методами он так и не научился владеть, делиться с кем-то не любил, а старые методы использовать было чревато, — в голосе Егора лишь усталость.
Наверное, тихая грусть по отцу останется с ним на всю жизнь. Вряд ли там будут радостные воспоминания, но ведь дети родителей любят вопреки всему.
— Егор, я могу приехать. Взять несколько дней отпуска за свой счет, — несмело предлагаю.
— Рада, ты мне очень нужна. Не представляешь, насколько, но я сейчас не могу следовать за своими желаниями. Дело о разводе перенесли, суд состоится на следующей неделе. Любым скандалом Инна может воспользоваться, чтобы затянуть дело. Как только получу свободу, заберу вас с Ванькой к себе. В Москве мне придется задержаться, буду разрываться на два города. Готова?
— Что я тебя больше никогда не отпущу, — эти слова сладкой патокой растекаются в душе и оседают там.
Становится стыдно, что я эти дни себя накручивала, думала о плохом. А он находился рядом с умирающим отцом. Прошлое пора оставить в прошлом, нужно научиться доверять Егору.
Я ничего не отвечаю. Блин, стала косноязычной. Наверное, ночью мой мозг плохо соображает. Веду себя как засмущавшаяся девочка-подросток.
Глава 44
Егор
Дни были тяжелыми. Я почти ничего не ел, держался на кофе. Наконец-то все это закончилось. Матери сделали укол, потому что падала без сил, давление упало, а прилечь отказывалась. Сейчас она спала в своей спальне. Отца похоронили с почестями, многие его коллеги-депутаты присутствовали на панихиде. Да и бывшие «кореша» не пропустили такое событие. Громче всех произносили тосты на поминках, будто души в нем не чаяли.
Наблюдая за процессией с небес, отец наверняка остался доволен. Он вообще любил пафос.
Я не был удивлен появлению Слепцовых на панихиде. Отец и тесть состояли в одной политической партии, а мы с Инной до сих пор считались мужем и женой. Странным показалось бы, не появись они на похоронах. Повод для журналистов раздуть очередной скандал. Наверное, мне нужно быть благодарным тестю, что он не допустил слухов. Инна меня изрядно подбешивала, переигрывала со своей печалью, а утешение пыталась найти на моей груди. Только направленные на нас камеры не позволяли грубо вырвать свою руку из ее захвата.
— Егор, твой отец очень любил меня, давай в память о нем попробуем начать все заново?
— Мой отец настолько мало знал о любви, что Машка в детстве думала, что он Волан-де-Морт. Не обольщайся, тебя он тоже не любил. Поэтому в память о нем мы не будем портить и дальше свои жизни. Я и так много времени зря потерял, — разговор происходил в ресторане. Убрав ее руку с локтя, я направился к друзьям, до конца вечера мы с Инной больше не пересекались.
Слепцов перед уходом обещал позвонить, слово свое сдержал. В качестве отступных он потребовал лакокрасочный завод, который отец незаконно присвоил еще в начале девяностых, а потом жестко отбивался от тех, кто хотел поиметь в нем долю.
Стервятники до сих пор не успокоились. Пусть с ними разбирается Слепцов. Не маленький, знает, на что подписывается. Маме сложно будет управлять бизнесом. Продать все, что доставляет ненужные хлопоты. Купить и оставить акции крупных компаний, которые ей до конца жизни обеспечат безбедное существование.
Маша с Тигром от всего отказались. У меня свой бизнес с кучей геморроя, и новых проблем мне не надо. Есть планы, которые хочется осуществить в ближайшем будущем. В них точно нет места круглосуточной работе. Всех денег не заработаешь. Тем более радость и счастье не в них.
Я вспоминаю Раду. Жду, когда останусь один и смогу ей позвонить. В эти непростые для меня дни она очень меня поддержала. Не ложилась спать, пока мы с ней не поговорим. Днем присылала сообщения. Простые слова поддержки, но после этого силы откуда-то появлялись.
Мы были постоянно на связи. Даже в выходные, когда она ходила гулять с Ваней, а к ним присоединился Андрей с дочерью, Рада писала мне. Не могу сказать, что мне нравилась эта ситуация — находиться в другом городе и знать, что какой-то мужик кружит вокруг моей женщины.
— Ну, мы поедем, Егор, — пожал мне руку Юрий Петрович, свекор Маши.
— Я завтра с мальчишками приеду, побуду несколько дней с мамой, пусть отвлечется.
— С Артемом она так отвлечется… — все засмеялись, кроме Тигра. Тигр свел вместе брови, оставаться без жены кому-то явно не хотелось.
— Ты отдохнешь, потом займешься делами, — посоветовала сестра. Обняла перед уходом…
* * *
Я выходил из здания суда довольным, хотя внешне это никак не проявлялось. Инна на заседание не пришла, но нас и без нее развели. Слепцов не стал вставлять палки в колеса.
Сажусь в машину и набираю Раде. Она знала, что сегодня суд. Вот точно знаю, переживает, хотя я обещал, что все будет хорошо.
— Егор? Ну что? — раздался взволнованный голос любимой женщины.
— Свободен. Я весь твой…
* * *
Егор
Рада молчит. Даже не дышит — по крайней мере я не слышу ее дыхания, но уверен, что она счастлива.
— Рада, я твой, а ты моя… — добавляю, чтобы у нее не осталось никаких сомнений в серьезности моих намерений. — Других в нашей жизни не будет, — звучит твердо и уверено. Настоящая клятва так и должна звучать.
Все правильно. Я к этому долго шел. Никогда бы не подумал, что такой тугодум, но теперь с намеченного пути не сверну. Отпустил все, простил родителей. Стало легче жить, дышать. Появились планы на будущее, которые еще несколько недель назад были совсем другими.
— Прекращай сдерживаться, скажи что-нибудь, — молчание Рады начинает меня беспокоить.
— Замечательная новость, — ее голос дрожит от волнения.
— Настолько замечательная, что я прямо сейчас готов выдвинуться в Питер и забрать вас с Ваней в Москву, — я абсолютно серьезен. Блин, я соскучился. Меня от целибата уже потряхивает, а утренние сны доставляют массу дискомфорта.
Есть один маленький нюанс, который придется уладить
