— Всегда пожалуйста.
Скарлетт опускает губы. Прижимается губами к уголку моего рта, сначала с одной стороны, потом с другой, целует эти крошечные ямочки, которыми она, кажется, так очарована.
Мои губы раскрываются от желания.
Но она кладет свой поцелуй только на мою нижнюю губу, нежно проводя по чувствительной коже и создавая зуд вниз по позвоночнику, которого я никогда не чувствовал раньше.
Это не то же самое, что быть возбужденным; это ощущение от того, что я забочусь о ком-то, кроме себя для разнообразия. Я влюблен в свою подругу, и у меня мурашки бегут по коже, когда я сижу здесь вот так. В тишине этой комнаты, с шумом океана за нашей дверью, тупая боль в моем члене находит путь к моему сердцу.
Сжимает.
Я вдыхаю и выдыхаю, безуспешно пытаясь контролировать свой пульс.
Я знаю, к чему это приведет.
Я думал, что уже готов. Я не девственник; я трахал много женщин, все они более чем открыты, большинство из них агрессоры.
Я могу сосчитать по пальцам, сколько раз я нервничал, когда собирался заняться с кем-то сексом, и это тот самый момент.
Вот почему руки вокруг талии Скарлетт чертовски боятся пошевелиться. Физически мое тело знает, что делать; это мой мозг создает мне проблемы.
— Не хочешь помочь мне расстегнуть молнию на этом платье? — ее шепот так же мягок, как и ее кожа.
— Повернись.
Она медленно поворачивается, подставляя мне спину, вытягивая вперед копну своих темных волос, чтобы они не зацепились, когда я буду расстегивать её платье. Ждет, пока я легонько потяну за металлическую ручку, направляя ее вниз по рельсам, как делал это уже несколько раз.
Но так — никогда.
На этот раз я знаю, к чему это приведет.
У светло-голубого платья тонкие бретельки, и она стягивает их с плеч, обнажая всю спину. На ней нет лифчика, но она одета в нижнее белье, белая ткань играет в прятки над тем местом, где заканчивается молния.
Скарлетт изящно покачивается, платье само собой скользит по ее бдерам и ложится на пол в сухую лужицу синего материала. Ее ноги приросли к земле, и на краткий миг я решаю не прикасаться к ней, а положить руки на бедра и оставить их там.
Но предвкушение играет на наших нервах, как хор волн, барабанящих по корпусу корабля, и я полон решимости контролировать его.
— Почему ты меня не трогаешь? — шепчет Скарлетт, все еще глядя на противоположную стену. — Ты заставляешь меня нервничать.
— Я не знаю, куда девать руки, — признаюсь я ей в спину, глядя на юг, вниз по изгибу позвоночника к округлым выпуклостям ягодиц.
Словно борясь сама с собой, она стоит и еще несколько секунд раздумывает, подставляя мне свой зад. Ожидая. Вдохи и выдохи, короткие вдохи воздуха, неустойчивые. Ее кожа? Покрыта гусиной кожей.
Я хватаю ее за левую руку и тяну, чтобы она повернулась ко мне лицом.
И время, блядь, останавливается, когда Скарлетт делает полный оборот, сиськи на уровне моих глаз, и я не могу решить, куда смотреть в первую очередь.
Поэтому я смотрю везде, начиная с ее…
Сосков.
Черт возьми, они идеальны.
Плоский живот и пупок, на который я хочу нажать пальцем.
Соски.
Нижнее белье Скарлетт прозрачное; сквозь него я отчетливо вижу аккуратно подстриженное темное пятно между ее ног, то самое, что было у меня во рту прошлой ночью.
Тот же рот наполняется слюной.
— Я думаю, тебе следует снять штаны, чтобы я не была единственной, кто стоит здесь голой.
Я встаю, расстегиваю брюки цвета хаки, спихиваю их на бедра и одним быстрым движением отшвыриваю в сторону.
Чертовы штаны, кому они нужны?
Упав на колени перед Скарлетт, я коснулся лбом ее живота, а мои дрожащие руки скользят по ее икрам.
Коленям.
Бедрам.
Ее пальцы осторожно поглаживают мою макушку, скручивая несколько прядей моих волос. Нежно потянув, прежде чем ее руки опускаются на мои плечи, слегка поглаживая мою загорелую кожу.
Я отодвигаюсь на несколько дюймов, чтобы поцеловать ее пресс. Поцеловать теплую ложбинку между грудями, вдохнуть аромат духов, которые она, должно быть, распылила, когда была в ванной.
Мои пальцы играют с поясом ее нижнего белья, указательные пальцы заползают внутрь, слегка стягивая вещь. Мы оба знаем, что они испарятся; зачем же оттягивать неизбежное?
Я снова тяну, стягивая тонкий материал по ее стройным бедрам. Она немного раздвигает ноги, чтобы облегчить мне работу, и мой рот наполняется слюной, когда мне открывается вид ее киски.
Ее аккуратная, хорошо подстриженная киска.
Я помогаю ей полностью выйти из них, а затем полностью сосредотачиваюсь на этой вершине между ее ног, раздвигая ее большими пальцами. Наклоняюсь к ней, посылая дуновение воздуха, чтобы согреть её. Облизываю сердцевину.
Пальцы Скарлетт напрягаются на моих плечах. Сжимают.
Предостерегают.
— Э-это не очень хорошая идея. Я недостаточно устойчива, чтобы стоять, не упав, пока ты делаешь это.
Она заикается — хороший знак.
Отличный знак.
Я медленно поднимаюсь, волоча себя вдоль ее обнаженного тела, облизываю ее сиськи, в то время как мои руки скользят вверх по ее заду, сжимая ягодицы.
Скарлетт задыхается, когда я поднимаю ее, поворачиваю и опускаю на кровать. Отхожу и избавляюсь от боксеров, прилипших к моим бедрам.
Руки над головой, она раскрыта, как ангел, темные волосы веером рассыпаны по белому покрывалу, кожа светло-золотистая от времени пребывания на солнце.
Щеки? Розовые.
Губы? Пухлые и приоткрыты.
Ямочка? Сто гребаных процентов создана для лизания.
Ее глаза выжидающе расширяются, когда я ползу по ее телу, посасывая сосок и смачивая его своим ненасытным языком.
Горло Скарлетт сжимается в неловком глотке, когда она смотрит между нашими телами на мой твердый, покачивающийся член.
— Просто чтобы ты знал, я не питаю иллюзий насчет того, что все будет хорошо.
Я замираю, прислушиваясь. Наблюдая, как ее грудь поднимается и опускается.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю, что это будет больно, Стерлинг, и только один из нас будет наслаждаться этим.
Мой желудок падает, и я действительно двигаю своей гребаной рукой там.
— Почему ты так говоришь?
— Никто из моих друзей не любил секс в первый раз.
— Никто?
Она смущенно качает головой.
Ну и дерьмо. Так не пойдет.
Только не в мою вахту.
— Тебе это не только понравится, ты еще и достигнешь оргазма.
Скарлетт смеется, её плечи трясутся от уверенного тона моего голоса, руками она скользит по моим рукам, затем обхватывает мое лицо, притягивая меня к себе для поцелуя в губы.
— Ты восхитительно самоуверен.
Может быть, но с каких это пор это плохо?
— Это называется уверенностью.
— Ты уверен, что сможешь довести меня до оргазма в первый раз, когда я займусь сексом? Ты же не волшебник. Это будет больно.
— Магия тут ни при чем, а вот это — да. — Я опускаю свой таз, позволяя своему члену скользить по щелке ее киски, в то время как мой язык играет вдоль ее губ, пока ее рот не открывается. — У меня был стояк из-за тебя уже несколько недель.
— Да?
— Не веришь? У меня такое чувство, будто я хожу с гребаным стояком в штанах с тех пор, как вытащил тебя на крыльцо.
— Ты не вытаскивал меня на крыльцо, я последовала за тобой.
— Наверное, чтобы ты могла проверить мою задницу.
Скарлетт протягивает руки, скользя по чувствительной коже моей грудной клетки. Скользит ими вниз к моим ягодицам, сжимая.
— И какая это прелестная попка.
Крепкая? Да.
Прелестная? Нет.
Постанывая, когда мой болезненно твердый член скользит взад и вперед по ее киске, она сосет мой язык. Вдыхает воздух, когда я толкаю кончик между складками.
— Не слишком увлекайся этим. Это опасно.
Но, черт возьми, это так приятно.
— Тогда придержи эту мысль.
Я слезаю со Скарлетт на несколько секунд, чтобы взять презерватив с прикроватного столика; я спрятал их там в первую же ночь, когда мы приехали, оптимистично настроенный и желающий быть готовым, просто на всякий случай.
