медленно оборачиваюсь в сторону выхода. Сначала ничего не вижу, глаза бегают туда-сюда, от гостя к гостю. Но затем среди толпы я замечаю ее. Веру. Свою сестру. Изменившуюся, в непривычном для нее наряде. Абсолютно закрытое длинное платье темно-синего цвета, платок на голове, не накрашенное лицо. Моргаю, даже глаза протираю, но картина не меняется.
– Все хорошо? – прижимается ко мне Шамиль, видя мою отрешенность.
– Там… – сглатываю, стискиваю кулаки, чтобы скрыть дрожь пальцев.
– Я не знал, что он ее приведет, прости, – целует меня в оголенное плечо.
– Она… – тяжело произносить эти слова, – в порядке?
Не могу не беспокоиться о ней, все же она – моя младшая сестра. Единственная, родная. Независимо от поступков и отношения ко мне.
– Артур ее не обидит, – говорит после недолгой тишины.
И тут наши взгляды с Верой пересекаются. И в этот момент будто время замирает. Мне кажется, что она смотрит на меня с печалью, затаенной болью и сожалением. Вот только затем кто-то проходит мимо, загораживая мне ее вид, а когда я снова смотрю туда, больше ее не вижу. Выдыхаю, сердце охвачено тисками, к горлу подкатывает горечь. Сжимаю губы, сдерживая слезы. Рука Шамиля отворачивает меня к себе, прижимая крепко к своему торсу. И эта поддержка мне помогает.
– Спасибо, – шепчу ему одними губами.
Он только улыбается, целует меня в лоб. И меня отпускает, ведь рядом всегда он, мой будущий муж. Больше за весь вечер, несмотря на ограниченное пространство, с Верой мы не пересекаемся.
В самом конце вечера смотрю на Шамиля и понимаю, что никогда он не будет нежным, как в романах или мелодрамах, что показывают по телевизору. Его любовь – это любовь силы, Зверя. Несгибаемая, сильная, сковывающая по рукам и ногам избранницу. Мне остается это либо принять, либо сломаться. Иного выхода нет. Ведь иначе я потеряю себя. Сколько бы ни пыталась раньше убедить себя, что он для меня ничего не значит, но именно сейчас понимаю, что он – мой воздух, моя опора, которая держит меня на плаву.
3 года спустя
– Мама, мама! – кричит Руслан, топая босыми ножками по мокрому песку.
Позади него, держа нашу принцессу Альфию на руках, идет Шамиль. Ступает след в след за сыном. Я же присаживаюсь и раскрываю руки в стороны, в которые в скором времени прибегает мой мальчик. Прижимается своим тельцем к моему, вызывая у меня флюиды счастья и спокойствия.
– Долго вы, – встаю и улыбаюсь мужу, треплю дочку за пухлые сладкие щечки.
– А мы моложеное ели, – хвастается Рус, дергая меня за полы длинного платья.
– Какие вы молодцы, – взъерошиваю его волосы.
– Все же стоит отдать его к логопеду, – делает хмурый вид Шамиль.
– Господин Галаев, – кладу ладонь на грудь мужа, – а как же ваши слова «он мужчина, сам всему научится»?
– Госпожа Галаева, – улыбается он и щурится от солнца, видно, до чего же ему приятно называть меня по фамилии. – Помнится, вас во мне все устраивало.
И целует меня в губы, но не увлекается, как нам бы того хотелось. Посматривает на играющих невдалеке детей.
– Все же стоило взять с собой Фаину, – говорит немного недовольным тоном, – а то совсем наедине не остаемся.
Смеюсь, гладя его бицепсы. Внутри все сладко сжимается и поет. Даже спустя столько времени чувствую эйфорию от его близости.
– Сегодня ночью я приготовила тебе сюрприз, – приподнимаюсь на носочках и шепчу ему в ухо, чуть обдавая горячим дыханием.
Знаю, как его это заводит, и прикусываю кончик уха. Руки его напрягаются, сжимают меня немного крепче, но боли не причиняют.
– Приятный? Кружевной? – опаляет горячим дыханием мой висок, целует невесомо, с нежностью.
– Почти, – улыбаюсь, зная, как он любит красивое нижнее белье.
Вот только на этот раз его ждет не только это, но и кое-что другое, с двумя полосками. Ох, старания Шамиля все же не пропали даром, дали свои плоды. Вырисовываю узоры на его шее, чувствуя, как бьется пульс. И тут он поднимает мой подбородок, заставляя смотреть на него.
– И все же не стоило идти у тебя на поводу, – притискивает меня к себе ближе, смотрит пронзительным взглядом в глаза, – ты бы прекрасно смотрелась в белом платье и с фатой на голове. Не хуже своей сестры.
Улыбаюсь, с наслаждением вдыхая ароматы морского бриза. Вспоминаю традиционную свадьбу сестры, и в груди теплеет. Пусть мы не раз за эти годы не говорили, но взгляды говорят больше, чем слова.
– Ты же знаешь, что я не люблю сборища, – закатываю глаза и глажу его по груди через футболку.
Он прожигает меня пронзительным взглядом, а затем, не отрывая глаз, подносит мою руку к своим губам и выцеловывает кожу.
– Тебе белый цвет больше соответствует, – хриплый тон проходится током по моим нервам, щекоча рецепторы.
– Мы уже сто раз это с тобой обсуждали, – наклоняю голову набок, а сама внутренне посмеиваюсь.
Каждый раз, как мы уезжаем, Шамиль поднимает эту тему. Обычно девушки хотят свадьбы и этой атрибутики, в нашем же случае этого больше всего желает сам Галаев, которому недостаточно церемонии в ЗАГСе и обычной росписи.
– Никакой пышной свадьбы, – стою на своём, – тем более, мы уже женаты. Да и вряд ли я буду уместно в свадебном платье с пузом смотреться.
– С пузом? – сводит в недоумении мой муж брови.
Пару минут смотрит на меня вопросительно, и только потом его озаряет.
– Неужели… – вижу, как у него сводит дыхание, темнеют глаза.
А после меня уносит в водоворот страсти. Он целует меня в губы, а затем, не сдерживая эмоций, подхватывает на руки и кружит.
– А нас? А нас? – тут как тут отвлекают нас дети, кружась вокруг.
И Шамиль приподнимает их на уровень наших лиц, сияя, словно начищенный медяк.
И пусть он не признает этого никогда вслух, но я знаю, что он любит меня больше собственной жизни. И пусть называет это лишь гребаной одержимостью, смысл не поменяется. Ведь мы и, правда, оба одержимы друг другом. С самой первой ночи. Смотрю на своё выстраданное счастье и испытываю безмерную благодарность к сестре, всей душой желая, чтобы и она была счастлива не меньше меня.
А свадьбу мы все же сыграли. Вот только не дома, а здесь, на островах, в традициях абориген. Пусть и не так роскошно, как это принято у людей большого достатка, но счастливей невесты и жениха было не сыскать. И в положенный срок у нас родилась девочка. Мы ее назвали Вера. И не в честь
