— Как угодно. Звони в ООН хоть прям щас, — хохотнул он и таки вторгся в наш летний дом, сразу оценил: — Тут тепло.
Я сразу сняла куртку и прошла через гостиную на кухню, включила чайник. Андрей не раздеваясь последовал за мной. Он достал телефон из кармана пиджака, посмотрел на экран.
— Здесь почти не ловит сеть. Интернета тоже нет, — поспешила сообщить я.
— Какое прекрасное место. Значит меня не найдут.
Он сел за стол, явно ожидая, что я тоже присоединюсь. Но мне пока сложно было свыкнуться с его присутствием. Хотя диалог уже потихоньку клеился.
— Хочешь кофе?
— Только вместе с тобой.
— Меня от него тошнит последнее время. Я пью вересковый чай.
— Тогда чай, — поддержал Андрей.
Я залила цветы вереска горячей водой и поставила чайник на стол и присела
— Немного настоится, — объяснила я.
— Конечно.
Пришлось все-таки сесть, потому что дела кончились. Андрей тут же взял меня за руки. Его прохладные пальцы гладили мои ладони, а глаза продолжали топить лед, рушить стены между нами.
Я решила не молчать, не тешить обиды и гордыню, сразу сказала ему все, что причиняло боль.
— Я видела, как ты целовал Марину в резиденции.
— Поэтому ты уехала?
— Да.
— Тоннель и монорельс?
— Да.
— Я бы мог поймать тебя в аэропорту.
— Я использовала загран паспорт.
— Лиза… — засмеялся Андрей. — Ты действительно думаешь, что вернуть Лиз Торнтон сложнее, чем Лизу Громову?
— Я не думала об этом, если честно, — пожала я плечами. — Мне просто надо было домой.
— Поэтому я не стал тебя останавливать. Я сам оказались в полной жопе. Тебе точно не следовало в ней быть. Мне жаль, что ты видела меня с Мариной. Клянусь, после этого поцелуя больше ничего не было.
Я мрачно усмехнулась.
— Давай, скажи еще, что тебе не понравилось.
— Совершенно. Как будто целовал зомби.
Я засмеялась было, но… нет. Веселья не вышло, все равно всхлипнула, не в силах принять то, что видела за анекдот.
— Прости, принцесса. Я так сильно ошибся и растерялся… Нет, этому нет оправдания.
Как только он это сказал, я сама раскаялась.
— На самом деле, не представляю, что ты чувствовал. Ты ведь любил ее.
— Да, — кивнул Андрей. — Очень. Но я еще и чувствовал себя виноватым. Мы ведь поссорились с Мариной очень сильно, когда она уехала одна на Алтай. Она в сердцах сказала, что скорее сдохнет, чем поддержит меня на выборах. А я пожелал ей скорее сыграть в ящик.
— Андрей…
Теперь я гладила и сжимала его руки, стараясь поддержат. Он забрал их у меня, заправил мне за ухо прядь волос и схватил чайник, чтобы разлить отвар по чашкам.
— Ты казнил себя за ее смерть? — догадалась я.
— Каждый день.
Громов подвинул мне чай и взял себе. Он прислонил чашку к губам, обжёгся и отпрянул. Через небольшую паузу сказал:
— Наташа всегда говорила, что наши слова и даже мысли — это молитвы. Бог все слышит. Потрясающе, что мои желания сбылись так быстро.
— Но ведь она не умерла, — поспешила я напомнить.
— Вообще нет, — расхохотался Андрей. — А к тому же отказалась любовницей дочери Джонсона. Представляешь?
— Лоры? — я с трудом верила в такие новости.
— Да, такие дела. Кстати твой Арсюха подкинул моим оболтусам факты и фотки, которые позволили зацепиться за эту тему и копать глубже. Они давили на Константина, который третировал тебя и устраивал нам диверсии. Но всем руководила Лора и ее отец. Гарри необходимо было убрать тебя из моей жизни и политики. Его совсем не радуют потеплевшие отношения с Британией. Поэтому он заставил Марину восстать из-под снегов.
Меня снова замутило.
— Боже, это так грязно и отвратительно.
— Согласен. Но хрен с ними. Я хочу говорить о нас.
— А мы есть? Ты уверен? — спросила я без сарказма на это раз.
Андрей взял меня за руку, потянул и заставил пересесть себе на колени.
— Мы теперь всегда будем, принцесса. — Его рука проникла под толстую фланелевую рубашку, легла на мой живот. — Мы будем родителями всю жизнь. Это ведь нельзя отменить.
— Нельзя, — подтвердила я, радуясь, что он принимает нашего ребенка без оговорок и лишних вопросов. И призналась сразу. — Если бы ты спросил, чей он, я бы тебя убила.
— Не спрашивал, — возмутился Громов.
— Поэтому ты все еще жив.
Он отрывисто рассмеялся, выдыхая мне в шею.
— Но я очень хочу спросить кое-что другое.
— Давай.
Он поднялся, заставляя меня встать тоже. Мы оказались лицом к лицу. Я смотрела на него задрав голову, не сразу понимая, почему глаза Громова вдруг стали на одном уровне с моими. А потом мне пришлась даже опустить голову, чтобы сохранить зрительный контакт.
— Аху… — вырвалось изо рта, но я вовремя прикусила язык. Мама бы меня отшлепала за такие слова.
Андрей встал на одно колено.
— что ты делаешь? — выразила я эмоции в приличном виде.
— А на ч то похоже? Делаю тебе предложение. У меня нет кольца, — сообщил он сразу.
— Тогда может стоило повременить с коленопреклонением?
— Не исключено, но сейчас терпение — не самая моя сильная сторона. Лиз, детка, я сбежал из собственной страны, чтобы вернуть тебя. Возможно, меня досрочно погонят с поста за дезертирство, но я не могу без тебя. Пожалуйста, выходи за меня. Снова. По-настоящему. Стань моей женой.
Я молчала. Слезы бежали по щекам. Слова Андрея звучали в голове набатом. Как будто сам Бог вкладывал их мне в голову, усиливая значение и чувственность.
Я хотела сказать, что согласна, но язык пересох и не ворочался, а в глазах стало темнеть. Кажется, у меня подкосились колени. Я очнулась уже на диване в гостиной. Андрей тряс меня и почти орал:
— Лиза, очнись! Лиз, господи, что с тобой?
Я приподнялась на локте, часто моргая.
— Малышка, как ты? Получше? Нужно врача позвать. Тебе стало плохо. Связи нет! Как связаться с больницей? Мне бежать? Или ехать? По навигатору?
— Успокойся, — проговорила я почти нормальным голосом. — Кажется, у меня просто кончились силы из-за твоей болтовни.
— Это не смешно! — сурово сдвинул брови Громов.
— Я и не шучу. Мне просо надо поесть. Обычно я завтракаю после прогулки, но ты меня заговорил до обморока.
— Проклятье, выругался Андрей и рванул на кухню. — Через минуту он вернулся с хлебом беконом и остатками салата, который я не доела вечером.
Он стал засовывать в меня еду и не отстал, пока я не съела все, что было на тарелке.
Прожевав и хлебнув остывший чай, я выдохнула и сказала:
— Ладно. Теперь с набитым животом и трезвым умом скажу, что я согласна.
— Согласна? — переспросил Андрей.
— Согласна выйти за тебя. Снова.
Он смотрел на меня недоверчиво, похоже, не верил, что я серьезно. Пришлось добавить:
— Я люблю тебя. Тоже. Все еще. Всегда.
Этого, слава богу хватило, чтобы господин президент очнулся. Он сократил расстояние между нами и наконец поцеловал меня. Его губы были жадными, а поцелуи порывистыми и быстрыми. Он подхватил меня на руки закружил по комнате и понес на второй этаж.
Секс тоже получился потрясающе страстным и чувственным. Хотя Андрей раз пять пытался все испортить, спрашивая:
— Мы точно ему не навредим?
Я пообещала, что наябедничаю маме, и она прочитает лекцию по этому вопросу в подробностях и с картинками. Только тогда Андрей заткнулся и занял рот делом.
В этот же день мы вернулись в КаслТорн. Андрей попросил благословения у отца по всем правилам. Папа и в этот раз не возражал. Собственно, он благословил нас в тот момент, когда отправил Андрея в дом у на берегу.
Громов как выключил мобильный по приезду ко мне, так и не включал до самой свадьбы. Его шафером стал Саша Верден, который примчался из Дублина ближайшим рейсом вместе с женой и крохотным пупсом. Видимо, он же позвонил Карине, потому что они с Сергеем тоже казались в нашей семейной часовне. Я была рада этому и попросила Карину стать одной из подружек невесты.
