Да что ж такое-то. Я решительно шагнула к подоконнику, повернула ручку и дёрнула на себя створку окна.
И замерла: шторы на окне Анта были раздёрнуты. И за окном стоял…
— Ты, — выдохнула я. — Какого чёрта ты не в Ростове? Ты… ты ждал моего решения здесь? Почему?
— Ну, — произнёс невозмутимый голос в трубке, — почему бы и нет?
— Потому что! Ты больше не писатель, всё, тебе нельзя совершать сумасшедшие поступки, ты обязан быть нормальным человеком!
— Кто бы говорил.
— Я писатель, мне можно, — буркнула я. — Нет, серьёзно, почему?
— Потому что иначе тебе пришлось бы ждать долгожданной партии в шахматы ещё день-два, пока я брал бы обратный билет, — с лёгкой насмешкой произнёс Ант. — И мне, между прочим, тоже. Впрочем, можем устроить триумфальное возвращение в аэропорту, если ты настаиваешь.
Я уже его не слушала. Я вылетела из комнаты в прихожую и спешно надевала ботинки. Подхватила куртку и ключи и бросилась вниз по лестнице.
— Рэйн?
— Ни слова, — выдохнула я в трубку. — Просто стой на месте.
Дверь подъезда хлопнула за мной. Над головой кружили снежинки, точно такие же, как в ту ночь, когда мы с Антом ждали нашей первой встречи.
И сейчас я тоже ждала встречи. Ещё сильнее? Ещё больше? Возможно ли это было вообще?
Да, подумала я, запрокидывая голову, ловя ресницами снежинки. Да, чёрт подери.
Прямо сейчас.
— Самое смешное, — сообщила я в трубку, — что сегодня всё-таки Международный день счастья. Всё-таки мироздание не ошиблось с календарём, а?
— Да к чёрту это мироздание, — беззаботно отозвался Ант. — Важен лишь наш свободный выбор.
— А я выбираю тебя, — сообщила я, вытягивая вперёд ладонь. Снежинка, вторая… почему я всё ещё стою здесь, когда надо идти вперёд?
Потому что я хочу запомнить эту секунду. Я же писатель. Я длю сцену, пока это возможно. Смакую предвкушение.
— Спасибо тебе, — негромко сказала я. — За то, о чём ты даже не догадываешься.
— Тебе тоже, — неожиданно серьёзно сказал он. — И за то, о чём ты догадываешься — тоже.
Я улыбнулась. Сейчас я пересеку двор, поднимусь на седьмой этаж, позвоню в дверь, и…
Но даже писатели не предугадывают всё.
Я увидела Антона на противоположном конце двора, едва вышла на тротуар. Далеко; я бы не различила его лицо даже в линзах. Но я сразу его узнала.
— Последний шанс убежать, — сообщила я. — Я тебя вижу.
— Ну ты же не думала, что я буду ждать сложа руки?
— Нет, — почти с нежностью сказала я. — Помнишь, что теперь ты берёшь меня на все конференции?
— Помнишь, кто целый год моет как минимум двадцать процентов одной вилки?
— Из принципа не буду мыть больше, — сообщила я.
— Из принципа пропущу апрельскую конференцию в Лондоне.
— Эй, это уже тяжёлая артиллерия!
Негромкий смех в трубке.
— Знаешь, а ведь мы так и не назвали нашу историю, — произнёс Антон. — Понятно, что окончательное название даст «Вижуал Артс», если победим. Но какое выберем мы?
Я задумалась.
— Хм, — проговорила я. — «Вертолёт для Трикстер»?
— Чёрт. Как ты это делаешь с первой попытки?
— Научилась у тебя. Ты ведь всё ещё писатель.
— Да, — негромко сказал он. — Всё ещё. Всегда, наверное. Но не твой соавтор.
— Не мой соавтор, — согласилась я. — И знаешь что? Куда важнее, что это ты.
Короткая пауза. Лёгкий выдох, такой похожий на улыбку.
— И ты.
Мы одновременно опустили телефоны, глядя друг на друга.
И Антон первым сделал шаг вперёд.
Эпилог
Белые ночи в Питере — то ещё зрелище. Особенно когда вы вдвоём сидите на крыше, с которой открывается вид аж до набережной Невы.
Я заглянула через плечо в ноутбук Антона, где агент Пирс застыл напротив двух типов в масках ниндзя, а внизу горело соблазнительное текстовое меню.
— Второй, второй вариант выбирай! — возбуждённо прошептала я. — Пусть устроит этим парням хорошую взбучку!
— Рэйн, я и так позволил тебе выбрать последние два хода, — заметил Антон. — Ещё немного, и я отберу у тебя финал.
— Эй!
— Ага.
На экране разворачивалась демоверсия нашего интерактивного романа. Полностью и целиком визуализированная специалистами из «Вижуал Артс»: полная версия должна была выйти на Стиме в ноябре.
Я была совершенно счастлива. Когда мы вошли в двадцатку призёров, я визжала от восторга так, что Антон на всякий случай закрыл окно. Впрочем, соседи всё равно тут же начали стучать по батарее — и пять минут спустя, когда мы вдвоём рухнули на диван, у них появился ещё один повод.
Я подхватила из рюкзака слоёную тарталетку с клубникой и рикоттой, и тут же отправила её в рот.
— Ну и выбирай, — с набитым ртом проговорила я. — Но агент Пирс тебе не простит, если ты выставишь его трусом.
— Не трусом, Рэйн. Дипломатом.
Я хмыкнула, обнимая его за шею.
— Кстати, ты гениальный писатель. Помнишь, я обещала напоминать тебе об этом каждую пятницу?
— Сегодня четверг, — заметил Антон.
— Уже пять минут как полночь. И, между прочим, поздравляю тебя с Днём зубной щётки. — Я уткнулась ему в шею. — Фиолетовый теперь — мой любимый цвет.
— Куплю ядовито-розовую, — пообещал Антон, не отрываясь от экрана. — Не странно, Рэйн? Смотреть на наш проект рядом с писателем, который больше ничего не пишет?
Я мысленно улыбнулась. Ночью я отправилась на кухню за водой, пока Антон писал за кухонным столом заметки на самой обычной бумаге, и я — совершенно случайно, естественно, у меня иначе не бывает, — успела прочитать несколько строк. И это были наброски «Острова-2».
Это будет уже совсем другой «Остров», я знала. Его проект. Его дыхание. А читатели подождут. В конце концов, некоторые вещи стоят того, чтобы их ждали, правда?
Разумеется, официально я ничего не видела.
… Ладно, сегодня признаюсь. Полная откровенность: как же без неё?
— Главное, чтобы ты был счастлив, — сказала я вслух. — Потому что я рядом с тобой совершенно счастлива.
Я даже не стала узнавать, стал ли их с Леной проект призёром «Вижуал Артс». Да, мне было настолько всё равно.
Прошлое осталось в прошлом. И меня это полностью устраивало.
— Не буду больше тащить нас с тобой в текст, — тихо сказала я. — Настоящие мы — только для нас. Ну, и немножко для этой крыши.
— Держу пари, ей нравится компания, — серьёзно согласился Антон, оборачиваясь от ноутбука. — Иди сюда.
Меня не нужно было упрашивать дважды. Тем более что целоваться на нагретом металле крыши оказалось ужасно уютно.
В чём-то самом главном мы всё ещё соавторы, подумала я. Ведь соавторство — это когда из двух видений получается одно цельное. Но разве в жизни не то же самое? Когда двоим хорошо друг с другом, и мир, который они видят, становится общим?
— Когда-нибудь, — прошептала я, когда мы оторвались друг от друга, — мы снова напишем вместе. Правда, придётся дать тебе пару мастер-классов, чтобы ты вернулся в форму.
— Это кто кому ещё будет давать мастер-классы, — хмыкнул Антон, пока его руки забирались под мою майку. — Бьюсь об заклад, у тебя во втором «Апреле» идёт сплошная романтическая линия, а сюжет теснится где-нибудь на придверном коврике.
— Это моя сильная сторона! Читателям нравится!
— Угу. — Он сдёрнул бретельку и легонько прикусил плечо. — Как насчёт попрактиковаться для эротических сцен?
— Эй, нас увидят!
— А мы осторожно.
Сверху раздался стрёкот.
— Вот эти товарищи и увидят, — торжествующе заметила я, указывая на красный открытый вертолёт, летящий слишком низко. — Ещё и слайды сделают.
Антон поднял голову, прикрывая глаза ладонью от поднявшегося ветра. И замер, а секунду спустя замерла и я.
Потому что нам обоим, я знала, вдруг показалось одно и то же. Две фигуры, мужская и женская, стоящие в проёме.
Это было совершенно невозможно. Но это было.
Вертолёт ушёл в небо, набирая высоту, а мы смотрели ему вслед, сжимая пальцы друг друга до хруста.
