смотрел на нее, и Ридли содрогнулась от боли в его глазах. — Я не могу спать с тобой, думая, что ты считаешь, что я не доверяю тебе. Особенно, когда это совсем не так.
— Ты не обязан мне ничего рассказывать. — Ридли вдруг ощутила, как усталость навалилась на нее разом. Усталость от попыток понять, кто она для него, и задаваться вопросом, испытывает ли он к ней что-то помимо вожделения. — Я просто хочу лечь спать.
Джексон не двигался, просто сидел, уставившись на свои руки. Ридли уже решила сказать ему, чтобы он убирался, когда он, наконец, заговорил.
— Моя жена умерла потому, что я был одержим музыкой.
Ридли растерянно сглотнула. Она поняла, что не хочет слышать то, что он собирался ей рассказать.
— Джексон, не…
— В тот вечер Синтия была очень расстроена. Я так много проводил времени, отсиживаясь в маленьком чуланчике, который тогда использовал для записи. У нас только появился Джейс, и все, чего она хотела, это немного времени для себя. Но я не мог этого понять. — Он поднял свой застывший взгляд. — Я обвинил ее в том, что она хочет гулять со своими друзьями, чтобы изменять мне.
— Сколько тебе было?
— Двадцать два года. Мы были так молоды. У нас вся жизнь должна была быть впереди. Но вместо этого, я поругался с ней. Наговорил ужасные вещи. В ту ночь шёл дождь, но мне было все равно. Я сказал ей, чтобы она валила со своими друзьями, если так сильно этого хочет. Пусть уходит и не возвращается. И именно так все и вышло.
Резкая боль в его голосе заставила Ридли инстинктивно прижаться к нему и взять его за руку. Он даже не взглянул на нее.
— Тебе было всего двадцать два. В этом возрасте я только закончила колледж. У меня вообще не было никакого чувства ответственности. Я даже представить себе не могу, с чем вам пришлось столкнуться. Я уверена, что ты совершал ошибки, но этот несчастный случай не был твоей виной.
— Я прошел все консультации и терапии, какие только можно купить за деньги. Я знаю, что авария произошла не по моей вине. Но ничто из этого не может изменить того факта, что я был дерьмовым мужем. Если бы я думал о чем-то другом, кроме себя, она бы не села в ту дождливую ночь за руль. Это была моя вина. Мой золотой голос не очень-то осчастливил мою жену, не так ли?
Она была ошеломлена горечью в его голосе.
— Я просто хотел, чтобы ты знала, почему я ненавижу говорить об этом. Потому, что это напоминает мне, что я потерпел полное и невосполнимое фиаско в одной из самых важных сфер в моей жизни.
Ридли притянула его к себе и не отпускала, даже когда он попытался отстраниться. В какой-то момент он перестал сопротивляться и крепко обнял ее. И Ридли позволила ему усадить себя к нему на колени.
— Я хочу, чтобы ты выслушал меня, — прошептала она. — Я уверена, что твоя жена очень любила тебя, даже когда вы ссорились. Она не хотела бы, чтобы ты наказывал себя всю оставшуюся жизнь.
— Я знаю. Это было последнее, о чем она меня просила. Жить своей жизнью. Любить. Быть счастливым, — быстро заморгал Джексон и даже не взглянул на нее.
Ридли кивнула и ласково обхватила его лицо ладонями:
— Именно этого она и хотела, и я тоже. Чтобы ты разрешил себе быть счастливым.
Она нежно поцеловала Джексона, надеясь, что сможет передать ему через свои губы все то утешение и исцеление, которое чувствовала. Через несколько мгновений он ответил ей. Вдруг его глаза распахнулись. И в это же мгновение так же неожиданно закрылись, он притянул Ридли ближе и снова поцеловал, безжалостно атакую ее языком, губами и зубами.
— Что же ты со мной делаешь, — задыхаясь, проговорил он. — Ты заставляешь меня верить, что все возможно.
— Так и есть, — выдохнув, Ридли притянула его ближе и снова поцеловала, прижавшись к нему как можно ближе.
Было странно возбуждающе находиться в его объятиях, когда он был полностью одет, а на ней была только тонкая шелковая ночная рубашка. Он крепко удерживал ее за плечи, исследуя кожу ее шеи своими губами. Ридли вздрогнула от слегка покалывающего ощущения его щетины на своей нежной коже.
Джексон вдруг грубо толкнул ее на кровать, одновременно пытаясь поскорее раздеть Ридли, от чего одна из бретелек сорочки порвалась.
Его поведение с одной стороны удивило Ридли, а с другой — взволновало. Это было настолько невероятно, суметь довести такого мужчину, как Джексон, до предела, чтобы он не мог достаточно быстро снять с нее одежду.
— Сегодня вечером я хотел заняться с тобой любовью. Но я у меня не получится сделать это медленно. Ты. Сводишь. Меня. С. Ума.
Он выделял каждое слово, нежно прикусывая ее грудь. Его ладони почти грубо обхватили ее груди и сдавили так, чтобы можно было лизать и кусать соски, от чего Ридли в страстном восторге запустила пальцы в его кудри.
Всего было слишком много, все слишком быстро и настолько сильны были ощущения, Ридли чувствовала, как близко ее освобождение. Она тяжело задышала, почти боясь этого.
Удивительно, но несмотря на дикое возбуждение, что бурлило в ней, Ридли почувствовала тот момент, когда Джексон завозился с пряжкой своего ремня, рыча от досады. Звук его голоса и его горячее дыхание у ее соска заставил Ридли вскрикнуть от остроты ощущений. Наконец, он стянул штаны и опустился между ее бёдер.
Как только его эрекция прижалась к ней, она кончила.
— Да, кончай для меня. Не могу дождаться, когда войду в тебя.
Она прикусила губу, чтобы не закричать от новой волны возбуждения, к которой ее привели его слова. Не отрывая от нее взгляда, Джексон, не желая тратить драгоценное время на пуговицы, рванул рубашку на груди, от чего те полетели на пол.
И это было бы забавно, если бы Ридли не была в таком же напряжении и не горела в том же огне страсти, что и Джексон.
Она жадно провела руками по его груди. Его мышцы напряглись под ее пальцами, и все, что она могла сделать, это наслаждаться тем, как он наклонился и захватил ее рот в еще одном поцелуе.
— Обещаю, что в следующий раз, когда мы займёмся любовью, все будет идеально. Все будет очень романтично. Я не буду таким грубым.
— Есть только одно, что мне нужно от тебя, чтобы все было идеально…
— Что угодно.
— Раздевайся. Сейчас же.
