Блейк подошел к ней и, глядя прямо в глаза, сказал:
— Джемма, ты блистательная женщина и полностью соответствуешь своему имени. Ты — настоящая драгоценность. И тем не менее я ничего лучше не придумал, как преподнести тебе достойную оправу.
Он протянул футляр, она взяла его, подержала в руках, не решаясь открыть. Достойная оправа… Что бы это значило? Впрочем, разве слова имеют значение? Нет! Главное — поступки. Пора бы понять!..
Откинув крышку футляра, Джемма замерла от восхищения. Изумруды с бриллиантами…
— Блейк… Какая роскошь! У меня еще никогда в жизни не было таких украшений… Да эти серьги, должно быть, стоят целое состояние!
Джемма поднесла футляр с серьгами поближе к окну, и камни вспыхнули и засверкали.
— Надень! — попросил Блейк. — Серьги, по-моему, подходят под цвет твоих глаз, а уж о наряде я и не говорю.
— Спасибо, Блейк! Шикарный подарок… — Джемма подошла к зеркалу, продела одну серьгу в мочку уха, потом другую и задержала дыхание. — Потрясающе! — выдохнула она после паузы. — Только нужно подобрать волосы, заколоть на затылке.
— Оставь как есть! Я рад, что тебе понравился мой подарок. Если честно, в ювелирном магазине я провел битый час.
Джемма затрепетала от радости. Если Блейк так долго выбирал ей подарок, значит, думал о ней, значит, он к ней неравнодушен. Она подошла к Блейку и поцеловала его в щеку.
— Ну, а теперь, Мартин, я вручаю подарок тебе! — объявил Блейк и сунул руку в карман джинсов.
Мартин смотрел на плоский карман во все глаза. Прикольный тип, этот Блейк! Говорил, мол, подарок в чулок не поместится… А сам в кармане шарит.
Блейк вытащил какой-то ключ.
— Старик, вот тебе ключ от гаража. Беги туда. Справишься с замком — молодец, не справишься — позовешь меня. Там стоит горный велосипед. По-моему, классный гоночный велик. Он ждет своего хозяина, то есть тебя. Задача ясна?
Мартин сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, бросился к Блейку, подпрыгнул и, обхватив его за шею, повис. А Блейк обнял сына и, прижимая к себе, покачивал.
— Блейк, если бы ты знал, как я хотел такой велик, если бы ты только знал… — шептал Мартин, а Блейк молчал, потому что спазм перехватил у него горло.
— Марти, ты так Блейка задушишь… Блейк, опусти его на пол, — сказала Джемма дрогнувшим голосом.
Мартин умчался в гараж, а Блейк подошел к Джемме, долго смотрел на нее, будто видел впервые, а потом поцеловал у нее руку и вполголоса сказал:
— Спасибо тебе, Джемма, великое!
— Господи, за что ты меня благодаришь?
— За самый лучший в мире рождественский подарок. За моего сына…
— Блейк… — прошептала она, шагнув к нему.
— Да, дорогая, это так! Знаешь, в последние годы я начал испытывать антипатию к рождественским праздникам. Казалось бы, такое чудное время года, а я просто места себе не находил. Не знал, куда девать свободное время… Я не дни, часы считал, когда можно будет снова приступить к работе. Не появись ты снова в моей жизни, я бы точно превратился в этого… как там Мартин сказал? Ну да! В скрягу Дядюшку Скруджа.
— Ну ты скажешь! — засмеялась Джемма.
— Да, дорогая, да… — Блейк обнял ее, прижал к себе.
Боже, какое блаженство!
— Джемма, я так рад этому Рождеству! У меня такой прилив сил, столько всяких планов в голове. А самое главное, я мечтаю, знаешь о чем?
— О чем? — Джемма с надеждой подняла на него глаза.
— О самом счастливом дне моей жизни, когда Мартин назовет меня папой…
— Обещаю, Блейк, я все сделаю, чтобы этот день наступил скорее, — сказала Джемма.
Блейк взял ее лицо в свои ладони, наклонился и приник к ее губам долгим поцелуем. Десять лет, десять долгих лет прошло с тех пор, когда они целовались так же страстно, как сейчас.
Ее тело мгновенно пробудилось, затрепетало и потянулось к Блейку. Джемме не терпелось убедиться, все ли так, как было тогда? Его тело мгновенно отозвалось.
Все как прежде! — говорили пальцы его рук, крепко стиснувшие ей ягодицы.
Все как тогда! — толкнулся в ее живот его набрякший член.
— Блейк… — Прильнув к нему, Джемма издала жалобный стон, и он в тот же миг оторвался от ее рта и стал с жадностью покрывать поцелуями ее шею.
— Ну все, порядок! — крикнул Мартин, вбегая в гостиную, и замер. — Ага, попалась, которая— кусалась! — Он принялся скакать рядом с матерью.
— Марти, перестань! Что еще за глупости! Просто я хотела поблагодарить Блейка за подарок. Вот и все.
— Ну да! А я что, я ничего такого и не говорю… Блейк, а велик просто супер-пупер! Мам, поцелуй его за мой велик!
— Поцелую, а ты лучше позвонил бы Кристоферу и узнал, что ему подарили, — посоветовала Джемма, надеясь, что сын умчится в гости, а они с Блейком станут любить друг друга.
— Сам позвонит, если ему надо! — сказал Мартин, направился к двери, а потом обернулся, подмигнул Блейку и запел: — Тили-тили тесто, жених и невеста!
— Ну вот, так я и знал! — сказал Блейк, когда за Мартином закрылась дверь. — Прости меня!
— Господи, да за что?
— Мартин нас застукал! Нескладно как-то получилось…
— Нескладно? Я что-то тебя не понимаю…
— Если честно, я и сам понять не могу. Лучше пойду к Мартину. Думаю, он не откажется обновить свой велик.
— Блейк, крутейшие у нас с тобой велики, правда?
— Крутейшие, это точно! — засмеялся Блейк. — Мы за пару месяцев такие мышцы накачаем, что — о-го-го!
— А тебе-то зачем мышцы? Мама говорит, что я стану точь-в-точь таким же спортивным, как ты. Только если перестану поглощать немереные тонны сладостей.
— Мышцы всем нужны, то есть, иными словами, всем нужно сгонять жирок. Понял?
— А чего тут не понять, все ясно! Мама говорит, если каждый день заниматься спортом, можно позволять себе даже шоколад. Сколько хочешь… А ты любишь шоколад?
— Да как тебе сказать…
— Так и скажи, любишь или нет?
— Пожалуй, не очень…
— Наверное, ты поэтому весь такой… ну как спортсмен. Ну чего? Покатили?
— Покатили…
— Мам, ну мы поехали! — крикнул Мартин матери, приоткрывшей окно.
— С Богом! — отозвалась она. — Смотрите, не опоздайте к обеду.
— Постараемся! — крикнул Блейк.
Сначала дорога шла берегом моря, потом круто забрала вправо и сразу после указателя «До Шилтона 20 км» запетляла по краю крутой отвесной скалы.
Блейк, пару раз окликнув Мартина, велел ему держаться подальше от края, и после третьего раза, когда пришлось пригрозить немедленным возвращением домой, проблем больше не возникало.
Мало-помалу Блейк научился ладить с сыном. Мартин слушался, не взбрыкивал, что радовало Блейка и наполняло его гордостью. Он не отводил взгляда от яростно крутящей педали целеустремленной фигурки и улыбался.
