— Можно нам войти? — язвительно спросила Майраджейн.
Джейд оторвала взгляд от Ламара и взглянула на его мать. Годы сказались на Майраджейн не лучшим образом. Все ее худшие черты характера отпечатались на лице, морщинистом и постаревшем. Она неумело старалась закамуфлировать следы разрушения с помощью косметики. Но результат был плачевным. Ярко-синие тени собрались в складках век, а губная помада расползлась по морщинкам, расходящимся от губ.
Джейд отступила и впустила их в прихожую. Неодобрительно кривя неумело намазанный рот, Майраджейн окинула ее критическим взглядом.
— Ты не ответила мне, почему дверь в доме моего троюродного брата открываешь ты?
— Я здесь живу, — ответила Джейд.
— Джейд? — Вздрогнув, она повернулась к приближающемуся Хэнку, который вышел из кухни.
— Меня зовут Хэнк Арнетт, — сказал он, протягивая руку Ламару. — Вы друзья доктора Хирона?
— Митчелл был моим троюродным братом, — ледяным тоном объявила Майраджейн. — Где его вдова?
Ее тон подразумевал, что все здесь делается не так и не теми людьми, которые могут сделать как положено.
— Пойду сообщу Кэти, что вы приехали, — сказала Джейд, направляясь к лестнице. — Хэнк, будь так любезен…
Голос ее осекся, и она жестом пригласила их войти в гостиную. Хэнк непонимающе смотрел на нее. Видимо, он заметил, что что-то здесь не так, но даже в своих худших предположениях не смог бы догадаться, что она почувствовала, когда открыла дверь и увидела Ламара.
Быстро повернувшись, Джейд побежала вверх по лестнице. Добежав до площадки, она прислонилась к стене и зажала рот кулаками. Она зажмурилась, однако вспышки яркого света, казалось, проникали ей под веки, в ушах стоял гул.
Четыре года. Спустя четыре года реакция могла бы быть не столь острой. Но когда Джейд встретилась с Ламаром лицом к лицу, в ней поднялась такая ярость, что ей хотелось вцепиться в его физиономию и измолотить его, сделать ему так же больно, как когда-то было ей самой. Каким-то чудом она сдержалась, однако мысль о том, что ей приходится быть под одной крышей с ним, заставляла ее содрогнуться от отвращения. Ей хотелось вымыться, принять горячую ванну, отскрести с себя грязь, как сделала это тогда.
Однако выбора у нее не было. Из-за Кэти. Сейчас, сегодня она нужна была Кэти. Машинально поднявшись по лестнице, Джейд подошла к двери спальни хозяйки дома и постучала.
— Кэти, к вам пришли.
— Зайди, пожалуйста.
Кэти никак не могла справиться с застежкой высокого воротника своего черного платья. Джейд помогла ей. Кэти взглянула на себя в зеркало.
— Митч терпеть не мог, когда я надевала черное. Он говорил, что для меня это слишком эффектный цвет. — Она вопросительно склонила набок голову. — Интересно, он хотел сделать мне комплимент?
Джейд положила подбородок на плечо Кэти и прижалась щекой к ее лицу, глядя на их отражение в зеркале.
— Ну конечно. Он считал вас неотразимой. Кэти слабо улыбнулась.
— Иногда я забываю, что его уже нет. Я хочу что-то ему сказать, а затем сразу вспоминаю, и опять эта боль. Это такая свежая рана, ты понимаешь меня?
Да, она это понимала очень хорошо. Именно это она почувствовала, когда несколько минут тому назад открыла дверь Ламару Гриффиту.
— Только что приехала Майраджейн Гриффит из Лальметто. Она ждет внизу.
Кэти перебирала вещи, лежащие на туалетном столике.
— Где же мой платок? Я хотела взять тот, который Митч подарил мне тем летом, когда мы путешествовали по Австрии.
Вышитый платок лежал на самом видном месте. Джейд взяла его и подала Кэти.
— Она говорит, что она кузина Митча.
— Это, наверное, Майраджейн Коуэн.
— Она Гриффит по мужу.
— Я совсем забыла. Я не очень хорошо знакома с ней. Митч терпеть ее не мог. Ее мать и мать Митча были двоюродными сестрами. Мы не виделись много лет, но она такой человек, что и не побеспокоилась бы, если бы я специально не сообщила ей. Я позвонила ей в день смерти Митча.
— Миссис Гриффит и… и Ламар были так поражены, увидев меня здесь, как и я, когда увидела их.
Кэти прервала поиски наручных часов среди вещей на туалетном столике. Даже сейчас, в глубокой печали, она почувствовала, как глухо звучит голос Джейд.
— Я уезжала из Пальметто при довольно неприятных обстоятельствах, Кэти. В общем, был скандал. Мне бы хотелось, чтобы вы узнали это от меня раньше, чем она вам что-нибудь расскажет.
Глаза Кэти сердито засверкали.
— Пусть только попробует.
— И еще я не хочу, чтобы они узнали про Грэма. Никто в Пальметто не знает о его существовании. У меня есть причины скрывать это.
— Причины, о которых ты не хочешь рассказать даже мне?
Джейд отвернулась и покачала головой.
— Джейд, — сказала Кэти, беря ее за руку. — Митч любил тебя. Я тоже люблю. Ничто не изменит этого. Если бы я знала, что у Майраджейн о тебе плохие воспоминания, я бы не позвонила ей.
Женщины обнялись.
— Спасибо вам, — прошептала Джейд.
Рука об руку они спустились и вошли в гостиную. Майраджейн сидела на краешке дивана, неестественно выпрямившись. Ламар занял стул, вид у него был напряженный, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Хэнк ходил взад и вперед вдоль окна. Когда Кэти и Джейд вошли в комнату, он взглянул на них с облегчением.
— Там у ворот остановилась машина, — сказал он. — Пойду открою.
Кэти продолжала держать Джейд за руку, проходя через комнату к Майраджейн.
— Спасибо, что приехали, Майраджейн. Здравствуй, Ламар. Митчу было бы приятно, что вы пришли. Полагаю, что вы уже знакомы с Джейд.
— Ну, разумеется, — произнесла Майраджейн, презрительно глядя на Джейд, на что Кэти, казалось, не обратила внимания.
— Джейд прожила у нас более трех лет, — сказала Кэти. — Митч относился к ней как к родной дочери, которой у нас никогда не было. Он просто обожал ее, так же, как и я. Джейд, будь так любезна, принеси поднос с кофе для наших гостей. Простите меня, Майраджейн. Мне нужно встретить новых посетителей.
Как всегда, Кэти удалось тактично избежать неловкой ситуации. Вскоре Гриффиты были заняты разговором с другими гостями, которые прибыли, чтобы еще до похорон выразить свое соболезнование. Джейд была занята, встречая гостей у входа, и время от времени наполняла кофейник.
Во время панихиды в часовне она почти забыла о неожиданном появлении Ламара и его матери. Сидя, по просьбе Кэти, рядом с ней, она не могла отвести взгляда от усыпанного цветами гроба. Во время речей она все время думала о Митче. Это был уважаемый ученый, преданный муж и добрый и любящий приемный отец для нее и дедушка для Грэма. Если бы ничего не случилось, их жизнь была бы совсем другой. Им будет остро не хватать его.
