Он кивнул, и легкая улыбка тронула уголки его губ.
Дэн смотрел на меня с удивлением в глазах.
— Я не оставлю тебя одну с этим… сумасшедшим!
— Во-первых, он не сумасшедший, а, во-вторых, это мой дом, Дэн. — Напомнила я ему, как можно сдержаннее. — Спасибо за все, что ты сообщил, и за заботу обо мне и Кэти, но я сама свяжусь с тобой, если ты мне вдруг понадобишься.
Дэна не устраивал такой расклад, но после нескольких минут пререканий, он все же соизволил уйти.
Когда я вернулась в гостиную, Алекс так и не сошел с места, но от его улыбки не осталось и следа.
Я плюхнулась на диван и закрыла глаза.
Он сел рядом и заключил мою руку в свои тёплые ладони.
— Т-ты хочешь, ч-чтобы я у-ушел?
Открыв глаза, я одарила его усталым взглядом.
— Нет, но на этот раз ты готов рассказать мне всю правду?
Он стиснул челюсти, и его глаза потемнели от злости.
— Я не л-лгал тебе.
— Каждый раз, когда у тебя была возможность сказать мне правду, ты этого не делал. В этом и заключается ложь.
Его ноздри раздулись, и он вскочил с места, начав расхаживать из угла в угол.
— А ты мне все рассказала, Доун?
Я вздрогнула. Он был прав. Я была королевой лицемерия.
— Хочешь все знать? — Прошипел он сквозь стиснутые зубы.
Я кивнула, будучи неуверенной, что действительно хочу этого, но чувствуя, что должна.
Он тяжело вздохнул и встал, уперев руки в бока и устремив взгляд в окно. Затем развернулся и посмотрел на меня.
— По рукам. Хочешь, значит? Тогда давай начнем с того дня, когда я узнал, что мой брат погиб от самодельного взрывного устройства в Афганистане, а вернувшись домой я застал там своего лучшего друга, трахающего мою жену. Неплохо для начала, Доун?
Пару раз моргнув, я судорожно сглотнула и едва заметно кивнула.
Глава 16
Инквизиция
Алекс
Я пытался контролировать свой гнев, но это было нелегко. Каждый раз, когда я надеялся оставить всю печаль, боль, унижение и потерю позади, меня снова затягивало.
Черт бы побрал этого долбаного вечно вмешивающегося во все засранца-полицейского!
Я хотел, чтобы связь между мной и Доун была более прочной, прежде чем мне придется пробираться с ней через это море дерьма.
Но у меня больше не было времени.
— Шарлотта и Уоррен, — я покачал головой с усмешкой на лице. — Моя жена и так называемый лучший друг. Мы были вместе со времен колледжа, так что мне никогда не приходило в голову, что я не мог им доверять. Мы были деловыми партнерами в течение семи лет. Я не знаю, как долго у них был роман. Может быть, годы — я так и не получил прямого ответа на этот вопрос. Определенно несколько месяцев. В тот день, когда я их застал, я допоздна работал над важным новым контрактом: муниципальными офисами в центре Денвера. Это был огромный прорыв для такой маленькой фирмы, как наша.
Я закрыл глаза, вспоминая тот чертовски ужасный вечер.
— Я сидел за своим столом с 5 утра, заканчивая некоторые детали, работая уже 15 часов практически в одной и той же позе, с налитыми кровью глазами и пульсирующей головной болью, когда все остальные ушли уже пару часов назад. Но потом я оторвал взгляд от экрана, удивленный тем, что в здании все еще кто-то был. Уолт — наш охранник, должно быть, впустил их. Как только я увидел двух мужчин в униформе, то все понял. Я все думаю, отправились ли они сначала ко мне домой, но я так и не получил ответа. Глупо об этом думать, но не могу выбросить это из головы…
Я покачал головой.
— Я боялся этого с тех пор, как мне было 15 лет, когда Карл поступил на службу в морскую пехоту. Я никогда не забуду этих слов: «Сэр, от имени армии США я с сожалением сообщаю, что ваш брат сержант Карлтон Уинтерс был смертельно ранен вчера в бою в провинции Гильменд самодельным взрывным устройством».
Я сделал паузу, почувствовав боль от потери, словно это было только вчера.
— Это не имело смысла. Война должна была уже закончиться, и Карл охранял посольство США в Кабуле. Какого черта он был в патруле? Никто не сказал мне, и я до сих пор этого не знаю. Я спросил, страдал ли Карл? Мне хотелось, чтобы они сказал «нет», я этого ждал, но они этого не сделали. Они сказали, что не знают таких подробностей.
Доун прикрыла рот рукой, на ее лице застыло выражение ужаса.
— Наверное, они не хотели мне лгать, но я часто думаю об этом, и мне жаль, что они этого не сделали. Что иронично, так как ложь почти уничтожила меня. В любом случае, я не хотел сообщать об этом Шарлотте по телефону. Хотел сказать лично… И ты уже знаешь, чем все это закончилось. Я ушел из дома в ту же ночь, взяв с собой только Стэна. Мне некуда было идти, кроме как в офис. Я не мог пойти к своему лучшему другу…
Я сделал глубокий вдох.
— По дороге я прихватил бутылку водки и всю ее выпил. А потом выблевал все на ковер в приемной. Я мало что помню, только то, что Стэн нагадил на пол, потому что не смог разбудить меня, чтобы я выпустил его на улицу. Не знаю, чего ожидала Шарлотта. Думаю, часть ее предполагала, что все будет… цивилизованно.
Я горько рассмеялся.
— Мне не хотелось иметь с ней никаких дел. Морские пехотинцы прислали своего офицера по вопросам потерь, чтобы помочь мне спланировать похороны. Я был не в форме, так что он почти все сделал сам. Даже заставил меня вымыться и переодеться в чистый костюм в тот день. Не дал мне упасть в могилу, потому что я был слишком пьян, чтобы стоять.
Я сделал паузу, когда на меня нахлынули воспоминания.
— В тот же день я вернулся в офис и достал из сейфа всю наличность — около пяти тысяч долларов. Я раздал их людям на улице, у кого были собаки, потому что считал, что они были единственными, кому я мог доверять. Шарлотта уже выбросила всю мою одежду, но мне было все равно. Я потерял все — семью, друга, жену, бизнес… Может быть, на каком-то уровне даже свое здравомыслие, потому что вещи, предметы, имущество… ничто из этого для меня больше ничего не значило. Я не мог думать о том, чтобы дожить до завтра, не говоря уже о конце недели. Поэтому раздал все что имел, а когда у меня ничего не осталось, я начал раздавать то, что на мне было надето. Это было невероятно освобождающее чувство.
Доун подняла брови.
— Да, причем это случилось декабре, — улыбнулся я. — Было чертовски холодно. Вот тогда меня и арестовали — все то дерьмо, о котором тебе только что рассказал твой друг-полицейский. Офицером, производившим арест, была женщина, и она разозлилась, когда я спустил штаны и сказал ей… Эм, ну… Я сказал ей, что они мне с ней не понадобятся.
Доун выглядела так, словно не знала, смеяться ей или плакать. Я не винил ее — это была сумасшедшая история.
— Но хуже всего было то, что пока я сидел в тюрьме, они забрали у меня Стэна, отправив его обратно к Шарлотте, и эта сука отвезла его прямиком в приют для опасных собак. Она нашла другой способ отомстить мне за фокус с деньгами. Или за то, что я публично унизил ее, как она сама сказала. В любом случае она нашла бы причину. Я забрал Стэна в тот же день, когда меня отпустили, он пробыл там всего сутки, но я никогда ей этого не прощу.
Я замолчал, сделав глубокий вдох.
— Позже я разгромил наш дом и офис, дав ей то, в чем она так нуждалась — меня выгнали из собственной кампании, потому что ей удалось получить судебный запрет на мое приближение менее, чем на 250 ярдов. Но я и так не хотел ее видеть. Только это означало то, что мне некуда было идти, совсем некуда… Пару недель я спал на улице. И замерз бы до смерти, если бы мне не помогли другие бездомные. У меня все еще лежали деньги в банке, но Шарлотта опустошила наш совместный счет и заморозила мои деловые счета… Думаю, что тогда я хотел умереть.
Я так погрузился в воспоминания, что не заметил, как Доун плачет.
Мне хотелось подойти к ней и утешить, но ей нужно было это услышать. И теперь, когда я начал, то не хотел останавливаться.
— Я пил каждый день и принимал много наркотиков — половину из них я даже не знал. Я начал подкармливать каждую бездомную собаку, которую встречал, сначала двух или трех, потом еще нескольких, а позже, когда мной заинтересовалась полиция, их было почти двадцать. Затем я услышал на улице слухи о незаконных собачьих боях, и когда один пес из моей стаи так и не явился, позже я обнаружил, что он был убит. Я назвал его Король Рокки. Он был крупным парнем, помесь немецкой овчарки, но очень добрым. Ему вырвали горло.
