Тони со своим другом Такером Бернсом – он был юристом, жили в жутко дорогой квартирке в доме без лифта где-то между Сохо и Гринвич Виллидж. Родители Тони были в ужасе, потому что, судя по всему, их дочь не собиралась вступать в официальный брак.
– Ты знаешь, они пытались нас подкупить на днях, – сказала Тони Бренде. – Они сказали, что купят нам квартиру, если мы поженимся!
– А моя мама хотела подкупить меня, чтобы я не выходила замуж. Зимой она предложила оплатить мою учебу в аспирантуре, если я откажусь от Джефа, – сказала Бренда. Они рассмеялись. Ох, уж эти родители!
Да, на Бренду был большой спрос. Самой большой проблемой для нее был выбор работы – четыре выгодных предложения!
Она выбрала «Медлаб» потому, что компания была на верном пути – они работали над производством патентованных препаратов в ограниченном количестве.
«Медлаб» работал над диетическим препаратом для похудения, который не вызывал привыкания организма и не имел бы побочных эффектов, а Бренда в прошлом году как раз писала курсовую работу о влиянии ОБ-ОБ хромосом на ожирение.
Еще одной причиной было то, что агент «Медлаба» прямо сказал ей, что компания выдвигает женщин на руководящие должности: есть одна женщина в совете директоров.
Кроме того, «Медлаб» находится рядом с Бостоном, где работал Джеф.
«Медлаб» – большая общественная корпорация, а это означает стабильность, дает гарантии обеспеченности в будущем и сказочную карьеру. Главное же было в том, что Бренда поклялась себе никогда не заниматься частным делом, как ее мать – слишком много головной боли, слишком мало уверенности в будущем.
Босс Бренды, Хейнрих Лебен, побеседовал с ней в первый же день.
– Вам здесь понравится, Бренда, – сказал он. – Только не будьте слишком нетерпеливой.
Хейнрих Лебен был вынужден взять Бренду на работу. Руководство буквально заставляло его нанимать женщин. На него, конечно, произвели впечатление научная премия Калкотта и отличные оценки в дипломе Бренды. Лебен, уроженец Берлина, был небольшого роста, крепко сбитый – сказывались занятия теннисом – мужчина. Он курил трубку только потому, что трубка была безопаснее: не надо вдыхать дым.
Бренда улыбнулась.
– Терпение не входит в мои достоинства, – она понимала, что ее честолюбие было уже замечено. – Однако вы получите выгоду от моего нетерпения – я готова работать за двоих.
– Когда-нибудь вы станете моим начальником, – сказал Хейнрих, вынув трубку изо рта. – У меня нет сомнений по этому поводу.
Бренда не услышала снисходительности в его голосе – может быть, из-за акцента. К сожалению, у Бренды не было отца, который подсказал бы ей, что работа – это не школа, а начальники совсем не похожи на учителей. Поэтому она так и не поняла, что Лебен далеко не все ей сказал.
Контроль над ожирением в «Медлабе» основывался не на ограничении в еде или подавлении аппетита, а на нейтрализации калорий в организме. Бренда должна была работать над препаратом, который обволакивал бы тонкую кишку, таким образом эффективно уменьшая усвоение калорий. Большая часть калорий должна была просто выводиться из организма.
Бренда воспринимала работу в «Медлабе» как лабораторную в 35-й аудитории химического факультета в Брауне за исключением, правда, того, что она получала невероятное жалованье и пользовалась самым современным оборудованием, которое было закуплено компанией за огромные деньги. Она мечтала сделать необыкновенное открытие, которое выдвинуло бы «Медлаб» с его препаратом контроля над ожирением на первое место – и ее, соответственно, тоже. По утрам Бренда просто рвалась на работу.
– «Тридцать до тридцати», – сказала она как-то Джефу. – Тот, кто вырвется на рынок с безопасным, эффективным лекарством от ожирения, получит миллиарды. Честное слово! «Медлаб» дает мне все, что я хочу. Все!
И она начала работать, сгорая от честолюбия.
Элен тоже сгорала от своих честолюбивых стремлений.
Она послала заявку на участие в приеме по поводу открытия зимней выставки антиквариата и окунулась в работу в летнем сезоне. Она ни от чего не отказывалась: пикники и вечеринки, помолвки и свадьбы; дни рождения, бар-мицва, крещения. Ее бизнес процветал, развивался. Она обслуживала приемы прессы, аукционы, ленчи и коктейли, конференции предпринимателей, собрания «башковитых» и ленчи для директоров. Рейнхарт Эстес сменил гнев на милость, и она обслуживала все мероприятия Швейцарского торгового совета, где Рейнхарт был президентом, и его компаний по импорту часов и ювелирных изделий.
– Я использую два способа, – говорила Элен Каролине. – В конце недели я работаю, как рабыня, а в будни – как вол.
– Я рада твоему успеху, – сказала Каролина. – Но я не уверена, что ты действительно должна так много работать. Я помню, когда Томми работал, он всегда оставлял время для игры в сквош и два раза в неделю, безо всяких исключений, он плавал в бассейне Йельского клуба. Почему бы тебе иногда не брать «отгул»? Массаж, гимнастика – это просто необходимо.
– Гимнастика! – Элен засмеялась. – У меня этой гимнастики вдоволь – по двенадцать часов в день я поднимаю пятилитровые чугунные кастрюли.
– Но я все-таки думаю, что ты должна немного подумать о себе, – Каролина пыталась ее переубедить. – Мало кто из мужчин так много работает, как ты.
– У меня есть еще время, чтобы наверстать свое, Каролина, – сказала Элен. – Я много лет провела бесцельно, ничем не занимаясь всерьез. Теперь, когда детей нет дома, я могу работать в полную силу.
Денни учился в Пенсильванском университете, занимаясь финансами и маркетингом.
– Я собираюсь стать финансовым магнатом, – говорил Денни. – Миллионером. Если только ты не станешь раньше меня. – Ему было семнадцать лет, и он был очень привлекательным юношей, почти как Фил в его возрасте: тонкий нос с горбинкой, глаза оливкового цвета с золотистыми точками. Девушки находили его неотразимым; мужчины видели в нем друга или сына – они его идеализировали.
– Сомневаюсь, – улыбнулась Элен. – Мои желания куда более трезвые. Я хочу хорошо делать свою работу, стать известной. Может быть, известной всей стране.
И Элен уверенно шла по этому пути. По отчетам семидесятого года «А Ля Карт» достигла своего максимума – Элен заработала тридцать тысяч долларов.
– Прекрасное вложение капитала, – сделал Лью редкий для него комплимент. – «А Ля Карт» становится ценным предприятием. Твои акции поднимаются в цене.
Макс тоже своеобразно оценил ее работу:
– Вместо того, чтобы выпрашивать у меня деньги, ты бы поучилась у Элен, как вести дела, – сказал он как-то Джоанне.
