— Мужу и подругам Миранда рассказала бы в последнюю очередь, — тихо, но уверенно продолжила Мэллори. — Потому что они ей слишком дороги. Потерять их было бы все равно что заново потерять родителей, даже хуже. Миранда снова осталась бы одна-одинешенька.
Что тут ответишь? Подруги потрясенно молчали. Мэллори засмеялась, разгоняя их уныние.
— Горько, да? Жалко бедняжку? Если Миранда разоткровенничается, то соответствовать новому образу не сможет. Потому и помалкивает. — Мэллори засмеялась еще заразительнее. — Что, здорово? Недаром я так долго обдумывала Мирандин характер! Она у меня как живая!
— Да, Мэллори, здорово! — Фэй пришла в себя быстрее, чем остальные, но тут же запнулась, подыскивая нужное слово. — Некоторые вещи… разумнее не афишировать. Это относится и к людям, и к персонажам. Любая новость, а шокирующая в особенности, влияет на восприятие и меняет отношение к тебе, то есть к героине.
— Святая правда, — согласилась Таня. — А насчет моей Тины… По-моему, секс чересчур сближает — не напрасно же говорят: половая близость. Вроде думаешь: «Это только секс», — а поневоле раскрываешься. Особенно… особенно если партнер дает понять, что рассчитывает на большее. — Таня откашлялась. — Поэтому вот мое мнение: Тине не стоит уступать повару.
— У меня вопрос ко всем. — Мэллори сменила тему, за что подруги были ей премного благодарны. — Насколько глупой и некомпетентной мы сделаем Люси Симмонс, помощницу Зануды Джейн?
Подруги немного поспорили, но так ни до чего и не договорились.
— У меня вопрос поважнее, — произнесла Кендалл. — Чем закончится книга? Мы зашли очень далеко, пора определяться.
Все разом заговорили, предлагая одну идею за другой, но последнее слово осталось за Мэллори.
— По-моему, конец предельно ясен, — заявила Мэллори, и подруги обратились в слух. Да, у каждой имелось собственное мнение, которое хотелось отстоять, только с фактами не поспоришь: Мэллори — самая продаваемая и успешная из них. — Думаю, вопросов быть не может. Если мы все сделали правильно, читатели проникнутся к Кеннеди и ее подругам. «Брань на вороте» попадет в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», а ее автор будет жить долго и счастливо.
Писательство как женитьба. Ни в коем случае не следует делать решительного шага, пока сам не изумишься своему счастью.
Айрис МердокНочь прошла как в сказке, главной героиней которой была она, Таня. Какая же сказка у них получилась? Бретт заехал за ней в семь на чистом, отполированном, сверкающем джипе. Когда Таня появилась на крыльце, глаза Бретта тоже засверкали.
— Класс! — выпалил он, увидев Таню в алом атласном платье. Она замерла в эффектной позе — слегка покачивалась на шпильках, нервно теребила нитку искусственного жемчуга (к счастью, Бретт, похоже, не заметил ее волнения) и чувствовала себя Мэрилин Монро. Восторженный взгляд Бретта скользнул по обтягивающему алому платью к обнаженным ногам, затем ниже, к туфелькам в тон платья. За Таниной спиной хихикали Кристал и Лоретта. Они целый день смотрели, как мать наряжается и прихорашивается, а результатом были довольны не меньше самой Тани. Свидание-сюрприз взволновало даже Труди.
Не только для Бретта, но и для мамы и дочек Таня обнажила плечи, приспустив палантин из искусственного меха, и подалась вперед, чтобы вильнуть обтянутыми шелком бедрами. Теперь следовало изобразить Мэрилин — надуть накрашенные в тон платью губы и улыбнуться.
— Я уже сказал «класс!»? — Бретт совсем охрип, вероятно, от восторга. Танины обнаженные руки покрылись гусиной кожей, и дело было вовсе не в вечерней прохладе.
Даже не глянув на взволнованных зрителей, Таня спустилась на верхнюю ступеньку и захлопнула дверь. Из трейлера донесся вздох разочарования, и Таня едва сдержала улыбку.
А Бретт тоже приоделся! И серые брюки, и белая рубашка-апаш, и синий пиджак — все смотрелось очень здорово. Таня отметила свежую стрижку, чисто выбритые щеки и пряный парфюм.
— Ну, твое «класс!» взаимно! — искренне похвалила она.
Бретт поцеловал ее в щеку, и от легкого прикосновения его губ Танина кожа покрылась новой порцией мурашек.
— Готова? — Бретт взял ее под руку и повел — словно по мраморной лестнице в бальный зал, а не по скользким алюминиевым ступенькам на жухлую лужайку.
Бретт помог ей сесть в машину, и у Тани чуть сердце не остановилось.
— Куда мы едем? — спросила она, когда Бретт включил передачу и погнал джип прочь с трейлерной стоянки. Целых две недели он темнил и запирался, а Таню просил только приодеться и не перебивать аппетит.
— Я же говорил: сюрприз! — отозвался Бретт.
Никто ради нее так не старался, никто! Бретт не одну неделю сюрприз готовил — непостижимо. Любопытство целый день снедало Таню, заводило, распаляло. Чувства обострились до предела, сладкая боль родилась глубоко внутри и быстро овладела всем ее существом. Сколько раз Таня описывала сильное половое желание, но сама ничего подобного не испытывала. Сексуального опыта, разумеется, хватало, но чтобы желание родилось в сердце и пробрало насквозь — такого еще не было.
Бешеная сексуальная энергия исходила не только от нее. Таня представила, как импульсы летают по салону и отскакивают от приборной панели. Чем их укротить, Таня не знала, но чувствовала: если не принять меры, она набросится на Бретта, утолит желание, и поедут они не в ресторан, а в «Макавто».
Таня стиснула сумочку, заглянула себе в душу и, проигнорировав взвинченность и напряжение, обратилась к единственному, что могло их спасти, — своему чувству юмора.
— Если мы едем в пиццерию или китайскую забегаловку, я буду чувствовать себя расфуфыренной идиоткой.
Бретт улыбнулся, как показалось Тане, с облегчением.
— Уверяю, твой наряд будет абсолютно к месту. — Он остановился на красный и посмотрел на Таню. — Подозреваю, что лучше ты выглядишь только в неглиже.
Вот тебе и укротили страсть! Таня застонала: горячая влага пропитала все тело, и оно по собственной воле, без ее согласия потянулось к Бретту.
Таня не ответила, потому что в горле пересохло. Они с Бреттом буравили друг друга пугающе голодными взглядами, пока не загорелся зеленый. Лишь когда сзади раздраженно загудели, Бретт переключил внимание на дорогу.
«Нет!» — строго, хоть и беззвучно сказала себе Таня. Секс с Бреттом вовсе не решенное дело и не такая радужная перспектива. Взвинченность и напряжение — это… это плод ее буйной фантазии, кульминация всех сексуальных сцен, которые она описала, и откровеннейших сцен от Фэй в довесок. Интерес Бретта она явно переоценила. Сейчас они мило поужинают, и этим все закончится.
