Глава 24
Эллисон оставалась с Антонио до тех пор, пока не убедилась, что он спокойно спит. Она оставила свой номер телефона Майклу, который, похоже, был самым близким и, вероятно, единственным другом Антонио в «Фэрвуде», на случай непредвиденных обстоятельств. Она также положила десять тысяч долларов на счет Антонио, чтобы он мог сделать свою комнату более уютной. Это казалось недостаточным, но какая разница? После этого она села в машину и уехала, чтобы вернуться в «Дракон». Зачем она возвращается туда после всего, что узнала? Она могла взять свои деньги и сбежать. Она могла уйти, не попрощавшись. Но она не могла уйти, не посмотрев доктору Капелло в глаза и не задав ему один вопрос.
По дороге она вспомнила все это снова, вспомнила полностью, каждую минуту, каждое мгновение. В ту секунду, когда она увидела, как Антонио вставили в рот капу, увидела, как его спина поднялась с кровати, словно его пронзил электрический разряд… все вернулось, вернулось, как вода, наполняющая пустой фонтан. Все, что она забыла, все, что она подавляла, все, что она не помнила и не хотела помнить, и все, что украл у нее кто-то, кто должен был быть ее спасителем… Это пузырилось со дна, ползло по полу, и все поднималось и поднималось к самому краю, где грозило разлиться.
Все началось в тот день на пляже, в день, когда они с Роландом поцеловались. Она ошиблась, сказав ему, что поцелуй и ее отъезд из дома не имеют ничего общего друг с другом. У них было много общего.
Все.
Она пропустила завтрак уже третье утро подряд. Это был предлог, который использовала Тора, чтобы прийти к ней в комнату, чтобы проверить, как она, чтобы попасть внутрь, когда она не разрешала входить всем остальным в доме.
Эллисон даже не была голодна. Она не поэтому впустила Тору. Ей не нужна была еда на тарелке. Ей просто нужно было рассказать кому-нибудь, что произошло.
Тора подумала, что это что-то другое. Тора, которой едва исполнилось пятнадцать, и которая в короткой юбке цвета хаки и белом вязаном топе выглядела как семнадцатилетняя модель из журнала, присела на край кровати Эллисон и спросила, не начались ли у нее месячные.
Эллисон прошептала «нет». Хотелось бы, чтобы проблема была в них.
— Тогда в чем дело? — спросила Тора. — Пожалуйста, скажи мне. Я никому не скажу. Я умею хранить секреты.
— Ты клянешься? — Эллисон не могла смотреть ей в глаза. Она лежала на боку под одеялом, хотя в комнате было душно от летней жары.
— Клянусь Богом, — сказала Тора. — Ты уже несколько дней не выходила из комнаты. Что это значит?
Эллисон рассказала Торе о случившемся.
Волна.
Роланд несет ее на пляж.
Оседлала его и как хорошо это было.
Почему это было так приятно?
Поцелуй.
Этот дурацкий поцелуй.
Руки Роланда на ее талии, на бедрах.
Звук, который он издал, когда Эллисон пошевелила бедрами.
Она рассказала Торе все. Все это вылилось в один длинный мучительный монолог, шептавшийся между судорожными всхлипываниями.
Ребенок в Эллисон ожидал худшего, что Тора осудит ее и станет насмехаться. Маленькая частичка Эллисон, которая превращалась в молодую женщину, думала, что Тора, возможно, скажет ей, что она слишком остро реагирует, что в этом нет ничего страшного.
Тора не сделала ни того, ни другого.
— Я должна тебе кое-что сказать, — сказала Тора, и тон ее голоса заставил Эллисон, наконец, повернуться к ней лицом. Тора побледнела. Даже ее губы казались белыми, бескровными.
— Что сказать? — спросила Эллисон.
— Никому нельзя рассказывать то, что я тебе скажу, — сказала Тора. — Я сохраню твой секрет, а ты храни мой. Ты должна поклясться. Я вообще не должна это знать.
Рот Торы был так плотно сжат, что потребовалась бы пара плоскогубцев, чтобы открыть его.
Эллисон произнесла слово, необходимое, чтобы Тора заговорила.
— Клянусь.
Затем Тора рассказала ей историю. Тора рассказала ей историю о том, как ей захотелось заглянуть в медицинские карты отца, которые он держал под замком в шкафу в своем офисе. Она хотела кое-что узнать — неважно что, сказала Тора, так что не спрашивай.
Эллисон не спросила.
Тора дождалась вечера, когда все собирались в Астории посмотреть кино. И прямо перед тем, как все они собирались выйти из дома и сесть в папин фургон, Тора сказала, что передумала, что у нее расстройство желудка, и ей не хочется идти.
Все ушли без нее.
Оставшись в доме одна, она стала искать повсюду, пока, наконец, не нашла ключ от шкафа и ключ от ящика. Она нашла файлы, которые искала, и спряталась в шкафу, чтобы прочесть их.
— И что же ты выяснила? — спросила Эллисон, теперь завороженная, намного более завороженная, чем напуганная или пристыженная.
— Ты должна быть осторожна с Роландом, — сказала Тора. — Тебе нужно держаться от него подальше.
— Почему? — Это казалось Эллисон бессмысленным. Роланд был не просто милым, он был самым милым. Он не был опасен. Это она его поцеловала…
— У него была сестра по имени Рэйчел, — прошептала Тора. — Она умерла.
— Умерла?
Затем Тора произнесла три самых отвратительных слова, которые Эллисон когда-либо слышала.
— Роланд убил ее.
Кто-то постучал в дверь. Сильно. Громко.
— Девочки? — Это был доктор Капелло. — У вас все в порядке?
Тора посмотрела на нее, застывшую на кровати.
— Не оставайся наедине с Роландом. Никогда, — сказала Тора, и все. Затем она подбежала к двери и открыла ее.
— Привет, папа, — сказала Тора. — Все в порядке.
— Вы снова пропустили завтрак, юная леди, — сказал ей доктор Капелло. И Эллисон знала, что ей нужно солгать, если она хочет выжить.
— У меня было расстройство желудка, — сказала Эллисон.
Доктор Капелло посмотрел на Тору, которая кивнула, и Эллисон поняла, что у нее есть соучастник по вранью. Тора собиралась позволить доктору Капелло думать, что это были девчачьи проблемы, вот и все.
— Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, — сказал доктор Капелло — Поправляйся, куколка. Пошли, Тора. Эллисон неважно себя чувствует. Дай ей отдохнуть.
Тора не хотела уходить, но она не была настолько изворотливой, как Эллисон. Бросив на Эллисон последний предостерегающий взгляд, она ушла.
И оставшись одна в своей прелестной голубой кроватке Эллисон стало страшно.
Прошла вечность, пока Эллисон раскачивалась взад-вперед, обхватив руками колени, плача и дрожа, слишком напуганная, чтобы покинуть свою комнату. Роланд убил маленькую девочку. Роланд убил свою сестру. Тора боялась, что Роланд убьет и ее.
Утренние звуки в доме смолкли. Роланд работал на своей новой работе в модном ресторане на Кларк-Бич. Эллисон знала, что доктор Капелло сейчас наверху, в своем кабинете. Кендра, вероятно, читала у себя в комнате. Летом Дикон и Тора жили на пляже. Оливер уехал два дня назад. И из окна своей спальни она увидела, как доктор Капелло вышел через парадную дверь и пошел своей обычной дорогой в лес для ежедневных прогулок.
Это был ее шанс.
Она выскользнула из своей комнаты в коридор. Проходя мимо комнаты Торы, она услышала тихий бормотание — ее и Дикона. Все было в порядке. Пока они остаются там и не пытаются ее остановить, все будет в порядке.
Эллисон прокралась по лестнице на третий этаж и проскользнула через дверь в кабинет доктора Капелло. Она нашла ключ там, где, по словам Торы, она нашла его неделю назад, когда она отправилась на ту же самую охоту. Ключ был от двери шкафа в кабинете, где доктор Капелло хранил свою картотеку. Эллисон не знала, с чего начать. У Торы было три часа на поиски, а у Эллисон, возможно, полчаса, пока доктор Капелло не вернется с прогулки. Но ведь не может же это занять столько времени, чтобы узнать правду, не так ли? Все, что Эллисон хотела знать, так это то, лгала ли ей Тора. Она могла солгать ей. Роланд? Убить свою младшую сестру? Никогда. Никогда. Может быть, Тора была влюблена в Роланда. Может, она все это выдумала, потому что ревновала. Должно быть, это ложь. Все ложь.
