class="p1">— Сказала, что у меня аллергия на цветы, — тихо ответила я.
Своим эффектным появлением с огромным букетом Антон вызвал в кафе ажиотаж. Девочки смотрели на меня с удивлением и плохо скрываемой завистью. Они не могли понять, как тощей серой мышке удалось отхватить такого роскошного парня. Но еще больше они ошалели, когда я отказалась брать цветы и настойчиво попросила Антона уйти. Теперь за мной официально закрепилось звание сумасшедшей сучки.
А Антон обиделся.
Бросив на меня полный горечи и разочарования взгляд, он развернулся и стремительно вышел из кафе, громко хлопнув дверью. Позже я увидела цветы в уличной урне.
Андрей тяжело вздохнул и какое-то время молча шел рядом.
— Роберт Алексеевич позвал нас в гости завтра вечером. Пойдешь? — посмотрел он на меня.
Я кивнула.
— Да, конечно.
Профессора выписали из больницы несколько дней назад. К счастью, всё обошлось, и теперь он чувствовал себя более-менее сносно. Но однозначно вся эта история с Климом подкосила его.
Мы так до сих пор не знали, жив он или нет. Роберт Алексеевич подключил все свои связи, но пока никаких сдвигов не было. Версия Антона о том, что здесь причастны спецслужбы, лишала всякой надежды. Таких связей ни у кого из нас не было.
С разрешения профессора провели ДНК-тест обожженного трупа, и в скором времени должен был прийти результат.
Но я была настолько усталой и опустошенной, что всё это происходило как будто в отдельности от меня. Я заключила себя в какой-то вакуум, где не было ни разочарования, ни боли, ни надежды…
— Саш…
Я не заметила, как Андрей остановился и взял меня за руку.
— А? — очнулась я, поднимая на парня рассеянный взгляд.
Я резко остановилась.
— Мы никогда не узнаем, чего бы хотел Клим. Он бросил меня, — глухо проговорила я.
Сердце пронзительно заныло.
Сжав зубы, я отвернулась от застывшего Андрея и пошла дальше.
Равномерный шаг, глубокое дыхание — и постепенно пелена перед глазами рассеется… Надо только немного подождать…
Две чертовы бледно окрашенные полоски.
Я отказывалась в это верить.
Нет-нет-нет…
Господи, нет!..
Я медленно сползла на холодный кафельный пол ванной комнаты и, судорожно сжавшись, тихо заплакала.
Апатия, безразличие и вялость, защищавшие меня эти недели от внешнего мира, дали трещину.
Адская боль хлынула на меня с новой силой. Я захлебывалась и задыхалась.
Меня выворачивало и трясло.
Во мне растет живое существо, у которого будут глаза Клима… Или его голос… А если девочка, то ей, наверное, достанется улыбка… У Клима была самая потрясающая улыбка…
Чтобы не завыть, я зажала рот ладонью и уткнулась лбом в колени.
Мне было так больно, как еще никогда до этого. Как будто по моему сердце медленно водили острым лезвием.
Неужели Клим никогда не увидит своего ребенка?.. Неужели он так и погиб, не зная о крошечном сгустке жизни внутри меня?..
Мое ослабленное тело сотрясали рыдания. Я не могла остановиться.
Я не знала, жив Клим или мертв. За предыдущие недели моя жизнь превратилась в бесконечный беспросветный лабиринт. Я уже даже перестала надеяться.
Но эти две полоски убили меня. Убили и воскресили.
Я снова почувствовала выжигающую пронзительную боль, струящуюся по венам. И надежду.
Клим просто не мог так поступить.
Он не мог уйти из жизни, не взглянув мне в глаза в тот момент, когда я скажу, что скоро он станет папой…
Я плакала и смеялась одновременно.
Я пыталась представить лицо Клима, его удивленные глаза, и в этот момент не было женщины, счастливее меня…
* * *
Андрей долго смотрел на мое заплаканное лицо, но ничего не сказал, лишь грустно улыбнулся и крепко сжал мою ладонь в своей.
Мои руки были ледяными. Меня до сих пор трясло. Час назад я узнала, что беременна. После первых двух полосок, перевернувших мое сознание, я сходила в аптеку и купила десятки разных тестов. Все они подтвердили — у нас с Климом будет ребенок.
Я даже не пыталась анализировать свои чувства. Это был какой-то невероятный сплав абсолютно противоположных пронзительных ощущений — страх, радость, ужас, эйфория…
Со стороны я, наверное, выглядела, как обезумевшая наркоманка.
— Ты в порядке? Может, хочешь вернуться домой? — осторожно спросил Андрей, когда я споткнулась на ровном месте и, закрыв лицо ладонями, замерла.
Я медленно опустила руки и помотала головой.
— Всё в порядке, просто голова закружилась, — слегка улыбнулась я.
На сердце было тяжело, но одновременно с этим я чувствовала, как внутри меня зажегся какой-то огонь. Я вдруг снова начала ощущать запахи, видеть лица людей, чувствовать капли дождя на лице, слышать гул вечернего города…
И я захотела есть. Зверски.
Боже, я готова была взвыть от голода.
— Подожди! — крикнула я Андрею, сворачивая в какую-то кондитерскую, из которой доносились нереальные запахи сдобы.
Андрей настолько привык, что последнее время я была пришибленной и безучастной ко всему, что теперь просто ошалел от моей прыти.
Ускорив шаг, он заглянул мне в лицо.
— Ты хочешь что-то взять профессору?
Мы шли в гости к Роберту Алексеевичу, и это была неплохая идея — купить десерт к чаю.
Я с улыбкой кивнула.
Надо было видеть, какими глазами Андрей смотрел, как я, выйдя из кондитерской, тут же накинулась на огромную булку с маком.
— Ну наконец-то! — облегченно усмехнулся он. — А то я уже боялся, что еще чуть-чуть, и ты испаришься.
И вряд ли это было шуткой.
* * *
Профессор встретил нас на пороге своей квартиры радушными объятиями. После больницы он похудел и заметно сдал, но его глаза всё еще оставались живыми. Сломить этого человека было не так просто. Старая закалка.
— Сашенька, попробуй пирог. Соседка постоянно подкармливает меня. Я уже не знаю, куда девать все эти вкусности.
Профессор пододвинул ко мне блюдо с выпечкой и незаметно подложил кусок побольше.
В последнее время я почти перестала смотреться в зеркало, но, судя по тому, что все пытались подкормить меня, выглядела я неважно.
Я вдруг подумала о том, что растущему во мне ребенку нужна еда. Я совершенно ничего не знала о беременности. В голове всплывали какие-то рекламные ролики витаминов для беременных, фрагменты из фильмов, где огромные женщины плакали, поедали селедку с клубникой и постоянно хотели секса…
Господи, сколько же всего мне предстоит узнать.
— Спасибо, — улыбнувшись Роберту Алексеевичу, я откусила огромный кусок мясного
