– Благодаря ему мы провели незабываемый месяц у моря! – добавила мама и тоже вздохнула. – Адлер! Бархатный сезон! Отмечали годовщину свадьбы...
Затертые клише обретали в их устах искренность и словно бы даже свежесть.
– А познакомились как интересно! – погрузился в воспоминания папа. – В курортном управлении! Приехали в разгар сезона, народу как сельдей в бочке! А у нас курсовки на руках, а жить негде, представляешь? Полдня искали квартиру, еще полдня бегали по всем инстанциям. Уже думали на вокзале ночевать! И вдруг очередной чиновник – мы уже раз десятый все рассказываем, не меньше – спокойно так говорит: «Однокомнатная секция устроит?» – и протягивает какие-то ключи! Мы сначала от счастья онемели, потом спрашиваем: «А что это за квартира, где, чья?» А он: «Моя. Сейчас сам вас туда и отвезу. А мы с женой как раз в отпуск уезжаем...»
– В кухне оказалась теплая вода! – мечтательно дополнила мама. – А лоджия?! Ты на ней спал. Помнишь? Где-то еще фотография валялась...
– И вам все это доверили? Незнакомым людям! – удивилась я.
– Аркадий!.. – было мне кратким ответом.
В этом семейном предании чувствовалось что-то от моих сказок в дневнике несбывшегося. Что-то от золушек, принцев и миллиона алых роз.
Что ж! Приятно, что хоть для кого-то сказки сбываются...
Очередь была огромнейшая – практически уже не очередь, а бесформенная толпа во всех коридорах и даже на ступеньках. Ясно было, что достояться до окошечка сегодня большинству не светит. Зачем мама послала сюда с документами меня? Всегда ведь сама прекрасно решала все квартирно-коммунальные дела! Изредка в толпе мелькали знакомые лица, но вид у всех был такой неприветливый, что как-то не тянуло никого окликнуть, а тем более вступить в разговор.
Вдруг пронесся слух, что основную часть коммунальных отделов перенесли в другое здание. Народ, толкаясь, с шумом хлынул вниз по ступенькам, и в считанные минуты коридоры опустели. Осталось лишь несколько замешкавшихся и растерянных человек, и я среди них. Надо было обратиться к кому-то, разузнать конкретно: куда именно относятся мои документы? Но и последние из оставшихся уже недовольно разбредались. Слышались обрывки фраз: «Аварийный дом», «Может обвалиться стенка», «Суд решит...». Я с тревогой всматривалась в опустевшую темноту коридоров и тоже отступала к выходу, на крыльцо.
В это время несколько человек приблизились к ступенькам и стали подниматься навстречу. Мужчина впереди – по-видимому, главный в этой группе – остановился посреди лестницы и объявил, обращаясь непонятно к кому: «Очень скоро здесь откроется новый театр! Роли в первом спектакле будут поручены...» – и не спеша огляделся вокруг. К нему подошли молодая девушка, мужчина, какие-то подростки. И еще другие люди потянулись со всех сторон. «А вы?» – внезапно ткнул он в меня пальцем. «Я? Что же я... не специалист... и мне уже знаете сколько...» – забормотала я растерянно. Люди сомкнулись вокруг и слушали меня завистливо и недоверчиво. Да и сама я уже поняла, что лгу – на самом деле мне смертельно хочется выйти на сцену!
«Когда сидишь в зрительном зале, становится ясно, что жизнь не удалась!» – назидательно промолвил главный и отправился дальше вверх. Но все-таки на секунду приостановился и бросил через плечо: «Дайте ей роль...» «Какую? Какую?!» – в восторге закричала я вслед, не расслышав. Он повторил погромче, но тут – что за несчастье! – я мгновенно забыла это слово, словно его резинкой стерли из памяти. Смутно мерещилось лишь, что роль эта – не человека, а разумного зверька вроде Микки-Мауса или Винни-Пуха. И еще было понятно, что зверек этот обитает в пьесе на равных правах с людьми, свободно общается с ними и активно участвует в действии. Да, собственно говоря, эта роль была практически из главных!
Мне захотелось тут же поделиться радостью с родителями. Задыхаясь, я побежала вниз по лестнице...
Проснувшись, долго не могла отдышаться. Душа медленно остывала от взрыва разочарования. Видно, поздно, значит, мне браться за главные роли! Никакой главный режиссер никуда меня не утвердит! Возвращение в действительность напоминало ощущение в затекшей ноге, после того как ее распрямишь.
Я включила лампу на гнутой ножке, огляделась. Сердце еще частило. Так-так, пора, значит, браться за Людмилины биодобавки... Или, может, перекраситься в блондинку? На глаза попался журнал «Шэйп» – это, конечно, Римкина пропаганда: супердиета для плоского живота, тренировки на все группы мышц... Но одно дело держать «Космополитен» в ящике на работе, а другое – журнал фитнес-клубов среди моих книг! Его блестящая обложка с красоткой в купальнике прямо-таки оскверняла экологию моей комнаты!
Я отшвырнула его подальше.
Потом еще раз взглянула на него.
Журнал!
* * *
– Хочется верить, насчет неизлечимости женского алкоголизма ты в курсе? – осведомилась я.
Растрепанная Метелкина блудливо водила по стенам припухшими глазками. Она была уверена, что три пустые бутылки за занавеской останутся ее тайной.
– Учеба, значит, побоку? И на журнал тоже наплевать? – продолжала я допрос. – И кстати, ты когда последний раз проветривала жилье?
– Я академ возьму... Мне сказали, можно... – забубнила она. – А журнал все равно не выходит... И вообще, у меня, может, день рождения было!
– Правильно! С какой же стати он выйдет, если день рождения БЫЛО! И если авторы пьют... – я слегка приподняла занавеску, – разную порошковую гадость!
– А я при чем... Все равно же Жорик с Томкой уехали... И остальные тоже, я не знаю... Вот Федор недавно заходил – мне, говорит, главное – вдохновение, а все остальное как-то фиолетово!
– Так-так... Кое-кому для вдохновения по попе бы всыпать! Ну-ка, давай сюда свой блокнот!
– Блокнот?.. Какой? Зачем?
– С телефонами блокнот, говорю, у тебя есть? Я свой не захватила. Там еще такие буковки: а, бэ, вэ...
...Через десять минут Метелкина, умытая и причесанная, сопя, наводила порядок в своей кладовке-антресоли. Я вела по телефону дипломатические переговоры с авторами, время от времени шепотом ругая ее за тарабарский почерк.
– Очень, очень жаль, что его нет, – сокрушалась я в трубку. – Будьте добры, передайте – им интересовались из журнала! Да-да, из журнала «Литературный цех»!
– ...С вашим жизненным и творческим опытом, – льстиво пела я другому абоненту, – ваше содействие будет для нас незаменимым!
– ...Ну разумеется, и гонорары, – обещала я третьему, – не сразу, понятно... Но спрос на журнал есть уже сейчас! Сеть библиотек проявляет интерес... Налаживаем связь с периодической печатью... Так что, думается, очень скоро...
– ...Слушай, Славик! – кричала я четвертому. – Журнал горит! Немедленно собирай кого сможешь! Нет, Галушко отпадает. У него неотложное дело... Федор? Отказался сотрудничать?! Сказал – последнее слово? Ерунда! Не позволяй ему, Славик! Уговори его, слышишь?! И звоните мне в любое время! Диана сказала – Сам уже вернулся! И хочет нас видеть!
