— В Эмираты. Хочу на шейхов посмотреть и себя показать, — откидывается на спинку дивана с мечтательным выражением на лице.
Даже от шутки во мне разгорается огонь ревности. Вот, су-у-учка…
— Хорошо подумала, — наклоняюсь и шепчу ей на ухо, цепляя зубами хрящик.
— Нет, — улыбается. — У тебя есть возможность заставить меня передумать.
— И чего хочет моя детка? — целую в висок.
Машка смотрит на меня, размышляет о чем-то, а потом прижимается щекой к моей.
— Хочет чтобы один невыносимо-красивый мужчина увез свою беременную жену домой.
— Красивый, значит… — тяну самодовольно, пока меня не вштыривает осознанием. — Что?!
Обхватываю ладонями Машкино лицо, смотрю в сияющие глаза. Она облизывает губы, а я хочу, чтобы повторила. Этим сладким, нежным ртом сказала!
— Детка, ты не шутишь? — блять, я готов орать на весь город от счастья. Взлететь на Эверест и прокричать оттуда, как люблю ее. Мою Машу. Мою девочку. Мою жену.
— Девять недель, — целует меня, пока я дрожь в руках успокаиваю. — У нас будет ребенок, Леш.
— Машка… — прижимаю к себе, зарываясь ладонью в ее влажные волосы. Целую нежно, а хочу ураганом, чтобы в самое сердце. — Машенька…
— Поехали завтра к твоим родителям? Тошку возьмем. Может, останемся на выходные, — говорит мне в губы.
Пиздец… шах и мат тебе, Антипов, по всем направлениям. Только моя кукла умеет поднимать меня на пик эмоций. Лучших. Самых сказочных.
— Куда захочешь, детка. Хоть в Марианскую впадину, хоть на Луну, если этого хочет моя семья.
— Люблю тебя, Антипов…
Знала бы ты, как я люблю тебя, кукла Маша… Как миллионы раз до Солнца и обратно. Так было “ДО”, так будет “ПОСЛЕ”... так будет “ВСЕГДА”.
БОНУС 2 (один день из долгой счастливой жизни…)
Антон все утро бегает по дому как ужаленный. Я давно рассказала сыну о бабушке и дедушке, которые живут за городом. Даже фотографии показывала. Только поедем мы к ним впервые.
— Мам, а где огромная сумка? — смотрит на меня деловито сын, одергивая футболку.
Четыре с небольшим, а ведет себя как взрослый. У него даже речь идеально чистая. Только незнакомые слова даются с трудом. И тут проявляется упертость характера: настойчиво повторяет несколько раз, а потом не остановить. Логопед помогла, занималась с Тошей. А посоветовала нам ее моя гинеколог Татьяна Сергеевна.
— Может, не будем брать с собой все игрушки? — приглаживаю на темной макушке взъерошенные волосы, а сын фыркает. Выбритые виски с фигурными молниями над ушами – задумка Леши.
Модники.
— Папа сказал, что у деда только конт… кон…катр-р-ракты…
— Кон-т-ракты, — помогаю осторожно.
— Контракты, — кивает и снова ерошит себе чуб. — Мам, и во что деда будет играть? — разводит в стороны ладошки. — Я ему конструктор привезу и машины. А еще робота! А крестный-Стас мне камеру подарил…
— Я поняла, котенок, — спорить бесполезно. Антиповская порода. — Ты пока сложи отдельно все, что хочешь взять, а позже я достану сумку. Договорились?
— А когда папа приедет? — хватает со стола печенье, подходит и утыкается носом мне в живот. Глажу роднульку по голове.
— Соскучился? — улыбаюсь.
Леша уехал полчаса назад, но Тоша без него не может. Пока муж на работе, сын звонит ему постоянно, а когда идем гулять, обязательно заходим в офис. Вот такая у нас любовь.
— Да-а-а, — выкобениваясь тянет Антон и срывается в свою комнату. — Я ему позвоню!
— Привет передавай, — смеюсь, возвращаясь к делам.
Леша поехал к Ромке и у меня есть время настроиться перед встречей и подумать. Вчера у нас не получилось воплотить план в жизнь, потому что новость о второй беременности ввергла Антипова в состояние бесконтрольной нежности. До обеда я отсыпалась, а мой великолепный мужчина забрал сына, погулял с ним, и даже успел сделать заказ в кондитерской.
Забрасываю белье в машинку. Убираю со стола следы чаепития Антона. Перекладываю на дефростацию из морозилки в холодильник мясо. Потом сделаю гуляш.
Я давно не держу зла на родителей Леши. Однако общаться желание не возникало. Все изменилось пару месяцев назад. Муж приехал от своих и привычно поставил сумку с подарками у двери. Он всегда дает мне право выбора: принять или отказаться. Я не сноб, да и Лешу обижать не хочу, так что разбираю баулы, где преимущественно находятся дорогие игрушки для Антона, сладости, одежда… В общем, все подряд. В последний раз я нашла там пакет со своим именем.
От Анны Львовны.
Любопытство оказалось сильнее потертых временем обид. Развернула, а там… наш с Лешей портрет, нарисованный красками по одной из фотографий, и записка: “Спасибо, Машенька, за счастье сына”. И еще мягкий серо-голубой шарф, точно под цвет моих глаз, явно не машинной вязки. С одного конца петельки неровные, словно мастерица только к финалу работы приноровилась к спицам.
Не знаю почему, но я полчаса плакала с улыбкой на губах, комкая в руках шелковистую пряжу. С этими слезами уходили остатки боли, холода и страха.
— Мам, а мы пойдем гулять? — смахиваю воспоминания, глядя на Антона. — Папа сказал, что будет через два часа.
— В парк? — сын часто кивает. — Тогда собирайся. Не забудь кофту…
— Худи, — поправляет меня Тоша, махая в воздухе указательным пальчиком.
— Только без самоката, — кричу вслед.
— Ну уж нет, мамулечка, — выныривает из комнаты взъерошенная макушка сына. Кривляется.
В парке спокойно. Сентябрь совсем не чувствуется. Вокруг все зеленое, яркое, теплое. Антошка мгновенно забывает обо мне, рассекая на черном транспорте с ядовито-салатовыми вставками на руле. Не спуская глаз с сына, звоню родителям. Не берут трубку. Видимо, уехали на дачу. Там связь хреновая.
Присаживаюсь на скамейку, рядом с приятной женщиной, робко кивая в знак приветствия.
— Я вам не помешаю? — уточняю.
— Конечно, нет, — улыбается она, глядя добрыми карими глазами.
Я присматриваю за Тошей, а моя соседка что-то читает в мобильном телефоне. У ее ног вьются два потрясающих пятнистых щенка с черными носиками и глазками-пуговками.
— Это ваши? — не могу сдержаться и широко улыбаюсь.
Женщина отвлекается и смотрит себе под ноги.
— Да, — треплет малышей за ушками.
— Красивые. Можно? — мне до ужаса хочется тоже их коснуться.
— Можно, — кивает с улыбкой.
Наклоняюсь и провожу по спинке одного, а второй прыгает рядом, тоже подставляясь под мою руку. Как я и ожидала шерсть у них мягкая, как волосы. Приятная.
— Какая порода? — интересуюсь, продолжая наглаживать лапочек.
— Биверы.
Проговариваю про себя несколько раз, чтобы запомнить.
— Мам! — подъезжает раскрасневшийся Антон, тут же откидывает самокат, смахивает модную челку с глаз и присаживается к щенкам. — Такие маленькие… Давай тоже возьмем себе такого, мам?
Сын смотрит с восторгом, поглаживая мягкие ушки и заливисто смеется, когда щенки запрыгивают на Тошку передними лапками.
— А где можно найти такого? — спрашиваю у хозяйки малышей.
— У меня, если хотите.
— Ой, как здорово. А как… ну…
— Всему научу и все подскажу, — понимает мое замешательство женщина. — Вот, визитка, — протягивает мне прямоугольник с золотистыми буквами. — Меня зовут Майя.
— Рада знакомству, — киваю, засовывая контакты в сумочку. — А я Маша. Это мой сын Антон.
Пока мы общаемся с новой знакомой, ребенок выделывает пируэты на самокате, а следом за ним бегает пятнистая малышня, чем еще больше радуют сына.
— … В общем, не знаю, удастся ли восстановить отношения, — сама не замечаю, как делюсь с Майей страхом предстоящей встречи с родителями Леши.
— Лучше во всем искать положительные моменты, Машенька, — участливо говорит собеседница, глядя на меня мудрыми глазами. — Даже расколотую когда-то чашку можно склеить и разрисовать так красиво, что она будет милее прежней. Все в твоих руках. А то, что ты простила – умница. Видно, очень любишь своего мужа.
