- Ее нет. Ты и так ее всю вытрясла. Я рассказываю тебе, о чем мы говорили, а ты рассказываешь мне, что у тебя стряслось, — и снова его этот проницательный взгляд, пробирающий прямо до косточек.
Больше было не до шуток. Не сказать, что я любительница делиться своими семейными проблемами. В конце концов, мой дом — моя крепость. Свою семью нужно защищать, а не перемывать им косточки, какими бы они не были. Пусть моя семья была с чудинкой. Но я любила их. И эту чудинку тоже любила.
— Давай же, Фролова, соглашайся. Я в любом случае узнаю. Я не оставлю тебя.
— Почему? — смотря прямо перед собой, сухо изрекла.
— Потому что так поступают… — запнулся, втянул воздух, — друзья.
Этот парень опасен. В голове красными буквами заплясало: «SOS!!!», но, вашу же мать, как хочется хоть немного сбросить с себя груз. Хоть чуть-чуть. Поделиться. Опереться на то самое мужское плечо.
Не в шутку, не из корыстных целей, чтобы заманить в сети, не играя, а так чтобы по-настоящему. Я буду дурой, если упущу эту возможность. А быть ею у меня желания не наблюдалось.
— Хорошо, но ты первый, — в конце концов, последнее слово должно оказаться за мной.
— Договорились, — победно ухмыльнулся. — Куда ехать?
— В Дубровку. Знаешь, где это?
— Да, — кивнул. — Итак, — выехал со двора, — у нас есть два с половиной часа на разговоры.
— Как будто мы и так мало говорим, — проворчала я.
Синицын повел бровью. Видимо, понял мой намек. Нет, ну в самом деле!
— Если ты голодна, я взял тебе перекусить, — кивнул головой на заднее сидение, на котором я только сейчас заметила пакет.
Что может сделать этого парня ещё идеальней?!
— Предлагаю заехать по пути в мак и взять кофе. Путь не близкий.
Вот это точно может.
Синицын не спешил начинать разговор. Думаю, он давал мне время. Порой мне казалось, что он залезал в мою голову. А как, по вашему, он ещё так точно мог угадывать мое настроение? Может, он посадил в мою голову какой-то чип, который считывает мысли? Это многое бы объяснило.
Кофе в маке паскудный, но выбирать не приходилось. И на том спасибо. А еще отдельная благодарность за еду, на которую я накинулась стоило нам только выехать на трассу.
— Брагин начал говорить о тебе, — замялся. И боже мой! Зажал свою губу между зубов! — не очень хорошие вещи, — неуверенно продолжил.
— Дай угадаю, — усмехнулась, — он говорил, что я шлюха и что на мне клейма негде ставить?
— Да, — неохотно признался, — что-то вроде этого. Но больше он так говорить не будет, — сжав руль пальцами так, что его костяшки побелели, решительно отрезал.
— Ты ещё раз дашь ему в нос? — даже не скрывая улыбки, лукаво на него поглядывая поинтересовалась.
— За тебя? — кинул на меня взгляд, улыбаясь краешком губ. — Дам.
Негодяй. Что же он со мной делает…
На некоторое время воцарилось молчание. Не напряженное, а вполне комфортное. Такое бывает только с близкими людьми.
Неужели Дима действительно забрался мне под кожу?
Собравшись с мыслями, сделала большой глоток кофе, чтобы смочить горло. Я знаю, что как только начну говорить, то голос меня покинет.
— Ты уже познакомился с моей семьей. Думаю, остался под впечатлением.
— Уль, то, что я тогда сказал, — резко прервал меня, — я идиот. Был зол на тебя. Ты и твоя семья замечательные люди.
— Они действительно замечательные. Я их люблю. Но мы не можем жить спокойно. У нас всегда что-то да случается. Летом дед подорвал дом, и бабушка с дедушкой переехали к нам, на время, пока делают ремонт. Мой дедушка потрясающий, но иногда его идеи… Это просто жесть. Сколько я помню, они всегда с бабушкой препирались, но это было любя. Она всегда оставалась с ним, что бы не случилось, — мой голос предательски задрожал, потому что при всей бабушкиной импульсивности я впервые из её уст слышала слово «развод». — Наверное это странно для других семей, но у нас так. После того как он подорвал дом, их отношения обострились. А сейчас дед вообще все отложенные деньги на семена проиграл в автоматы. Думаю, это стало последней каплей. Бабушка хочет подавать на развод, а у них в этом году золотая свадьба.
Мой голос впервые за долгое время звучал так грустно и уязвимо.
Моя семья могла бить посуду, бросаться в друг друга кастрюлями, уходить и хлопать дверьми так, что те не единожды срывались с петель, но они всегда мирились. Мама с папой. Ба с дедом. Мама с бабушкой и так по кругу. Мы ссорились до желания убить, но всегда оставались командой. Если ба с дедом разойдутся, то я действительно перестану верить в то самое волшебное «раз и навсегда». То, чего где-то глубоко в душе я однажды хотела и для себя.
За окном мелькали деревья, фонари, белыми хлопьями падал снег. Не отрываясь смотрела, чтобы не пустить слезу.
— Все будет хорошо. Все проблемы решаемы, Ульяна. Думаю, у людей, которые прожили столько лет вместе, бывали периоды и посложнее, но они же их пережили. И это переживут.
Дима съехал с трассы. Нежно взял моё лицо в свои руки, поворачивая голову к себе. Погладил большими пальцами щеки.
— Если они не захотят мириться, то ты помиришь их. Нет ничего такого, чего Ульяна Фролова не смогла бы сделать, — прошептал мне в губы, а затем поцеловал.
Губы сминали мои губы. Нежно и трепетно. Скользя языком вдоль губ, языка. Успокаивая.
Диме Синицыну нет равных. И, пожалуй, я хочу быть ему таким же хорошим другом, как и он мне.
Глава 26
Меня в который раз подкинуло на сиденье, и я ударилась лбом об стекло.
— Твою дивизию! — прошипела, потирая ушибленное место.
Кажется, мы скоро будем на месте.
Как я это поняла, учитывая, что на улице беспроглядная тьма? Ответ прост — закончилась дорога. Её просто здесь не
