Однако когда нам приходилось навещать мою семью, все шло не так хорошо и гладко, но я справлялся, покуда сводил общение с отцом к минимуму. Я даже обменялся парой слов с Киллианом безо всякой брани – в основном про «Патриотов» или о том, что новый нефтеперерабатывающий завод в Мэне катится к чертям (его слова, не мои – боже упаси). И все же это кое-что значило. Как-то раз на работе Киллиан даже принес сэндвич с чизстейком [59] и большую колу и положил мне на стол, когда я готовился к экзамену и не успевал сходить на обед.
– Держи, Блондинка в законе. – Он бросил еду на мой стол, даже не удостоив меня взглядом.
– Блин. Спасибо, старина. – Я уставился на нее в недоумении. – Совмещать учебу с работой чертовски сложно.
Следом Килл пододвинул мне клочок бумаги с написанным на нем электронным адресом.
– Пусть кто-нибудь другой напишет твои эссе за тебя и подготовит краткую выжимку для тестов. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время, делая вид, будто тебе не наплевать на торговое право.
– А есть хоть что-то, на что тебе не наплевать? – пошутил я. Наши родители здорово облажались с нами обоим, но по-разному. Я был слишком чувствительным и на все бурно реагировал. А Киллу ни до чего не было дела.
– Уверен, что есть, но я пока это не нашел, – сказал он.
– Лгун.
– Правду переоценивают. Это нетворческий, неоригинальный взгляд на вещи.
Я привык к тяжелой работе и поздней учебе. Я даже привык трахать только одну девушку. Единственное, что чертовски меня расстраивало, так это Сильвестр. Я почти каждый вечер внимательно слушал записи, но так и не смог найти никакой конкретной зацепки, чтобы его прижать.
В один прекрасный момент отец вызвал меня в свой кабинет. Я мог пересчитать, сколько раз он делал это после ужина, на пальцах одной руки, поэтому пришел к нему в кислом настроении. Открыл дверь и увидел, что Килл и Силли уже сидели перед ним.
– Сядь, – рявкнул па, едва глянув на свободный стул рядом с Силли.
– Я лучше постою. Что случилось? – спросил я.
Все взгляды устремились ко мне. Наверное, они не меньше меня самого были удивлены услышать мой голос, прозвучавший тихо, серьезно и без тени ироничной интонации доморощенного рэпера, которую ненавидела вся моя семья. У меня начал формироваться характер. Сопутствующая боль была мучительной, но я стал понимать, что у меня не было особого выбора.
– Хантер, – предостерег отец.
– Оставь его в покое, athair. Сейчас хватает более насущных вопросов, – нетерпеливо прорычал Киллиан.
Я бы расцеловал его в губы, если бы он не был моим братом, а мои губы – неравнодушны к одной рыжеволосой банши.
– Ну и? – Я дернул подбородком.
Отец откинулся на спинку кресла. Вид у него был измотанный и чертовски уставший.
– Мы втроем – ты, я и Киллиан, поедем в командировку, чтобы проследить за ходом строительства нефтеперерабатывающего завода. Мы даем им возможность разобраться в организационном бардаке, но очевидно, что нужно что-то делать. С этим проектом слишком много проблем, и я думаю, что мы смогли бы поднять общий моральный дух, если бы поехали туда вместе и выступили единым фронтом, – сказал па.
Я был удивлен, что меня приобщили к делу. В сложившейся ситуации я был рад, что они не нацепили на меня оранжевые шорты с белым топом и не стали называть своей офисной официанткой из Hooters [60], но меня раздражало кое-что другое.
– А что же ты, Силли? Ты не поедешь? – Я одарил его добродушной улыбкой.
Он повернулся ко мне, качая головой.
– Кто-то должен проследить за тем, чтобы здесь все шло гладко. К тому же у моей жены эта ситуация, – добавил он запоздало.
– Какая ситуация? – давил я. Кто-то ведь, черт возьми, должен был это сделать.
– Она в немного подавленном состоянии. Перенесла операцию меньше двух месяцев назад.
– Какую операцию? – Я не сдавался. Краем глаза заметил, как Килл изумленно улыбается.
– Ох, не думаю, что она оценит, если я буду обсуждать эту тему. Само собой, я сожалею, что не могу к вам присоединиться.
– Само собой, – повторил я и склонил голову набок, взглядом изучая его лицо. Он с вызовом посмотрел мне в глаза.
– Разве не ты обратил внимание athair на то, что мы отстаем от графика строительства завода и что в таком случае он никогда не пройдет санитарную инспекцию и проверку безопасности?
Улыбка Силли начала угасать. Я понимал, что вывожу из себя не только его. Отец терпеть не мог, когда его критиковали. Особенно я.
– В этом заключается его работа, – прогремел отец, сидя за своим столом. – К чему ты клонишь, ceann beag?
Я пожал плечами.
– Ни к чему. Просто свожу факты воедино.
– Твоя задача – фиксировать их, а не лепить из них сюжеты, – напомнил мне отец. – Значит, решено. Поедешь с нами. Теперь можешь идти.
Я отдал ему честь и вышел. Но, вместо того чтобы вернуться за свой стол, я неспешно прошел в кабинет Силли, чтобы проверить устройства, с помощью которых вел запись, и обнаружил, что все они на месте. После первой встречи с Ноксом я заезжал к нему еще дважды и сумел установить жучок на телефон Силли (он пользовался одноразовыми телефонами, но даже самые хитрые ублюдки порой допускали ошибки). Я раздобыл номера двух надежных частных детективов, но знал, что подобная затея может выйти мне боком, если не буду осторожен.
Мои вечера проходили по одному сценарию:
Вернуться домой.
Трахнуть Сейлор.
Затем мы ужинали едой навынос (Сейлор была моей единственной опорой, всегда была рядом, готовая выслушать без осуждения и не навязывая мне свое мнение), а потом слушали записи разговоров Силли, когда я заканчивал с учебной хренью. Иногда Сейлор помогала мне. Мы садились вместе на диван, я делал ей массаж ног, оба вставляли в уши по наушнику и слушали разные куски записей Силли. Когда кому-то из нас казалось, что он что-то нашел, то давали послушать друг другу. Однако пока Силли был слишком осторожен для своего же блага.
После этого мы наконец шли в постель, и я трахал ее снова. Иногда она трахала меня. Сейлор была пылкой штучкой.
Мы не говорили о том, что между нами было.
Или чего не было.
Мы просто существовали: бабочка и мужчина, который ценил красоту.
Сосуществовали в эпицентре шторма, в который оказались брошены.
Найт:
Здорова, засранец. Что делаешь в следующие выходные?
Хантер:
Яйца чешу. Делаю куклу-вуду своего отца. Все в таком роде. Что это за вопрос такой?
Найт:
Вопрос, на который я хочу получить серьезный ответ, мелкий ты жополиз.
Хантер:
К сожалению, никаких жоп. Учиться, наверно. Поужинаю у родаков. А ты?
Найт:
Еду в Бостон с моей крошкой по случаю ее контракта на книгу. Приедем повидаться с тобой.
Хантер:
Так ты теперь трахаешь писательницу? Это пик интеллектуальности, которого ты способен достичь. Надеюсь, ты это понимаешь.
Найт:
Я сказал повидаться? Я имел в виду, что мы остановимся у тебя. А еще: Ха. Ха.
Хантер:
Скупой ублюдок.
Найт:
Это значит «да»?
Хантер:
Это не «нет».
Найт:
Твоя занудная соседка не будет против?
Я не рассказывал ни Найту, ни Вону о том, что мы с Сейлор спим – не то чтобы меня это смущало или что-то в этом роде. Но я знал, что она была скрытной. Не рассказывала о нас своим подругам, и мне казалось, что так я предам ее доверие. Особенно если в какой-то момент об этом узнает мой отец и начнет пахнуть жареным. Чем тщательнее мы это скрываем, тем лучше. Я не стану лишаться наследства ради киски, какой бы сладкой и узкой она ни была, а Сейлор привлекала желанное внимание прессы и достигала целей в продвижении.
