог себе представить, что такое – объяснять девушке, что ее прошлые отношения нисколечко ее не портят и не ставят на ней клеймо. Но что мне придется рассказывать о том, что быть такой светлой, как ты, это хорошо – знаешь, даже в голову не приходило. Иные несут себя, как королевы, хотя на самом деле и ногтя твоего не стоят. А ты себя принижаешь.
- Каждая девушка прекрасна по-своему, - запротестовала она.
- Да. И для меня ты – прекраснее всех.
Я покраснела. Глеб подался ко мне, чтобы поцеловать, и я даже ответила на этот его жест, но, кажется, так неуверенно, что тень сомнения буквально зависла между нами. Глеб почувствовал это; он тяжело вздохнул, погладил меня по волосам и спросил:
- Чего ты так сильно боишься, Катя?
