он прижимает меня к себе. Моя голова спокойно лежит на его руке. А я вдыхаю аромат его тела, трогаю обнаженную грудь руками через огромный вырез тёмной рубашки.
Горячий. Сердце бьётся.
Реальный.
Поднимаю взгляд и смотрю на мужчину, из-за которого плакала две ночи подряд.
– Ты узнала пол ребенка?
Это все, что его сейчас волнует?
– Информация за информацию, – произношу, всё ещё продолжая гладить его.
– Если ты сейчас не перестанешь, Ева, – хрипит томно, – то я не сдержусь.
Сглатываю, представляя, на что сейчас способен Саидов. Я не волнуюсь, нет, просто… Тогда весь рассказ отложится надолго.
Одергиваю от него свою ладонь.
– Я слушаю.
– Для начала я тебя отругаю, – произносит всерьез, касаясь моей кожи и вызывая табун мурашек. – За то, что ходишь к озабоченным мужикам. Одна.
– Тогда не буду больше к тебе ходить, – наивно хлопаю глазами, пытаясь его задобрить. Не получается.
– Я про шейха. Зачем пошла к нему?
Какой он злой!
– Помочь тебе…
Глаза добреют, но лицо такое же каменное.
– Так вот почему суд вдруг отложили.
Чего?
– Его отложили?
Неужели вчерашний визит к шейху помог, и он пошёл мне навстречу?
– Ага. Мне дали ещё день. А тут Мансур. С Аязом. Его поймали, он сейчас на допросе. И меня выпустили, сняв все обвинения.
Ого…
Я так рада, что смогла ему помочь!
Но…
Не все так просто, дорогой муж.
– Почему ты не позволил мне приехать к тебе, когда тебя забрали?
Я ведь помню…
Мы могли увидеться. Он мог меня успокоить. Но он не захотел.
– А зачем ты там мне? Чтобы в обморок от запаха пота других мужиков упала?
– И дело только в этом? – возмущённо вскакиваю с кровати. Но тут же меня припечатывают обратно.
– Нет. Я бы кого-нибудь точно убил, чтобы избавиться от решёток и тебя обнять.
Вот же романтик чёртов!
– Ладно-ладно. Твой визит к шейху нам помог, – внезапно произносит.
– Правда? – снова заглядываю в родные и умопомрачительные глаза. Такие же тёмные, как ночь.
– Да, – кивает. – Наш малыш нам помог.
– Ого… Он..
Даже не знаю как сформулировать вопрос.
– Я тоже удивился. Хотя это было предсказуемо, – усмехается. – Шейх очень ценит семью. Он сам тот ещё… Любитель женщин, но к детям относится трепетно. У него их пятеро. Тогда он всё же выслушал тебя. Пришёл в зал суда, вставил своё слово. Попросил отсрочку. Час назад Мансур привёз Аяза и… Вот я тут.
Целует меня в висок.
Мамочки, я таю…
– Но почему Аяз так поступил? Как он вообще всё это провернул?
Живой! Этот подонок живой!
– Я могу только додумывать. Мансур не успел ввести меня в курс дела, я сразу ринулся к тебе…
– Ну, говори уже, – нетерпеливо трусь щекой о его плечо.
– Ев…
– Амир, – прошу его опять.
Пыл утихает.
– Аяз хотел подставить меня, притворившись мёртвым. Конечно, сам бы он до этого не додумался. Но у него получилось. Затем он бы выехал из страны, и… Скрылся, – хмыкает.
– Но он бы сам этого не сделал, да?
– Какая ты у меня умная, – гладит по волосам.
От похвалы я готова заурчать как кошечка.
– Ему помогала его мать.
– Лана? – шепчу. – Но… Она же говорила, что на твоей стороне…
– Да, – задумчиво кивает. – Аяз проговорился. За Ланой уже едет полиция. Что в её голове… Я не знаю. Но могла свихнуться на почве ревности и твоей беременности…
– Откуда она вообще узнала, что я…
– Алла, – резко произносит имя врача.
– Алла? – опять удивляюсь.
Они подруги. Я надеялся, что бывшие. И кстати, скорее всего, именно поэтому Алла запрещала тебе секс. Из-за Ланы. Мы сходим ещё к одному врачу, и если она скажет, что всё в норме…
Он целует меня в висок.
– Готовься, потому что я дико по тебе соскучился.
Ещё один поцелуй летит в щёчку. И опять. Более агрессивный. Но я останавливаю его, краснея до кончиков ушей.
– Не отвлекайся! – голос дрожать начинает от смущения. – А дальше что?
– Стой, любопытная, – улыбается тепло. – Пока это всё, что известно.
Я закрываю рот и активно киваю.
И не замечаю, как начинаю обнимать его.
Вдохнуть боюсь. Представляю, что он пропадёт, как только я расслабляюсь.
– Завтра, как только я наслажусь тобой и успокою, поеду к Аязу. Поговорю с ним. Но он с катушек слетел, видимо…
Сильнее прижимаюсь к Саидову. Соскучилась безумно.
И рада, что всё обошлось.
Я неожиданно принюхиваюсь. Чувствую странный запах. Помню я его. Слишком хорошо.
Кровью же пахнет!
Подскакиваю с кровати и тут же задираю чёрную рубашку Саидова. И замираю, видя небольшую рану. Кровь уже явно вытирали несколько раз, Судя по тому, что та уже растёрта и подсохла в некоторых местах.
– Что это?
Амир перехватывает мои пальцы, из-за чего приходится выпустить ткань из рук.
– Неважно. Там было скучно, и я немного подрался.
– Ты больной? – поднимаю на него злой взгляд. А он улыбается. – Ты вообще о себе не думаешь?
– Честно? О тебе только думал.
От этих слов неосознанно облизываю сухие губы и опускаю взгляд вниз.
– Иди в душ.
– Не пойду. Я слишком по тебе соскучился.
И опять тянет на себя, но я сопротивляюсь.
– Тут рана! – восклицаю. Сколько можно? Ему вообще наплевать? У него только недавно всё зажило на ногах и спине! – Иди искупайся. Потом обработаю. Ты пахнешь потом, и вообще… Я не буду с тобой обниматься, пока ты грязный!
– Но ты только что меня обнимала, – самонадеянно усмехается и разваливается на постели.
– Больше не буду, – бубню, понимая, что он прав. Чуть-чуть всё пошло не по плану.
– А кто тебя спрашивать будет?
Вот же невыносимый человек!
Индюк!
– Тебе рану промыть надо.
– Фигня, – да что же такое? Упёртый баран.
– Хорошо, – киваю, сдаваясь. – Пошли вместе.
Он зависает. Я тоже.
– Ты серьёзно? – искренне недоумевает.
– А похоже, что я шучу? – тут же отвечаю.
Больше никаких слов не надо. Саидов, как мальчишка, которому пообещали сладкую конфету, подрывается с кровати, обхватывая меня за талию. Тянет за собой в ванную комнату, при этом довольно мыча:
– А я уже думал, что ты и не предложишь.
* * *
– Не шевелись, – шикаю на него и прислоняю ладонь к пластырю. – А то отклеится.
– Если твои нежные пальчики так и будут касаться меня, я буду срывать их сам, – доносится от изголовья кровати. Поднимаю возмущённый взгляд на довольного мужчину. Еле сдерживаюсь, чтобы не ударить его по ранке.
Надо. А то лежит теперь, как сытый кот, и не может сдвинуться с места.
– А потом ты получишь затрещину, – угрожаю ему. – Первую в жизни. Понял?
– Не первую, – улыбается. –
