— Спасибо, — поблагодарила она. Она открыла рот, будто хотела что-то добавить, но затем снова его закрыла. Не говоря больше ни слова, она вышла из туалета.
Кто знает, может она пойдет и вечером снова переспит с каким-нибудь парнем. Она могла и не извлечь никакой пользы из произошедшего с ней. Но, вполне возможно, что она теперь совершенно изменит свою жизнь или, по крайней мере, будет более осторожной. Я, может, никогда об этом и не узнаю. Это был ее выбор. Ее жизнь. И я не имела права ее судить.
И идя по коридору в сторону английского, я решила, что еще сто раз подумаю, прежде чем обзывать Викки или, раз уж на то пошло, кого-то другого — шлюхой.
Потому что она была такой же, как и я.
Такой же, как и все.
Это было то, что нас объединяло. Мы все были шалавами или сучками, или недотрогами, или Простушками.
Я Простушка. И это хорошо. Потому что тот, кто не считал себя Простушкой, видимо, не имел друзей. Каждая девчонка иногда чувствует себя непривлекательной. Почему я поняла это только сейчас? Почему я изводила себя по поводу этого тупого слова, когда все на самом деле настолько просто? Я должна была гордиться тем, что я Простушка. Гордиться тем, что у меня есть такие прекрасные друзья, которые считали себя моими Простушками.
— Бьянка, — поприветствовала меня миссис Перкинс, когда я зашла в класс и заняла свое место. — Лучше поздно, чем никогда.
— Да, — ответила я. — Извините, что это заняло столько времени.
* * *
Тем вечером я пришла домой настолько измученной, что у меня даже не было сил подняться по лестнице, поэтому я просто плюхнулась на диван и уснула в мгновение ока. Я уже и забыла, насколько хорошо иногда поспать в обед. В европейских сиестах точно есть какой-то смысл.
Американцам стоит добавить их к своим расписаниям, потому что они действительно освежают, особенно после такого драматичного дня, какой был у меня.
Когда я проснулась, было почти семь, и у меня оставалось совсем мало времени для того, чтобы приготовиться к своему свиданию. Мне нужно было около часа только на то, чтобы волосы уложить, особенно учитывая то воронье гнездо, что было у меня на голове после сна. Просто замечательно.
С того момента, как я стала встречаться с Тоби, я начала уделять больше внимания своей внешности. Не думаю, что он обращал на это особое внимание, уверена, он бы сказал, что я отлично выгляжу в костюме клоуна — даже с цветными волосами и все такое. Но я чувствовала непреодолимое желание удивить его. Поэтому я выпрямила волосы и собрала их в высокий хвост, прицепила на уши пару серебряных клипс (я слишком труслива для того, чтобы сознательно что-то себе проколоть), и нашла кофточку, подаренную мне Кейси на мое семнадцатилетние. Она была сшита из белого шелковистого материала с серебристой росписью и была тесновата мне в груди, заставляя ее тем самым выглядеть немного больше.
На часах было почти восемь, когда я наконец спустилась вниз в босоножках на платформе, подвергая свою жизнь опасности в надежде выглядеть выше. Проходя мимо кухни, я постаралась отвести глаза, потому что отец вчера вечером, думая, что цветы от Тоби, поставил их в старинную вазу посреди обеденного стола. Доковыляв до гостиной, я села на диван в ожидании своего кавалера, обещая себе, что разберусь с романтической дилеммой на выходных.
Не находя лучшего занятия, я схватила программу ТВ-передач, лежащую на кофейном столике, и начала ее просматривать. Мое внимание привлек желтый клейкий листик, засунутый посреди страниц в качестве закладки.
Оказалось, папа отметил марафон «Семейных уз» в следующую пятницу. Это вызвало у меня улыбку, и я, достав ручку, накарябала на листочке: «Я сделаю попкорн». Папа увидит это, придя со своей встречи. Как только я положила программу обратно на столик, в дверь позвонили. Я поднялась и, насколько возможно быстро и при этом не падая, подошла к двери, ожидая увидеть широкую улыбку Тоби, которую я не заслуживала. Но белоснежная улыбка, приветствовавшая меня, принадлежала другому человеку.
— Мам? — Я практически выдохнула это слово, выглядя, как какая-то деваха их мыльной оперы, только что обнаружившая, что ее злая сестра-близнец оказалась живой. Поэтому стыдливо прочистив горло, я спросила:
— Что ты тут делаешь? Я думала, ты в Теннесси.
— Я была, но приехала тебя проведать, — ответила мама, склоняя голову на бок, как в фильмах делают супер звезды. Ее платиновые волосы были заколоты на затылке, и она была одета в черно-красное вязаное платье до колена. Типичная мама.
— Но это же семь часов на машине отсюда, — сказала я.
— О, поверь мне, я знаю. — Она драмматично вздохнула. — Семь с половиной с пробками. Так… ты собираешься меня пригласить войти или нет? — По тому, как она мяла в руках ручку своей сумки, было заметно, что она нервничает.
— Ах да, заходи. Извини, но папы сейчас нет.
— Я знаю. — Мама так оглядывалась вокруг, что я забеспокоилась. Она смотрела на кресло и диван, которые раньше принадлежали и ей, будто раздумывая, дозволено ей сейчас на них садиться или нет. — Он на встрече АА по пятницам. Он говорил мне.
— Ты с ним разговаривала? — Это была новость для меня. Насколько я знала, мои родители избегали контакта с последнего приезда мамы в прошлом месяце.
— Мы дважды говорили по телефону. — Она перевела взгляд с мебели на меня и тем самым, словно повесила мне на плечи что-то тяжелое. — Бьянка, милая… — Ее голос был мягким и грустным. Мне было больно ее слушать. — Почему ты не сказала мне, что он снова начал пить?
Я передвинулась, пытаясь исчезнуть из поля ее зрения.
— Не знаю, — пробормотала я. — Думаю, я надеялась, что это пройдет. Я не хотела беспокоить тебя по мелочам.
— Я понимаю, но, Бьянка, это серьезное дело, — сказала она. — Надеюсь, теперь ты это понимаешь, и если подобное повторится, не станешь держать это при себе. Тебе нужно будет сказать мне. Поняла?
Я кивнула.
— Хорошо. — Она вздохнула, выглядя более оживленной. — В любом случае, это не главная причина моего визита.
— Тогда почему ты приехала?
— Потому что твой отец также сказал мне кое-что, — поддразнила она. — Что-то о парне по имени Тоби Такер.
— Ты вела машину семь часов только потому, что я иду на свидание?
— У меня есть и другие дела в Хэмилтоне, — ответила она. — Но это немного важнее. Так значит, это правда — у моей малышки есть парень?
— Ну, да, — сказала я, пожав плечами. — Думаю, что есть.
— Тогда расскажи мне о нем, — стала подгонять она, решив, наконец, сесть на диван. — Какой он?
— Он хороший, — сказала я. — А как там дедушка?
